долгая и трудная дорога! Скажем рабству: "прощай"! Но также простимся и с
покоем! Скажем: "прощай, слабость"! Скажем: "прощай, наши сокровища"! Мы
создадим еще большие! Отправляйтесь в путь налегке, но возьмите с собой
ваши мечи, потому что нам идти дальше, чем ходил Ороме, быть выносливее,
чем Тулкас: мы никогда не откажемся от преследования. За Морготом хоть на
край земли! Его ждет война и неумирающая ненависть! Но когда мы победим и
снова завладеем Сильмарилями, тогда мы и только мы станем повелителями
неиссякаемого света и хозяевами блаженства и красоты Арда! Никакая другая
раса не отстранит нас!
красными как кровь были их развернутые знамена в ярком свете факелов. Они
принесли клятву, которую никто не мог нарушить, от которой нельзя было
отказаться, даже во имя Илюватара. Они призвали против себя вечный мрак,
если не сдержат ее. А свидетелями этого избрали Манве и Варду, и священную
гору Таникветиль. Они поклялись преследовать, пока существует мир, своей
местью и ненавистью всякого, кто завладеет Сильмарилями - будь то Валар,
демон, Эльф, или еще не рожденный человек, или любое другое существо,
великое или малое, доброе или злое, которому еще предстоит появиться до
конца дней.
Амрас, князья Нольдора. Многие испугались, услышав эти ужасные слова.
Потому что, поклявшись так, к добру или ко злу, клятву нельзя было
нарушить, и она будет преследовать принесшего обет, но преступившего
клятву, до конца мира. Поэтому Фингольфин и Тургон, его сын, выступили
против Феанора, и снова послышались гневные речи, и в ярости дело едва не
дошло до мечей.
Нольдорцев, убеждая их остановиться и серьезно подумать, пока не произошло
непоправимое. И Ородрет, его сын, присоединился к этим словам. Финрод был
на стороне Тургона, своего друга, но Галадриэль, единственная женщина
Нольдора, державшаяся в этот день гордо и мужественно среди спорящих
князей, страстно убеждала Нольдорцев покинуть Аман. Она не произносила
никакой клятвы, но слова Феанора о Средиземье зажгли ее сердце, потому что
она мечтала увидеть обширные, неохраняемые земли и править там
королевством по собственной воле. Одного мнения с Галадриэль был Фингон,
сын Фингольфина, которого так же задели слова Феанора, хотя он мало любил
его. А к Фингону, как обычно, присоединились Ангрод и Аэгнор, сыновья
Финарфина. Однако эти трое держались спокойно и не выступали против своих
отцов.
части собравшихся там Нольдорцев стремление к новому, к незнакомым
странам. Поэтому, когда Финарфин снова выступил против опрометчивых
поступков, призывая не торопиться, поднялся громкий крик: "Нет, уйдем
отсюда!" - и Феанор с сыновьями тотчас начали подготовку к выступлению.
его трудности. К тому же все делалось сверхспешно, потому что Феанор
торопил их, опасаясь, как бы его слова не остыли в сердцах Нольдорцев и не
возобладали другие советы, и при всех его горделивых речах он не забывал о
могуществе Валар. Но из Вальмара не появился ни один вестник, и Манве
хранил молчание. Он не запрещал и не препятствовал замыслам Феанора,
потому что Валар были опечалены тем, что их обвинили в злых намерениях
против Эльдара, и в том, что они удерживают Эльфов у себя, против их воли,
в плену. Сейчас Валар лишь наблюдали и выжидали, так как им еще не
верилось, что Феанор сможет подчинить себе войско Нольдора.
выступления, тотчас начались раздоры. Потому что он, хотя и склонил
слушавших его к уходу, однако, никто не собирался признать Феанора
королем. Большой любовью пользовались Фингольфин и его сыновья, и их
домочадцы, как и основная часть жителей Тириона, отказались выступить,
если их поведет Феанор.
двинулись в свой горький путь.
следовала сзади под руководством Фингольфина. И он вел вопреки своему
разуму - потому что Фингон - его сын, понуждал его. И еще потому, что
Фингольфин не мог покинуть свой народ, страстно желавший уйти, доверить
его опрометчивым решениям Феанора. К тому же он не забыл своего обещания
брату перед троном Манве.
других не хотел уходить. И из всех Нольдорцев Валинора - а они выросли
теперь в многочисленный народ - едва одна десятая отказалась отправиться в
путь: некоторые из любви к Валар (и в немалой степени к Ауле), другие из
любви к Тириону и к прекрасным вещам, созданным ими, и никто - из страха
перед опасностями пути.
Манве прибежал, наконец, посланец и сказал:
что час недобрый, и ваша дорога приведет к бедам, которых вы не сможете
предвидеть. В ваших поисках Валар не окажут вам никакой помощи, но и не
будут препятствовать вам, ибо вы должны знать: как вы пришли сюда
свободно, так свободно и уйдете. Но ты, Феанор, сын Финве, изгоняешься
собственной клятвой. Дорого тебе обойдется то, что не распознал ты ложь
Мелькора. Ты говоришь, что он - Валар. Тогда тщетна была твоя клятва
отомстить ему, ибо в пределах Эа никогда не сможешь ты никого одолеть из
Валар, пусть даже Эру, чье имя ты призывал, сделал бы тебя втрое
могущественнее, чем ты есть.
Нольдору:
короля в изгнание с одними лишь его сыновьями и вернется к своему рабству?
Но если кто-нибудь пойдет со мной, я скажу им: вам предвещают беды? Но в
Амане мы уже видели их. В Амане мы пришли от блаженства к скорби. Теперь
мы попробуем другое: через скорбь найти радость или, по крайней мере,
свободу!
не может свергнуть Моргота, он во всяком случае не замедлит напасть на
него и не станет праздно сидеть в печали. И, может быть, Эру вложит в меня
огонь больший, чем ты предполагаешь. По крайней мере, я нанесу такие раны
Валар, что даже могущественные в Круге Судьбы удивятся, услышав это. Да, и
в конце концов, они последуют за мной. Прощай!
что даже вестник Манве поклонился ему и, как будто узнав все, что хотел,
покинул их. А Нольдорцы были покорены. Поэтому они продолжали свой поход,
и дом Феанора шел впереди их вдоль побережья Эленде, и ни разу они не
оглянулись на Тирион на зеленом холме Туна. Медленно и не так уверенно
следовало за ними войско Фингольфина. Там первым был Фингон, а замыкали
шествие Финарфин и Финрод, и много других доблестнейших и мудрейших
Нольдорцев. Они часто оборачивались, чтобы взглянуть на свой прекрасный
город, пока светильник Миндон Эльдалие не исчез в ночи.
о покинутом ими блаженстве и даже некоторые из вещей, созданных там ими -
утешение и бремя в пути.
преследование Моргота. Кроме того, Туна у подножия Таникветиля находилась
в таком месте, где разделявшее Аман Великое море было неизмеримо шире, чем
на севере, где сближались Араман и побережье Средиземья.
возвращалась к нему, Феанор с опозданием сообразил, что столь
многочисленному войску никогда не преодолеть долгие лиги к северу и,
наконец, не пересечь море без помощи кораблей. Но чтобы построить такой
большой флот, потребовалось бы много времени и тяжелого труда, будь даже
среди Нольдора мастера, искусные в этом ремесле. Поэтому Феанор решил
убедить Телери, давнишних друзей Нольдорцев, присоединиться к ним, и в
своем озлоблении он подумал, что таким образом могущество Валинора,
возможно, уменьшится, зато силы Феанора для войны с Морготом возрастут.
говорил прежде, в Тирионе.
опечалил уход родичей и давних друзей, они предпочитали отговаривать их,
чем помогать им. И они не дали им ни одного корабля и не помогли в
строительстве против воли Валар. Что касается их самих, Телери не желали
другого дома, кроме берегов Эльдамара, и другого повелителя, кроме Ольве,
князя Альквалонде.
по-прежнему верил, что Ульмо и другие великие среди Валар еще излечат
раны, нанесенные Морготом, и что ночь еще сменится новым рассветом.
промедление, и он в сердцах сказал Ольве:
бездельники пришли, наконец, к этим берегам, почти с пустыми руками! В
лачугах на морском берегу жили вы до сих пор, если б Нольдорцы не выделили
вам гавань и не трудились на ваших стенах!
упрекать друзей в безрассудстве. А когда Нольдор радостно встретил нас и
оказал нам помощь, тогда ты говорил иначе: мы прибыли в страну Амана,
чтобы поселиться в ней навсегда, как братья, чьи дома стоят бок о бок. Что
же касается наших белых кораблей: не ты дал нам их! Не у Нольдора