Чтение 16–й страницы книги ~Почти как люди~

вставленный кусок ковра, очутился в квартире.

Закрыв за собой дверь, я привалился к ней спиной и включил свет.

Вот она, моя квартира, которая, как всегда, преданно ждала меня, -
символ безопасности и удобства, мой дом.

Но этой квартире, напомнил я себе, осталось пробыть моим домом меньше
трех месяцев.

А что потом? - спросил я себя. Что будет потом? И не только со мной,
а со всеми этими людьми? Что будет с городом?

"Мы покупаем все" - стояло на карточке. Это звучало как реклама
давнишнего старьевщика, который в свое время покупал все, что ему ни
притащат, - бутылки, кости, всякую рвань. Только старьевщик был честным
покупателем. Он покупал ради прибыли. А с какой целью покупали эти люди?
Для чего, спрашивается, покупал Флетчер Этвуд? Ясно, что не ради прибыли,
если он платил больше, чем того стоили, к примеру, магазин или дом, и
потом не пользовался своей покупкой.

Я бросил пальто на стул. Туда же полетела и шляпа. Из ящика
письменного стола я достал телефонную книгу и перелистал ее до фамилии
"Этвуд". Этвудов там было пруд пруди, но ни одного из них не звали
Флетчером. В книге не было ни одного Этвуда, имя которого хотя бы
начиналось с буквы "Ф".

Я позвонил в справочную.

Девушка просмотрела списки абонентов и мелодично пропела:

- У нас такой не значится.

Я положил трубку и задумался.

Я был поставлен перед фактами, которые взывали к немедленным
действиям, но с какого боку к этому подступиться? А если уж решил этим
заняться, то что именно следует предпринять? И что вообще можно сделать,
когда кто то покупает город?

Но прежде всего - как все это рассказать, чтобы тебе поверили?

Я перебрал несколько человек, но не нашел ни одной подходящей
кандидатуры. Взять, к примеру, Старика - ему бы я выложил все без остатка,
хотя бы потому, что я на него работал. Но ведь за один только намек на то,
что происходит, он запросто может меня уволить, как последнего идиота и
ничтожество.

Можно было обратиться к мэру, к шефу полиции или еще какому-нибудь
блюстителю закона вроде прокурора округа или министра юстиции, но если я
шепну кому-нибудь из них хоть полслова, меня быстренько выставят за дверь,
как очередного сумасшедшего, или упрячут за решетку.

Есть еще сенатор Роджер Хилл, вспомнил я. Вот кто меня может
выслушать.

Я протянул было руку к трубке, но сразу же отдернул ее.

Что все-таки я скажу ему, когда меня соединят с Вашингтоном?

Я мысленно представил, как будет выглядеть мое сообщение.

"Знаешь, Родж, кто-то пытается купить город. Я тайком пробрался в
контору и нашел там документы. И еще там была вешалка с одеждой, коробка
из-под обуви, полная кукол, и большая дыра в стене..."

Слишком уж все это было нелепо, слишком фантастично, чтобы хоть один
человек отнесся к этому серьезно. Явись ко мне кто-либо с подобной
историей, я бы сам решил, что у этого парня не все дома.

Прежде чем к кому-нибудь обращаться, мне необходимо собрать больше
доказательств. Я должен выяснить все до конца. Чтобы я мог сообщить, кто
этим занимается, как и с какой целью, причем разузнать об этом я должен
как можно скорее. Я уже решил, с чего начать - с Флетчера Этвуда. Где бы
он ни был, его нужно найти. О нем мне были известны два факта: у него не
было телефона, и несколько лет назад он купил усадьбу "Белмонт" в
предместье Тимбер Лейн. Правда, не совсем ясно, жил ли он там
когда-нибудь, но тем не менее с этого можно было начать. Даже если его
сейчас там нет, даже если его там вообще никогда не было, не исключено,
что какая-нибудь найденная в доме мелочь может навести на его след.

На моих часах было без четверти семь - пора было ехать за Джой, и у
меня уже не оставалось времени на переодевание. Чтобы Джой не ворчала, я
надену чистую рубашку и сменю галстук, а остальное сойдет и так. В конце
концов, не кутить же мы собрались - мы ведь ехали просто поужинать.

Войдя в спальню, я не стал включать лампу - из двери гостиной сюда
падала широкая полоса света. Из ящика туалетного столика я достал рубашку,
сорвал с нее целлофановую упаковку, в которой она была доставлена из
прачечной, и вытащил из нее картонную прокладку. Встряхнув рубашку, я
бросил ее на спинку стула и направился к стенному шкафу за галстуком. И,
уже потянув к себе дверцу, я вдруг сообразил, что здесь темно и нужно
включить свет, иначе я не смогу выбрать галстук.

Я успел приоткрыть дверцу шкафа на какой-нибудь фут, а вспомнив про
свет, я снова закрыл ее. Сам не знаю, почему я так сделал. Ведь, отойдя на
секунду к выключателю, я вполне мог бы оставить шкаф открытым.

И за то мгновение, пока он был открыт, я увидел, или почувствовал,
или услышал - уж не знаю, как объяснить это ощущение, - что в темноте
шкафа что-то копошится. Словно в нем меня поджидала ожившая одежда; словно
галстуки на вешалке превратились в змей, висевших неподвижно как галстуки,
до той поры, пока не наступит время нанести удар.

Если б я попытался захлопнуть дверцу только после того, как заметил в
шкафу какое-то движение, пожалуй, было бы уже слишком поздно. Но я закрыл
ее вовсе не потому, что там что-то двигалось. Я начал закрывать дверцу еще
до того, как в шкафу что-то зашевелилось, - во всяком случае, раньше, чем
это дошло до моего сознания.

Я попятился через всю комнату - подальше от этого кошмара, который
корчился и извивался за дверцей шкафа, и в душу мне ворвался ужас, тот
отчаянный, клокочущий ужас, который охватывает человека только тогда,
когда на него с ненавистью оскаливается его собственный дом.

Но несмотря на этот леденящий кровь ужас, я все-таки пытался убедить
себя в том, что тут какая-то ошибка: может случиться все, что угодно,
только не это. Ваш стул может вырастить челюсти и укусить вас, когда вы на
него присядете; у вас из-под ног смогут предательски уползать коврики; на
нас может напасть ваш собственный холодильник; но ничего подобного не
может произойти со стенным шкафом. Ведь шкаф - это как бы часть человека.
Человек хранит в нем свою вторую, искусственную кожу, и поэтому со шкафом
у него более близкие, более интимные отношения, чем со всей остальной
обстановкой его жилья.

Но даже в тот момент, когда я, пытаясь свалить все на свое больное
воображение, убеждал себя, что этого не может быть, из-за закрытой дверцы
шкафа явственно слышался какой-то шорох и лихорадочная возня.

Это может показаться странным, но что-то неодолимо влекло меня к тому
месту; словно завороженный, я почти с неохотой попятился, переступил порог
спальни и остановился у двери, не в силах оторвать взгляд от мрака, в
котором копошилось это таинственное нечто. Да, там что-то было; если я не
сошел с ума и меня не обманывали все мои органы чувств, там, несомненно,
что-то было. То, что имело отношение к замаскированному капкану и
обыкновенной коробке из-под обуви, наполненной необыкновенными куклами.

Но почему это случилось именно со мной? - спросил я себя. Спору нет,
после того как я взломал дверь конторы, нашел кукол и встретил девушку,
заказавшую коктейль, это было бы логично. Такого рода события вполне могли
привлечь ко мне внимание. Но началось-то с капкана - ведь капкан появился
еще до того, как произошло все остальное.

Я напряг слух, чтобы еще раз услышать эту возню, но либо шорох стих,
как только я оттуда ушел, либо я стоял слишком далеко - сейчас я ничего не
услышал.

Я подошел к шкафчику, в котором хранил оружие, отпер нижний ящик,
достал из него автоматический пистолет и коробку с патронами, заполнил
обойму и вставил ее не место, Остальные патроны я высыпал из коробки на
ладонь и отправил их в карман.

Надев пальто я опустил пистолет в правый карман. И стал искать ключи
от машины.

Ни в карманах пальто, ни в карманах пиджака и брюк ключей не
оказалось. Тут было кольцо с ключами от входной двери, от шкафчика с
оружием, от моего редакционного стола, от моего сейфа в банке; помимо
этого, на нем болталось еще с полдюжины ключей от давным-давно забытых
замков - неизменная причудливая коллекция бесполезных ключей, с которыми
человек обычно никак не может расстаться.

Все это было при мне, а ключи от машины бесследно исчезли.

Я осмотрел мебель, обшарил письменный стол. Поискал на кухне. Ключей
нигде не было.

И, уже стоя на кухне, я наконец вспомнил, где их оставил. Теперь я
знал точно, где они. Перед моим мысленным взором возникли приборный щиток,
брелок с висящим на нем ключом от багажника и ключ зажигания, аккуратно
вставленный в замок. Приехав сегодня к вечеру домой, я оставил их в
машине. Да, вне всякого сомнения, я оставил их в машине, а такого со мной
почти никогда не случалось.

Я направился к двери, но, сделав несколько шагов, остановился. Я
вдруг со всей ясностью осознал, что не в силах заставить себя пойти на
темную стоянку и приблизиться к машине, в замке зажигания которой уже
торчит ключ.

Это было нелогично. Это было просто дико. Но я ничего не мог с собой
поделать, Ничего. Не будь в машине ключей, я пошел бы не задумываясь. А
то, что ключи были уже там, по какой-то непонятной, совершенно
необъяснимой причине меняло все дело и внушало страх.

Ужас сковал и обезоружил меня. Я заметил, что у меня дрожат руки, но
заметил только тогда, когда на них взглянул.

Часы показывали семь - Джой уже ждала меня. Она обидится и будет
права.

"Ни минутой позже, - предупредила она. - Я уже успею как следует
проголодаться".

Я подошел к письменному столу и протянул руку к телефону, но она