Микеланджело, дальше - древняя бронзовая статуя святого Петра (правая
ступня отполирована до блеска губами верующих) работы Арнольфо ди
Камбрио и, наконец, подсвеченная сзади, исполненная непередаваемого
очарования скульптура Джулианы Фальконьери Санта Вержине, изваянная
Пьетро Кампи в шестнадцатом веке, свыше полутора тысяч лет назад.
на колени рядом с отцом Баджо. Мало-помалу в базилике установилась
тишина: не стало слышно ни шарканья, ни кашля. Базилика погрузилась во
мрак, лишь золотились в свете галогенных ламп бесценные шедевры
прошлого. Де Сойя устремил взгляд на бронзовые византийские колонны
балдахина работы Бернини над алтарем - золоченого, украшенного
затейливой резьбой; оттуда может служить мессу только Папа - и вновь
подивился тому, сколько чудес успело произойти за последние двадцать
четыре часа. Было больно, мысли путались, словно он приходил в себя
после сильного удара по голове; обычная головная боль не шла с этим ни в
какое сравнение, каждая клеточка тела, казалось, помнила о смерти и даже
после воскрешения восставала против гибели. А другие чудеса - вкус
мясного бульона, которым его накормил отец Баджо, бледно-голубое
пасемское небо за окнами лаборатории, сострадание на лицах тех, с кем
ему довелось встретиться, мягкие, умиротворяющие голоса... Капитан де
Сойя, человек по натуре сентиментальный, не плакал с детства, с тех пор
как ему минуло пять или шесть лет; но сегодня он не стыдился слез. Иисус
Христос даровал капитану вторую жизнь, разделил с ним - простым офицером
из бедной семьи, родом с захудалой планеты - таинство воскрешения;
клетки в теле де Сойи помнили не только боль смерти, но и восторг
пробуждения. Капитана переполняла радость, которую невозможно выразить
словами.
лезвия. К ликующей музыке присоединился хор, торжественно зазвучал
орган, ослепительно-яркие огни выхватили из мрака Папу и его свиту.
Четырнадцатому было слегка за шестьдесят, однако на святейшем престоле
он восседал свыше двухсот пятидесяти лет, за исключением того времени,
которое было потрачено на восемь воскрешении. Он стал первосвященником
под именем Юлия Шестого, после восьмидесятичетырехлетнего правления
антипапы Тейяра Первого, и всякий раз, воскресая, брал себе то же имя.
Наблюдая за Папой, де Сойя вспоминал историю Юлия, обе ее версии -
официальную и ту, что изложена в запрещенных "Песнях" (которые, кстати
сказать, прочитывает всякий обученный грамоте подросток).
истинную веру он обратился под влиянием Поля Дюре, археолога-иезуита и
наделенного харизмой теолога. Дюре являлся поборником учения Святого
Тейяра, по которому человечество в состоянии эволюционировать к
божественности; допущенный к престолу святого Петра после Падения, Дюре
утверждал даже, что люди могут стать богами. Приняв сан и имя Юлия
Шестого, Ленар Хойт беспощадно искоренил эту гнусную ересь.
в ссылке на Гиперионе, обнаружил симбиота, получившего название
крестоформа. А вот дальше начинались разночтения. Если верить поэме,
Дюре получил крестоформ от диковинного существа по имени Шрайк. Церковь
же учила, что Шрайк, который если и существовал, то являлся, безусловно,
очередным воплощением сатаны, не имеет с крестоформом ничего общего; он
только искушал впоследствии и Дюре, и Хойта. По церковной версии,
дьяволу поддался лишь Дюре. В "Песнях", которые представляли собой
чудовищное смешение искаженной истории и мифологии, рассказывалось, как
отец Дюре распял сам себя в огненном лесу на плато Пиньон, не желая
возвращать крестоформ Церкви. Поэт-язычник Мартин Силен, автор
кощунственных "Песней", полагал, что таким образом Дюре стремился
уберечь Церковь от греха, от роковой ошибки принять гнусного паразита за
дар свыше. Официальная история, которой, разумеется, верил де Сойя,
заявляла, что Дюре просто не выдержал мучений, причиняемых симбиотом, и,
подстрекаемый демоном Шрайком, какового мнил своим врагом, преданный
анафеме за фальсификацию археологических данных, решил скрыть от Церкви
ниспосланное через него Господом таинство воскрешения.
и бывшего наставника. В поэме утверждалось, что он принял оба
крестоформа - свой собственный и Дюре, а незадолго до Падения вернулся
на Гиперион, чтобы умолить Шрайка избавить его от этого бремени. Церковь
оспаривала подобный ход событий: отец Хойт проявил незаурядное мужество,
возвратившись на планету, чтобы покончить с демоном. Так или иначе, во
время второго паломничества на Гиперион Хойт скончался. Дюре воскрес с
крестоформом Хойта; он вынырнул из хаоса, воцарившегося после Падения, с
тем чтобы стать первым антипапой в современной истории. При нем Церковь
пришла в упадок, но произошел несчастный случай, после которого из
общего крестоформа, который Дюре именовал паразитом, а Хойт -
откровением свыше, воскрес не Дюре, а Ленар Хойт, будущий Папа Юлий
Шестой. Как это случилось, до сих пор оставалось одной из главных тайн
Церкви; со временем христианство превратилось из презираемого культа в
единственную религию человечества.
поднял над алтарем святые дары, и капитана внезапно бросило в дрожь.
непреходящее изумление, последствия воскрешения, исчезнут в ближайшие
недели, а вот чувство благодарности будет укрепляться с каждым
возрождением. Теперь де Сойя понимал, почему Церковь считала
самоубийство одним из наиболее тяжких грехов - совершивший такой грех
подлежал немедленному отлучению: ведь после того как погрузился в пепел
смерти, Благодать сияет гораздо ярче. Не будь наказание за самоубийство
столь суровым, процедура воскрешения вполне могла бы стать популярным
развлечением.
фанфары, вступил хор. Осознав, что вскоре вкусит тело Господне и
причастится Его крови, пресуществленных самим первосвященником, капитан
Федерико де Сойя, на которого обрушился очередной приступ
головокружения, зарыдал как ребенок.
Небо над куполом собора приобрело золотистый оттенок.
встреча. Достаточно ли прояснилось ваше сознание?
которого маячила капитан Ву, положил руку на плечо офицеру.
прослушанной мессе, во рту еще ощущался привкус святых даров, он слышал
голос Христа, однако все это не мешало ему думать.
отец. Вы нам больше не нужны.
снизошло озарение, понял, что никогда больше не увидит священника;
сердце затопила волна любви, на глаза вновь навернулись слезы. Хорошо,
что темно и никто этого не видит. Интересно, с кем он встретится и где?
В легендарных апартаментах Борджа? Или в Сикстинской капелле? А может, в
комнате для гостей, в башне, которая называлась когда-то башней Борджа?
которой сидел какой-то человек; присмотревшись, де Сойя узнал кардинала
Лурдзамийского и понял, что встреча, к которой его готовили, состоялась.
Офицер опустился на колени перед кардиналом и прильнул губами к перстню
на протянутой руке.
лица; его низкий голос показался де Сойе гласом Господним. -
Присаживайтесь.
руку от кардинала, спрятавшись в тень, сидел еще один человек в
офицерской форме, на которой не было видно знаков различия. Чуть поодаль
находились и другие люди.
позвольте представить вам адмирала Уильяма Ли Марусина. - Он кивнул на
человека слева от себя.
подчинился; теперь он вел себя осторожнее, смутно начиная сознавать, в
чьей компании оказался.
по сторонам.
выбрали именно вас.
и сумятицы в мыслях вновь закружилась голова.
проговорил адмирал, наклоняясь вперед. В свете звезд - луны у Пасема не
было - де Сойя отчетливо видел черты его лица.
зданиях вспыхнули прожектора, направленные на купол собора.
командованию и представителю Церкви. - Он бросил взгляд на адмирала.