Чтение 16–й страницы книги ~Мастер снов~

- Да. Я сделала доброе дело - я и острый нож. Откуда вы звоните?

- Из кара. Я только что отвез Питера в школу и теперь возвращаюсь.

- Да? Как он? Как его лодыжка?

- Отлично. Мы тут слегка напугались на Рождество, но все обошлось.
Расскажите, как это случилось в театре, если это вас не смущает.

- Разве врача смущает кровь? - она тихо засмеялась. - Так вот, было
уже поздно, перед последним актом...

Рендер откинулся, закурил и с улыбкой слушал.

Местность снаружи стала гладкой равниной, и кар катился по ней, как
кегельный шар, точно по канавке.

Он проехал мимо гуляющего человека.

Под проводами высокого напряжения и над захороненными кабелями он
снова шел рядом с главной ветвью дороги-дерева, шел сквозь заснеженный
воздух и радиопередачу.

Мимо неслись кары, и некоторые пассажиры видели его.

Руки он держал в карманах, голову опустил, потому что не смотрел ни
на что. Воротник пальто был поднят, и тающий небесный налог - снежные
хлопья - приклеивались к полям его шляпы. Он был в галошах. Земля была
мокрая и грязноватая.

Он с трудом тащился - случайный заряд в поле громадного генератора.

- ...обедаем вечером в К и С ?

- Почему бы и нет? - сказал Рендер.

- Скажем, в восемь?

- В восемь. Договорились.

Некоторые из них падают с неба, но большинство выбиваются из дорог...

Кары высадили своих пассажиров на платформы в больших машинных ульях.
Возле киосков кольцевой линии подземки стояли на стоянках аэротакси.

Но люди шли в выставочный зал пешком. Здание было восьмиугольное.
Крыша напоминала перевернутую супницу. Восемь нефункциональных
треугольников из черного камня осуществляли декорацию каждого угла
снаружи.

Супница была избирательным фильтром. Сейчас она высосала всю
голубизну серого вечера и слабо светилась, белая, белее выпавшего вчера
снега. Внутри потолок был безоблачным летним днем, но без солнца.

Люди шли под этим небом среди экспонатов, как темный поток среди
скал.

Они двигались волнами и редкими водоворотами. Они клубились,
сбивались, журчали и бормотали. Иногда оживлялись...

Они ровно выливались из припаркованных машин за голубым горизонтом.

Закончив обход, они возвращались к выходу во внешнюю часть.

Во внешней части была выставка, организованная ВВС. Она работала две
недели по двадцать четыре часа в сутки и привлекала посетителей со всего
мира.

Это была выставка достижений Человека в космосе.

Руководителем выставки был двухзвездный генерал со штатом из дюжины
полковников, восемнадцати лейтенант-полковников, многих майоров, капитанов
и бесчисленных лейтенантов. Генерала даже никто не видел, кроме
полковников и работников "Выставки, Инк.". Компании "Выставки, Инк."
принадлежал выставочный зал рядом с космопортом, и она устраивала все как
надо для тех, кто снимал зал.

Как входишь в Холл Поганок, как его кто-то окрестил, сразу же направо
идет Галерея.

В Галерее были фото во всю стену, так что посетитель почти мог войти
в них, потеряться в громадных стройных горах за Лунной Базой Ш,
выглядевших так, словно они качаются от ветра, только никакого ветра там
не было; войти в купол-пузырь подводного города; провести рукой по
холодным частям наблюдательного мозга и почувствовать, как в нем щелкают
быстрые мысли; войти в грубую пустыню под зеленоватым небом, обойти
высокие стены Портового комплекса - монолитные, серо-голубые, построенные
на бог весть каких развалинах, войти в крепость, где в марсианском складе
люди двигались как призраки, ощутить текстуру гласситовых стен, которые
произвели сенсацию во всем мире; пройти акр меркурианского ада, посмотреть
на цвета - пылающий желтый, серо-коричневый и оранжевый, и, наконец,
затеряться в Большом Ледяном Боксе, где ледяной гигант сражается с
огненным существом, и где каждое отделение запечатано и отделено, как в
подводной лодке или транспортной ракете, и по тем же причинам; или
пройтись, заложив руки в карманы, посчитать цветные полосы на стенах,
похожих на опалы, увидеть солнце как сверкающую звезду, поежиться,
выпустить пары и признать, что все эти места крайне удивительны, и фото
тоже хороши.

После Галереи шли гравитационные комнаты, где человек поднимался по
лестнице, пахнувшей свежеспиленным деревом. Наверху он мог выбрать любую
гравитацию: лунную, марсианскую, меркурианскую - и спускаться обратно на
уменьшенной воздушной подушке, вроде лифта, познав на миг ощущение
переноса личного веса на выбранный мир. Платформа опустилась, посадка
приглушена... будто упал в сено или в перину.

Дальше идут латунные перила по пояс вышиной. Они идут вокруг Фонтана
Миров. Наклонись и смотри...

Вычерпанные из света бездонные озера мрака...

Это планетарий.

Миры в нем качаются на магнитных силовых линиях. Они двигаются вокруг
горящего лучистого шара - солнца. Расстояние от одного до другого снижено,
и они холодно и бледно сияют во мраке; Земля - изумруд и бирюза; Венера -
молочный янтарь; Марс - оранжевый шербет; Меркурий - масло; Нептун -
свежеиспеченный хлеб.

В Фонтане Миров висели пища и богатство. Жаждущие и вожделеющие
наклонялись над латунными перилами и смотрели. Это вызывало болезненные
мечты.

Другие бросали взгляд и проходили мимо, чтобы увидеть реконструкцию
декомпрессионной комнаты на Лунной_базе_1 в натуральную величину, или
услышать представителя промышленности, сообщающего малоизвестные факты
насчет конструкций пресс-шлюзов и энергии воздушного насоса. Можно было
также проехаться через холл в карах на подвесной монорельсовой дороге, или
посмотреть двадцатиминутный фильм. Можно было подняться на свежеобрушенную
стену-утес в скейлботах и орудовать захватами-клешнями, какими пользуются
во внеземных горных разработках.

Но алчные оставались на одном месте. Они стояли дольше, смеялись
меньше. Они были частью потока, образующего заводи...

- Думаешь направиться куда-нибудь?

Мальчик повернул голову, двинувшись на костылях, и посмотрел на
обратившегося к нему лейтенант-полковника. Офицер был высокого роста, с
загорелыми руками и лицом, с темными глазами; маленькие усики и тонкая
коричневая дымящаяся трубка больше всего бросались в глаза после его
свежей, хорошо сшитой униформы.

- Почему? - спросил мальчик.

- Ты как раз в том возрасте, когда планируют будущее. Карьеру надо
нанести на карту заранее. В тринадцать лет человек может промахнуться,
если он не думает вперед.

- Я читаю литературу...

- Без сомнения. В твоем возрасте все читают. Но сейчас ты видишь
модели и думаешь, что это модели настоящего. Но между ними большая
разница, громадная. Ты не поймешь этого ощущения, лишь читая буклеты.

Наверху прошуршал монорельсовый кар. Офицер показал на него трубкой.

- Даже ЭТО не та вещь, что едет над Большим Ледяным Каньоном, -
заметил он.

- Тогда это недостаток тех, кто пишет буклеты, - сказал мальчик. -
Любой человеческий опыт должен быть описан и интерпретирован достаточно
хорошим писателем.

Офицер искоса взглянул на него.

- Повтори-ка это еще раз, сынок.

- Я сказал, что если ваши буклеты не говорят того, что вы хотите от
них, то это не вина материала.

- Сколько тебе лет?

- Десять.

- Ты чертовски умен для своего возраста.

Мальчик пожал плечами, поднял костыль и показал им в направлении
Галереи.

- Хороший художник мог бы сделать вам в пятьдесят раз лучшую работу,
чем эти большие глянцевые фото.

- Это очень хорошие фото.

- Конечно, хорошие. Отличные. И, вероятно, дорогие. Но любая из этих
сцен у настоящего художника была бы бесценной.

- Пока что здесь нет места художникам. Сначала идут землекопы, а
культура потом.

- А почему бы не сделать наоборот? Набрать нескольких художников, а
они помогут вам найти кучу землекопов.

- Хм, - сказал офицер, - интересная точка зрения. Не прогуляешься ли
со мной немного? Посмотришь еще кое-какие достопримечательности.

- Что ж, - сказал мальчик, - почему бы и нет? Правда, прогуляться -
не совсем подходящее слово...