Афинах. Дедушка со стороны матери был мэром Спарты. По материнской линии
он происходит из знаменитого рода Маркезинисов.
прикрепленных к византийскому маршруту, были греками еще двое - немцами:
Гершель и Меламед, а девятый был приятного вида испанец по фамилии
Капистрано, который позже, будучи в стельку пьяным, признался мне, что его
прабабка была турчанкой. Не исключено, что он это придумал специально для
того, чтобы я стал презирать его, - у него отчетливо проступали черты
характера, свойственного мазохистам.
четверо - еще в Стамбуле нынешнего времени из-за путаницы в расписании
отбытия отдельных групп, что и вызвало такой переполох в вестибюле.
Протопопулос представил меня: Меламед, Капистрано, Паппас, познакомьтесь с
Джадом Эллиотом. Меламед был светловолосым, большую часть его лица
покрывала песочного цвета борода. У Паппаса были впалые щеки, печальные
глаза и свисающие книзу усы. Им обоим было лет по сорок. Капистрано
выглядел чуть помоложе.
остальные члены бригады, обслуживающие маршрут "Византия": Гершель,
Колеттис, Пластирас, Метаксас и Гомперс.
тысячелетие: согласно табло Колеттис был в 1651, а Метаксас - в 606 годах
до нынешнего времени, что соответствовало 408 и 1453 годам после Рождества
Христова. Остальные работали с экскурсантами между этими двумя датами.
Пока я глазел на табло, Колеттис переместился верх по линии более, чем на
столетие.
Капистрано, тяжело вздохнув, кивком подтвердил правильность его догадки.
турецкого бренди, которое, как я тут же обнаружил, проглотить было не так
уж легко. Он ободряюще подтолкнул меня под ребра:
протяжении последних пятнадцати столетий!
я научусь пить спиртные напитки, и через силу протолкнул пойло внутрь
желудка, страстно при этом мечтая о травке, о наркопузырьке, о табачном
дыме - то есть, о чем-нибудь более пристойном.
комнату вошел один из патрулей времени. Он не воспользовался сканирующим
устройством, чтобы получить разрешение войти, не удосужился даже
постучаться - просто ввалился.
гамак и расстегнул гимнастерку. Это был нордической внешности верзила с
волосатой грудью, которая, вследствие этого, казалась покрытой золотой
кольчугой до самых ключиц. - Новичок? - спросил он, рывком повернув голову
в мою сторону.
скрылась в его огромной лапище. - Смотрите, не попадайтесь мне на любовных
штучках вверху по линии. Лично меня это не трогает, но в интересах дела я
человек строгих правил. За что всех нас и ненавидят - мы люди неподкупные.
Попробуйте сунуться ко мне - сами убедитесь.
такой бесцеремонностью Капистрано.
верьте, хотите - нет, но читать я умею.
расслабиться среди своих оппонентов? - Патруль ухмыльнулся, почесал грудь
и приложил к губам горлышко бутылки с бренди. Довольно много отпив, он
громко рыгнул. - Господи, что за гнусный сегодня денек! Знаете ли вы, где
мне довелось побывать сегодня?
равно продолжал:
втором году! Обследуя каждый этаж этого стамбульского, черти бы его
побрали, отеля "Хилтон" в поисках двух подозреваемых времяпреступников,
занимающихся нелегальным провозом произведений искусства. Мы прослышали о
том, что они проносят с собою золотые монеты и римскую стеклянную посуду
из 1400 года перед нынешним и перепродают их американским туристам,
останавливающимся в "Хилтоне". Вырученные за это деньги вкладывают в
покупку биржевых акций и доход с них припрятывают в одном из швейцарских
банков, откуда и изымают значительно округлившиеся за много лет суммы -
сами понимаете, за счет процентов - в наши дни. Господи! Ведь, ну сами же
понимаете, так можно сделать МИЛЛИАРДЫ! Акции покупаются в годы бурного
подъема и изымаются из обращения на целое столетие, в результате чего
можно завладеть всем миром. Так вот, может быть так оно и есть на самом
деле, но перерыв весь этот чертов "Хилтон", мы ничего не обнаружили, кроме
законного для тогдашнего времени свободного предпринимательства! Вот! - Он
еще раз приложился к горлышку. - Пусть произведут повторную проверку там,
наверху по линии. И сами ищут этих своих чертовых времяпреступников!
в конце концов ушел минут через пять, я спросил:
пояснил мне Капистрано. - Большинство остальных - это настоящие грубияны!
Византийской империи, и, когда я проснулся, я был в состоянии не только
заказать себе еду в таверне, купить тунику или соблазнить девственницу,
прибегнув к византийскому жаргону, но знал и несколько таких фраз, от
которых могли покраснеть святые, изображенные на настенных фресках
Айя-Софии. Мне были неведомы такие выражения, когда я был студентом в
Гарварде, Йеле или Принстоне. Хорошее дело - этот гипносон.
самостоятельно. Протопопулос, который в этом месяце был старшим на
маршруте, устроил меня в одну группу с Капистрано для первой моей вылазки
в Византию. Если все пройдет гладко, то через несколько недель я уже буду
предоставлен самому себе.
Служба Времени, - на самом деле является вполне заурядным мероприятием.
Каждый маршрут включает в себя возможность увидеть коронацию императора,
гонку колесниц на ипподроме, освящение храма Айя-София, разграбление
города во время Четвертого Крестового похода и покорение его турками.
Такой маршрут продолжается вверху по линии в течение семи дней.
Четырнадцатидневный маршрут включает в себя все вышеупомянутые события
плюс прибытие участников Первого Крестового похода в Константинополь,
мятежи 532 года, бракосочетание императора и парочку менее важных событий.
Курьеру дано право самому решать что показывать сопровождаемым им
туристам: коронацию или свадьбу императора и какие именно гонки колесниц
такая свобода выбора позволяет избежать пагубного влияния парадокса
кумуляции при той кутерьме, которая возникала бы в момент посещения одного
и того же события большим числом туристов. При этом без внимания не
оставалась ни одна из эпох истории Византии, от императора Юстиниана до
завоевания ее турками, хотя нас и предостерегали от посещения тех лет,
когда случались разрушительные землетрясения, и совершенно запретили, под
страхом искоренения патрулем времени, показываться с Византии, когда там в
745-747 годах свирепствовала бубонная чума.
что никак не мог заснуть, взвинченный опасениями не напутать что-либо при
выполнении первого своего задания вверху по линии в качестве курьера; а я
очень боялся совершить какую-нибудь непоправимую ошибку. Меня просто
выводила из себя мысль о том, что придется меня спасать патрулю времени.
Какое это будет для меня унижение!
соответствовать моим восторженным представлениям или очарование его
полностью исчезнет для меня? Всю свою жизнь я лелеял образ этого
блистательного города далекого прошлого; теперь же, когда я уже был на
самом пороге перед входом в него, я трепетал от страха.
которую мне отвели, испытывая нерешительность и сковывавшую всего меня
напряженность. У меня не было никаких наркотиков, мне даже курить не
разрешалось - еще не хватало, чтобы курьер занес подобное в прошлое, ведь
разве не очевидным анахронизмом будет, если кто-то закурит травку прямо на
улице в десятом веке?
но это было небольшим утешением. Он, естественно, услышал, как я натыкаюсь