отвлечь ее мысли от событий дня. Наш обход сопровождался потоками
восклицаний, выражавших восхищение, зависть, удовольствие и, надо
признаться, злость. На пороге комнаты, переполненной атрибутами женского
снаряжения, Джозелла остановилась.
спорят.
представится случай поблаженствовать. И кроме того, разве вам не известно,
что в каждой девушке есть капелька от пошлейшей кинозвезды? Вот и пусть
это проявится в последний раз.
найдется местечко поскромнее. Избави меня Бог спать в постели под зеркалом
на потолке.
помещение.
придется ею пользоваться. Нет горячей воды.
она.
закончен, Джозелла отправилась добывать одежду. Я еще раз осмотрел
квартиру, чтобы выяснить, какими ресурсами мы здесь располагаем и чего у
нас нет, а затем тоже двинулся в поход.
дверь. Я замер на месте. Вышел молодой человек, ведя за руку белокурую
девушку. В коридоре он отпустил ее.
ковру, скрадывавшему звуки. Его протянутые руки нашли окно в конце
коридора. Пальцы нащупали и отодвинули шпингалет. За окном снаружи я
заметил пожарную лестницу.
находимся. Как мы найдем еду? Как мы будем жить?
долго. Пойдем, моя радость. Не бойся.
подоконник. Затем он обнял ее и прижал к себе.
сказал он. - Я люблю тебя, родная моя. Я очень, очень люблю тебя.
останется только пить до бесчувствия. Такие вещи должны происходить сейчас
повсюду. Они происходят повсюду. Здесь ничем не поможешь. Положим, ты
достал бы им еды, чтобы они продержались еще несколько дней. А дальше? Ты
должен научиться смотреть на это и мириться с этим. Ничего другого не
остается. Или утопить себя в алкоголе.
невозможно... Уцелеют лишь те, кто сумеет подчинить чувства разуму...
удалось вернуться часа через два. Протискиваясь в дверь, я уронил
несколько пакетов. Джозелла довольно нервно окликнула меня из своей
сверхженственной спальни.
грузом.
дверью я остановился.
готовить.
плиту, я принялся за дело.
вполне удовлетворительным. В довершение убранства я поставил подсвечники
со свечами. Джозелла все не появлялась, но несколько минут спустя из
ванной донесся плеск бегущей воды. Я окликнул ее.
начал прощаться со всем, что было. Солнце стояло низко. Башни, шпили,
фасады из портландского камня казались белыми и розовыми на фоне
темнеющего неба. Там и тут горели пожары. Облака дыма поднимались черными
грязными пятнами, кое-где у их основания мелькали языки пламени. Очень
возможно, сказал я себе, что после завтрашнего дня мне не видать больше ни
одного из этих знакомых зданий. Может быть, наступит время, когда
кто-нибудь вновь вернется сюда, но все здесь будет совсем по-другому. Над
городом поработают пожары и непогода, он будет мертв и заброшен. Но
сейчас, на расстоянии, он еще может маскироваться под живой город.
имел обыкновение бродить по Лондону с широко раскрытыми глазами, поражаясь
красоте зданий, которую он раньше никогда не замечал... и прощаясь с ними.
Сейчас мною владело такое же чувство. Но тут было нечто худшее. В той
войне выжило все-таки больше людей, чем кто-нибудь смел надеяться. А
теперь был враг, которого люди не могли одолеть. На этот раз человеку
угрожали не варварские погромы и злоумышленные поджоги: впереди был просто
долгий, медленный неодолимый процесс разложения и разрушения.
разум. Даже тогда я все еще был под властью ощущения, будто все это
слишком велико, слишком неестественно, чтобы происходить в
действительности. И тем не менее я знал, что такое происходит в истории
далеко не впервые. Трупы других великих городов похоронены в пустынях и
стерты с лица земли азиатскими джунглями. Некоторые пали так давно, что от
них не осталось даже названий. Но для тех, кто там обитал, разрушение
представлялось не более вероятным и возможным, нежели представляется мне
умирание исполинского современного города...
заблуждений человечества: считать, что "у нас это случиться не может", что
никаким катаклизмам не подвержено лично мое крошечное время и местечко в
мире. Но вот это случилось у нас. Если не произойдет никакого чуда, то я
взирал сейчас на начало конца Лондона. Вероятно, были и другие, такие же
как я, взиравшие на начало конца Нью-Йорка, Парижа, Сан-Франциско,
Буэнос-Айреса, Бомбея и прочих городов, которым отныне предопределено
пойти путем тех прежних, что заросли джунглями.
увидел Джозеллу. На ней было длинное красивое платье из бледно-голубого
жоржета и белый меховой палантин. На простой цепочке блестели
голубовато-белые брильянты; камни, мерцавшие в серьгах, были поменьше, но
такой же чистой воды. Ее волосы были так убраны, а лицо сияло такой
свежестью словно она только что вышла из салона красоты. Она шла через
комнату, легко ступая ногами в серебряных туфельках и блестящих
чулках-паутинках. Я молча таращил на нее глаза, и под моим взглядом
исчезала легкая улыбка на ее губах.
просто не ожидал ничего подобного.
имеет никакого отношения. Я добавил:
поймете.
приятно вспоминать.
тайна. Мои же мысли неслись беспорядочно, калейдоскопом картин жизни,
которая кончилась навсегда, или это больше походило на перелистывание
огромного фотоальбома с одним всепонимающим "а мы помнишь?".
и, оглядев себя, пригладила пальцами тонкий шелк.
усмешкой.
напоминание о том, что при всех гадостях в нашем мире было так много
красоты. Вы не могли бы сделать... и выглядеть... прекраснее.
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Конан-Дойль Артур
Херберт Фрэнк