Чтение 16–й страницы книги ~Арена~

Стоп-кадр. Еще один рубиновый импульс.

Стоп-кадр. Модуль отрывается от земли - тихо - не так, как отрывался бы вертолет или реактивный транспорт, - даже снег почти не шелохнется...

Стоп-кадр. Модуль в воздухе, он начал разворот, и теперь с того места, где залег Александр, не видно очередной рубиновой вспышки. Но она наверняка блеснула, он в этом уверен.

Стоп-кадр. Еще один залп - то ли наблюдательная система саарта сумела вычислить стрелка, то ли воин лупит по площади, без прицела.

Стоп-кадр. Над Трошиным завис ствол срубленного взрывом дерева. Эта здоровенная чушка медленно, словно нехотя, падает прямо на него. А там, наверху, из объектива видеокамеры вырывается очередной лучик.

Стоп-кадр. Последний. Ослепительный луч, пришедший откуда-то сверху, пронзает зависший на высоте сотни метров модуль, в мгновение ока превращая его в облако плазмы и разлетающихся во все стороны мелких обломков.

Больше Александр ничего не запомнил.

Когда его вытащили из-под рухнувшего дерева, Саша едва дышал. Бронекостюм, сумев спасти его от ожогов и рваных ран, не уберег от множественных переломов. Лика разрыдалась, как сопливая девчонка, а Лигов, скрипя зубами, приступил к "ремонту". К тому времени как он закончил, стало ясно, что Трошин будет жить. Сам же Лигов, пробормотав что-то вроде "как же вы мне надоели", потерял сознание.

К дороге, где дожидались брошенные машины, добирались очень долго - приходилось переть на себе два бесчувственных тела. Борис, шатаясь, морщась от чудовищной боли и проклиная все на свете, тащился сам, едва переставляя ноги. Когда стало совсем темно, Михаил предложил заночевать в лесу - белые комбинезоны вполне позволяли спать прямо в снегу. Возражать никто не стал. Лика шаталась ничуть не меньше измученного Круглова, Трошин еще не приходил в сознание, а Петр вообще без сил свалился там, где стоял, не снимая лыж. Остальные немедленно последовали его примеру - только натянули на головы капюшоны бронекостюмов да укутали лица шарфами, чтобы не отморозить носы.

Первым проснулся Александр - от раздирающей голову боли. Никакое даже самое чудовищное похмелье не могло сравниться с этой пыткой. Некоторое время он лежал, гадая, почему вокруг так темно, и только потом сквозь шарф разглядел мерцающие на небе звезды. Отрывочные воспоминания постепенно возвращались к нему. Все-таки он оказался прав: спутник наблюдения не мог смириться со столь наглым и вызывающим применением лазерного оружия в прямое нарушение Закона изоляции. И принял адекватные меры.

Трошин непослушными руками стянул с себя шарф, укрывавший лицо, и огляделся. Люди лежали вповалку, утопая в снегу, как в самой лучшей пуховой перине. Саша, пристроив шарф на место, устало закрыл глаза. Все тело ныло, как будто по нему проехался трактор, голова раскалывалась на части - какой уж тут сон! Закрыть глаза - и не двигаться, не двигаться, не двигаться...

Второй раз он очнулся, когда первые лучи солнца уже пробивались сквозь ветви деревьев. Краем глаза заметив движение, освободил от шарфа лицо. Осторожно, морщась от боли, сел. Голова почти прошла, но тело ломило по-прежнему. Вспомнил один из стоп-кадров - тот, где над ним зависло падающее дерево. "Оно все-таки упало... - подумал Трошин и вздохнул. - Не иначе как Лигов потом надо мной колдовал..." Теперь он очень хорошо понимал, что чувствовал после инопланетного лечения Одинцов. С другой стороны, лучше скрипеть зубами от боли, чем вообще ничем не скрипеть.

Постепенно поднялись все. Можно было двигаться дальше. Сон на снегу оказался на удивление целебным. Даже измученный Борис выглядел неплохо, а остальные и подавно. Лигов, по своему обыкновению бормоча ругательства на незнакомом языке, поднялся, пошатываясь, но тут же сел в сугроб. И только когда остальные, наскоро перекусив предусмотрительно захваченными с собой "сникерсами", были готовы двигаться дальше, кряхтя принял вертикальное положение и на заплетающихся ногах пошел вслед за всеми.

Поздним вечером, когда вся Команда уютно расположилась на даче Борькиного приятеля, когда в камине весело трещали дрова, а на столе стояло достаточно закуски, чтобы удовлетворить даже совершенно потрясающий аппетит Петра, приступили к разбору полетов. Было решено, что Саша сделал глупость: стрелять надо было с гораздо большей дистанции, поскольку оптика позволяла, а после этого драпать как можно быстрее. Также постановили, что капитан - умница, поскольку его идея сработала, и саарт больше не представляет угрозы. Затем мужчины, при молчаливом согласии Лики, пытались обсудить - что дальше. Теперь, когда угроза со стороны саарта миновала, следовало выяснить, кто за всем этим стоит.

- Определенно Штерн, - мрачно заявил Борис. - Одного не могу понять: зачем оно ему надо? Зачем? И вообще, в его поведении много странного. По сути, мы до сих пор не имеем ни малейшего представления, кто он такой.

- Разве вы этого не знаете? - удивленно поднял на Бориса глаза Лигов. - Странно...

Рука Александра замерла над куском колбасы:

- Чего это мы еще не знаем?

Лигов несколько мгновений переводил взгляд с Саши на Бориса, Евгения и обратно. Затем с легкой заминкой пробормотал:

- Ну... я думал, вы знаете... Штерн - он же... он далатианин...

- Он нам ничего не говорил. А какая, собственно, разница?

Дан сокрушенно покачал головой:

- Так вы не знаете, на кого работали? Далатиане - хозяева Земли.

ГЛАВА 10

Пауза явно затянулась. Наконец у Трошина прорезался голос:

- Что значит - хозяева?

В ответ Лигов лишь пожал плечами, как будто речь шла о вещах вполне обыденных и, можно сказать, банальных.

Тоном отца, объясняющего малышу, почему солнышко всходит и заходит, он продолжил:

- Ваша планета стала предметом Спора в... по вашему летоисчислению - в 1887 году. Спор выиграли далатиане, одна из рас, присоединившихся к Ассамблее относительно недавно. Было подано... э-э... если мне не изменяет память, четыре заявки. Применительно к планете, имеющей разумную жизнь, - удивительно мало. Предмет Спора - исключительные права на... простите, я пользуюсь вашей терминологией, в общем, на негласную эксплуатацию планеты с целью получения определенного дохода. Я точно не знаю, когда истекает срок действия полученных прав. Обычно такие лицензии выдаются на короткое время. От ста до двухсот ваших лет. Примерно за 10 стандартных... то есть чуть более 15 ваших суток до окончания срока полномочий Жюри объявляет прием заявок на новую Арену. Впрочем, вам это известно.

- И чем же занимаются далатиане на Земле? - спросил Борис, недобро прищурившись. На скулах его заиграли желваки.

- Ах, перестаньте изображать возмущение, - отмахнулся Дан. - Можно подумать, есть принципиальная разница в том, кто на самом деле стоит у руля ваших государств. Я не знаю, чем именно занимаются далатиане, мне известно одно - они не нарушают те законы, за исполнением которых я обязан следить. И потом, может быть, благодаря им вы сейчас имеете то, что имеете. Уровень развития... Еще лет сто-двести - и вы, возможно, получите право вступить в Ассамблею.

- А что они имеют с этого?

Лигов отвел глаза. Было совершенно очевидно, что говорить ему не хочется.

- Не знаю...

Внезапно в кармане у Петра запищал мобильник. Он поднес трубу к уху, выслушал короткое сообщение, нахмурился.

- Борис, тут есть телевизор? - спросил он.

- Есть конечно.

- Мне посоветовали его включить. - В голосе Петра звучали нотки растерянности. - И еще приказали вырубить мобилу. Навсегда.

- Ладно... Давай посмотрим.

Старенький, видавший виды "Фунай" стоял в соседнем помещении, служившем хозяину дачи спальней. По всей видимости, тот был большим любителем смотреть телевизор лежа. На комнатной антенне телевизор работал неважно, но, несмотря на рябь, слышимость была отличной.

- ... Милиция просит помочь... - вещала с экрана молоденькая дикторша, поминутно поправляя очки. Голос ее дрожал от волнения - то ли искреннего, то ли профессионально наигранного. - Разыскивается группа особо опасных преступников. К сегодняшнему дню на их счету более тридцати жизней. Сейчас вы видите на экране их фотографии...

Почему-то Саша совсем не удивился, узрев на экране свой портрет. Не какой-нибудь там уродский фоторобот, а нормальную фотографию. Он даже знал, откуда она - со средней полки шкафа, где лежали пачками снимки, которые никак не доходили руки разложить по альбомам. Его фотографировала Леночка - редчайший случай, когда ее "творение" оказалось очень даже приличным.

"Трошин Александр Игоревич. Разыскивается за многочисленные убийства, в том числе иностранцев и женщин. Вооружен. Приметы..."

Фотография на экране сменилась.

"Угрюмов Михаил Алексеевич, бывший сотрудник МВД, обвиняется в убийствах, вооруженных нападениях, в том числе с целью захвата автотранспорта..."

Следующий кадр.

"Данилов Петр Григорьевич, руководитель детективного агентства "Видок". Разыскивается за убийство..."

Один снимок сменял другой. Здесь были они все - кроме, разумеется, Лигова. Даже Игорь-длинный, следы которого никак не отыскивались. Даже Ниночка, которой инкриминировались какие-то совершенно дикие деяния - типа распространения наркотиков... А девушка говорила и говорила дрожащим голосом, перечисляя все новые и новые злодеяния, совершенные группой, которую сейчас разыскивали все сотрудники милиции Москвы, спешно поднятые по тревоге.

Убийство, террористический акт с применением взрывчатых и отравляющих веществ, снова убийство... Два дня назад перечисленные лица совершили поджог школы №... В дыму погибло трое детей... Вчера ими же убиты трое сотрудников ГИБДД, пытавшихся проверить у подозреваемых документы. Четвертый спасся чудом и в настоящее время находится в больнице с тяжелыми ранениями. Попытка угона боевого вертолета с военной базы - шестеро погибших солдат срочной службы, два офицера, поврежденный вертолет брошен... Заживо сожженный в собственной квартире подельник - некий Игорь Басов - видимо, он попытался возражать против приказов Трошина - главаря банды... Убийство депутата Филимонова, расстрелянного из автомата прямо посреди улицы. От пуль погибли также трое прохожих, в том числе беременная женщина, семь человек доставлены в Склиф... Взрыв автомобиля, начиненного тротилом, у отделения милиции №... Двое милиционеров погибли, пострадали более десяти находившихся неподалеку граждан, в нескольких домах выбиты все стекла...

- Интересно, что еще на нас повесят? - флегматично поинтересовался Борис, ковыряя в зубах деревянной зубочисткой. - Ишь, как круто взялись.

На экране появился массивный насупленный полковник Бурый. Он восседал за огромным столом, заваленном бумагами. Поминутно трезвонившие телефоны заставляли его, буркнув извинения, прерывать интервью, но каждый раз, бросив в трубку пару коротких, красиво и мужественно звучащих фраз, он снова возвращался к беседе с невидимым журналистом:

- ... Угрюмов сразу показался мне скользким... У нас имелась информация о взяточничестве, о злоупотреблении служебным положением. Однако мы не успели подобрать доказательную базу... В этом, безусловно, наше упущение. Работа велась в плановом порядке, но все же недостаточно оперативно. И каждый из нас готов понести за это наказание. Однако сейчас делается все, чтобы задержать преступника...

- Имеется информация, что вместе с Угрюмовым в составе банды Трошина находится и еще один ваш сотрудник, это так? - не отставал журналист.

- Мне горько признавать это. - Бурый скорчил мину, которая должна была олицетворять собой вселенскую скорбь, но больше походила на гримасу от зубной боли. - Действительно так. Капитан Геннадий Одинцов подозревается в продаже оружия чеченским боевикам...

Бурый еще несколько минут талдычил, насколько опасны вооруженные бандиты... приняты все меры, чтобы задержать... привлечь... воздать... Ну и так далее. Попутно прозрачно намекал на какие-то давние истории, оглашать которые не имеет права в интересах следствия, - там прослеживается почерк мятежного старлея и его дружка-капитана. Речь полковника была довольно невнятной, не раз перемежалась матом, якобы демонстрирующим всю глубину чувств полковника, и содержала такое количество неувязок и нестыковок, что и у Михаила этот фарс вызвал улыбку.

Борис совершенно спокойно переключил телевизор на другой канал - там ту же новость подавали другие журналисты, сохраняя общую направленность. В Москве официально действует план "Перехват", все сотрудники милиции переведены на усиленный вариант несения службы, улицы патрулируют дополнительные наряды. Граждан призывали ни в коем случае не оказывать вооруженным преступникам сопротивления, при этом делался прозрачный намек на то, что свидетелей озверевший Трошин и компания все равно, как правило, не оставляют.

- Это произошло прямо у меня на глазах, - плакала в камеру пожилая женщина, в которой Саша с удивлением узнал соседку Стаса по лестничной площадке. - Я услышала шаги на лестнице, думала, что пришла Таня - это моя внучка... Глянула в глазок - и увидела... - Она зарыдала в голос, очень натурально.

Из ее сбивчивого, перемежаемого всхлипами и соплями рассказа следовало, что дверь Трошину, коего Анна Семеновна, безусловно, сразу узнала, поскольку он посещал ее соседа Стасика довольно часто, открыл как раз сам Стасик, а потом на лестничную площадку вышла и Наташенька, жена его. Они о чем-то несколько минут спорили - она слов почти не расслышала, но там было что-то про пластит и про ментов... А потом Трошин вдруг выстрелил в Стасика, и Стасик упал... А Наташенька завизжала, Трошин ее ударил, а когда она упала, то выстрелил в нее, лежащую, два раза... А потом пришли еще двое - она их не знает, но по фотографиям опознала - и куда-то Стасика и Наташу унесли...

На этой душещипательной сцене старушка разрыдалась, окончательно утратив способность связно говорить.

- Интересно, - глубокомысленно заметил Борис. - Тут у них немного того... концы с концами не сходятся. Стаса убили уже, почитай, больше недели тому как... А по их рассказу получается, что вчера вечером. Насколько я помню, Сашка как раз был в полной отключке. Забавно, забавно...

- Это что ж, мы за сутки столько натворили? - усмехнулся Трошин. - Школу взорвали, райотдел, Стаса замочили... Что там еще?

- Более чем достаточно, - фыркнул Михаил. - Бурый, во-первых, повесил на нас несколько безнадежных висяков, и, во-вторых, поет он явно с чужого голоса. Ему приказали дать определенные показания - он их и дает со всем возможным рвением.

- Думаю, он не один такой, - помрачнев, заметил Петр. - Судя по тому, как поставлена травля, в дело включилась чуть не вся московская милиция. Глядишь еще и войска введут. Факты, конечно, подтасованы, что видно невооруженным глазом, но приказы исходят сверху, а когда приказы однозначны, задумываться подчиненным как-то не с руки. И поэтому нас будут ловить - долго и упорно.

- Знаете, - чуть хрипло пробормотала Лика, - а ведь репортажи убедительны - и впрямь начинаешь думать, что именно Саша убил Стаса с женой...

- ... Уважаемые телезрители! Только что нам доставили видеопленку, снятую в момент убийства депутата Филимонова. Разумеется, мы не можем раскрыть личность оператора, поскольку этому человеку грозит серьезная опасность - как и любому вставшему на пути озверевших подонков. Мы, в студии, еще не знаем, что на этой пленке... Итак, запись.

Кадры, сделанные весьма посредственной камерой, запечатлели улицу, проезжающие машины... Затем в поле зрения попал большой "Линкольн", украшенный белыми лентами и роскошной куклой в облаке белых рюшечек... Молодая пара у автомобиля - жених и невеста... Вдруг слышатся резкие щелчки, затем короткий треск - камера резко поворачивается, наплыв... Может, аппарат и посредственный, но держит его в руках явно профессионал. Отчетливо видно лицо Саши, держащего у пояса автомат и в упор всаживающего пулю за пулей в невидимую мишень. О, а вот и мишень - человек лежит на асфальте, видно даже, что его светлый плащ испещрен дырками от пуль. Снова камера нацеливается на стрелка. Он небрежно перебрасывается парой слов со стоящим рядом напарником - Женька, узнав себя, возмущенно фыркнул, - вдвоем они садятся в машину. За рулем сидит... Да эту лысину, пожалуй, вспомнят многие, близко знающие Петра. Тем временем камера возвращается к молодоженам. Жених стоит на коленях, у него на руках лежит девушка в белом, и по воздушному шелку расползаются отвратительные пятна...

- Здорово сделано, - вздохнул Женька. - Интересно, чем мне помешал этот мужик? Я его и по телику-то видел всего несколько раз. Он, вообще говоря, полный мудак, но не настолько же, чтобы его мочить...

- Ребята, вы не слишком спокойно подходите к ситуации? - осторожно поинтересовалась Лика. - Мне показалось, или на нас и в самом деле объявили полномасштабную охоту?

- Не показалось, - серьезно кивнул Михаил. - Я тебе даже больше скажу. Нас никто не собирается задерживать. Просто пристрелят... если смогут, конечно. На такой случай имеется негласное разрешение - типа лицензии на убийство. Никто, конечно, в этом не признается, но, понимаешь, старая формулировка - "взять живым или мертвым" - подразумевает, что можно, в общем-то, и так и сяк. А после таких кадров... Все полны праведного гнева.

- Да уж, - согласился Саша, - тут нервами делу не поможешь. Нам надо спокойно оценить обстановку и решить, какую избрать стратегию и тактику поведения. Мишка прав - нас просто ухлопают при задержании. Даже если мы дружно поднимем лапки кверху.

Он вернулся к столу, задумчиво повертел в руках бутылку пива, потом со вздохом отставил ее в сторону.

- Мне кажется, что все это звенья одной цепи. Мы разделались с воином-саартом, и его наниматель включил другие рычаги...

- "Лыжники", - догадался Штирлиц", - снисходительно ухмыльнулся Малой. - Тут и тупому ясно, что охота организована. Не смогли убрать нас тихо - теперь постараются убрать шумно, только и всего.

- Не только, парень, не только. Пойми: раньше мы стреляли в клонов, которые, в общем-то, не живые в истинном смысле этого слова. Роботы... А теперь в охоту на нас включились люди. Они будут стрелять на поражение... А что будем делать мы? Отвечать?

Женька сник... Александр смотрел на него и понимал, что Малой, видимо, до сих пор все происходящее рассматривал исключительно как опасное приключение, а телехронику и вовсе не воспринял всерьез, посчитав ее чьей-то глупой шуткой. И только сейчас до него дошло, что большая часть людей, в убийстве которых их обвинили, и в самом деле погибли - от настоящих пуль, от натуральных взрывов. И что на них объявлена охота - не киношная, когда тупые следователи понятия не имеют, что сделает в следующий момент герой-преследуемый (зрителям из темного зала это становится ясно, разумеется, с первого же взгляда), а если и стреляют, то исключительно мимо. Ну разве получит главный герой эффектную царапину на щеке. И все они, преследователи, настолько омерзительны, что, когда "добрый" герой расстреливает их одного за другим, на глаза зрителей наворачиваются слезы умиления - так, мол, им, гадам, и надо.

А тут. Будет серьезная травля, облава, из которой не выскочить. Милиция это может - если очень захочет. А она сейчас прямо-таки страстно желает поймать их и распять... За эту девочку в белом, за парней, размазанных по стенке райотдела, за малышей, задохнувшихся в дыму... Саша был уверен, что все показанное - правда. И действительно пылала школа, и на самом деле обгоревший физрук до последнего выносил детей... После такого менты озвереют - и правы будут.

- Как это вообще возможно? - спросила Лика. - Ведь это ж... Ну, Сашка на экране - как живой. И Женька.

- Что тут странного? - пожал плечами Лигов. - Забыли, с кем дело имеете?

- А с кем?

Повторился эпизод с потерей дара речи и удивленным поднятием бровей - Саша все собирался спросить Лигова, является ли его вполне человеческая мимика природной или это всего лишь элемент декорации.

- Я же говорил - с далатианами...

- И?..

Дан вздохнул:

- Прям как дети... Доверчивые, в розовых очках. Ничего не знаете, абсолютно. Далатиане - метаморфы. Особенность, присущая практически всем высшим организмам их родины. Продукт жестоких мутаций. Их мир - весьма неприятное местечко. Когда-то они довели его почти до гибели, но как-то все же выжили. Сейчас никто не может точно сказать, являются ли их способности случайной мутацией или имело место целенаправленное корректирование генома. Сами они хранят на этот счет молчание, а большинству остальных это просто неинтересно. Они способны менять облик в очень широких пределах. Бессы, конечно, управляют своим телом в большем диапазоне, но у них это касается только формы, а далатиане не стесняются и с содержанием. Подражание - основа их натуры, хотя они могут и творить... в определенных границах. Но чаще они предпочитают копировать реально существующих... персонажей. Я абсолютно уверен, что за всеми этими видеокадрами и свидетельскими показаниями стоят именно они. Просто никаких других объяснений этому нет.

- Штерн говорил, что его природный облик практически мало отличим от человеческого.

- Вы знаете, Александр, я даже не могу сказать, что он солгал. У далатианина нет природного облика. На Далате гражданином может оказаться что угодно - дерево, мелкое животное, куст у дороги... Хотя обычно они и в самом деле предпочитают гуманоидную форму. Если по каким-то причинам вашему Штерну необходим определенный образ, он может поддерживать его сколь угодно долго. Кстати, среди миров Ассамблеи далатиане пользуются абсолютным первенством как... э-э... сексуальные партнеры.

- А почему? - задал глупый вопрос Женька.

- Неужели непонятно? Во-первых, потому, что они, имея возможность принять любую форму, совершенно безразличны к внешнему виду партнера, и, во-вторых, легко принимают тот облик, который более всего соответствует закрепившемуся идеалу. Вы - человек - представить себе не можете просто потому, что в вашей жизни такого не бывает. Невозможно сочетать в себе только идеальные черты, причем не абстрактно идеальные, а соответствующие индивидуальному вкусу. Такое, поверьте, действует на любую дву- и более полую расу совершенно убийственно, словами этого не передать. Имел место случай, когда одна из рас, у которых сама возможность продолжения рода была напрямую завязана на половое влечение, пыталась запретить въезд далатиан в свои миры. Поскольку их жители в ста процентах случаев предпочитали метаморфов себе подобным.

- И получилось?

- Как сказать... Когда их население уменьшилось более чем вчетверо, они пошли на насильственное выдворение далатиан с планеты, не останавливаясь и перед физическим уничтожением. Обвинения в геноциде им удалось избежать только потому, что целой расе попросту грозило вымирание.

- Знаете, Дан, - Александр откинулся в кресле, стараясь не облиться горячим кофе, - с тех пор как вы появились на горизонте, на наши головы сыплются неприятности одна круче другой. По всему получается, что за всеми этими покушениями, за объявленной на нас охотой стоят либо наш любезный герр начальник, либо его родственнички. Ко всему прочему, они еще и метаморфы... Убить их хоть можно?

- Быстро же вы привыкаете смотреть на мир сквозь прорезь прицела, - недовольно поморщился Лигов. - Ну... можно. Тело далатиан не имеет жизненно важных органов, но сильные травмы вызывают нарушение внутренней структуры и могут повлечь летальный исход. Проблема в другом: вы никогда не будете знать, кто перед вами - далатианин или другое разумное существо. Человек, к примеру.

- Неужели нет способов диагностики?

- Ну почему же, есть. Стационарный биосканер - размером примерно метр на два. Есть и портативные - они поменьше, с небольшой чемодан. Более простая техника отсутствует - далатианин копирует не просто внешний облик, он копирует и внутреннюю структуру, которая, присутствуя, не несет функциональной нагрузки. Понимаете- всю структуру. Запах. Пот. Выделения сальных желез. Если надо - даже перхоть. Это если говорить о человеке. К примеру, сердце - оно будет биться, будет гнать кровь по сосудам, но с тем же успехом может остановиться - самому далатианину это совершенно безразлично.

- Значит, выявить далатианина мы не сможем? - Малой выглядел совершенно потерянным. Его так, видимо, привлекала мысль поймать кого-нибудь из этих гадов и разобраться "по понятиям", что теперь, получив от Дана ушат холодной воды на голову, он просто сник.

Лигов отвернулся. Саша очень хорошо понимал многострадального аналитика Службы безопасности, который вынужден был нарушать служебные инструкции одну за другой. Случайно вмешавшись в разборки между саарт-клонами и людьми, он погружался в это дерьмо все глубже и глубже, постепенно отрезая себе дорогу назад. Наверное, в психологии Дана, который ни в коей мере не являлся представителем homo sapiens, было слишком много человеческого - то ли изначально, то ли вошло в его психику за долгие годы работы на Земле.

И теперь он метался, разрываясь между стремлением помочь людям, которые сражались плечом к плечу с ним, и формальными требованиями какого-нибудь внутреннего устава - или чем там в своей деятельности руководствуются работники Службы. Устав требовал невмешательства. Чувства толкали на иной путь.

Трошину не хотелось давить на Дана. Хотя аргументов у него было более чем достаточно - разве не саарты, нанятые метаморфами, убили его, Лигова, коллег? С другой стороны, вполне возможно, подобный аргумент важен только для человека, но не для представителя другой, пусть внешне и сходной, расы. В любом случае, решение Дан должен принять сам - лишь тогда оно будет окончательным, лишь тогда не придется вытягивать из него каждую каплю информации чуть ли не клещами.

А еще Саша подумал о том, что именно сейчас стоит выпить. За упокой. За упокой той жизни, которую все они вели много лет - теперь она окончилась. Навсегда, и не поможет уже никакая реанимация. Это только в фильмах, когда на главного героя охотится половина полиции страны, он умудряется доказать свою невиновность... В реальной жизни такого, увы, не бывает. Вряд ли им вообще дадут возможность сказать хотя бы слово - сразу откроют стрельбу на поражение. Любой из ментов, пожалуй, предпочтет потом разбираться со следователями, чем слушать посвященные ему лично траурные речи. После показанных видеороликов не найдется ни одного человека, способного поверить в то, что все обвинения сфабрикованы... Саша и сам бы не поверил в невиновность человека, увидев, как тот целится и нажимает на спуск автомата...

Можно бежать - в глушь, в тайгу, в пустыню... Пожалуй, уйти за кордон не удастся, обозленная потерями среди своих, милиция перекроет все пути так, что и комар не проскочит. А если и удастся - что толку? У таких преступлений нет срока давности: он и его команда, в которую теперь вошли еще трое, если не считать Лигова, обречены до конца жизни быть дичью. Стоит ли жить, каждую секунду ожидая нападения? А если оно и впрямь произойдет? Станет ли он стрелять в простых мужиков в погонах, искренне верящих, что перед ними маньяк и убийца? А если нет... Сможет ли он, Александр Трошин, дать убить себя; как быка на бойне - безропотно, без сопротивления? А если сможет... тогда стоит ли жить в ожидании этого момента? Он видел мрачные лица товарищей - похоже, у них в головах крутились сходные мысли. Саша поднялся с кресла, почувствовав вдруг, каким тяжелым стало тело, принес из холодильника бутылку водки, предусмотрительно оставленную там хозяином дачи, молча разлил по стаканам. Обвел тяжелым взглядом присутствующих:

- Ну... за победу!

Он и сам не знал, что имел в виду. Одним махом влив в горло обжигающе холодную жидкость, подумал, что тост получился странным. Победа? Можно победить врага, когда он перед тобой. Даже когда врагов много - есть шансы. Но нельзя победить систему.

Дан, как и остальные, влил в себя водку, чуть сморщился. Может быть, на него оказало действие спиртное, может быть, он более не мог выносить той тягостной атмосферы, что пропитала, казалось, каждый кубический миллиметр этой комнаты... Но он вдруг с силой припечатал стакан к столу и, не обращая внимания на треснувшее стекло, решительно заявил:

- Все далатиане, прибывшие на Землю легально, обязаны пройти контроль Службы безопасности. У нас есть их генетические слепки. Я смогу определить далатианина, если он окажется от меня на расстоянии хотя бы пары сдтен метров. Не обольщайтесь, оборудования такого у меня нет. Оно было на основной базе в России, как и в других странах, где имелись представительства СПБ. Ни одна из баз не отвечает на вызовы, но склады могут оказаться целыми, во всяком случае, это не исключено.

- На базе наверняка засада, и туда придется пробиваться с боем, - спокойно заметил Борис. Он не высчитывал вероятность такой ситуации, он просто констатировал факт. Засада... Что ж, надо быть к ней готовыми.

- Согласен с вами, - кивнул Лигов. - Но, думаю, людей там не будет: далатиане не рискнут привлекать внимание землян к технологиям Ассамблеи.

- Ну, други... - Саша легонько стукнул кулаками по столу. - Стало быть, воевать со своей страной мы не собираемся. Остается решить, что мы реально можем сделать. Какие будут идеи? Я предлагаю так... Штурмуем базу. Если все проходит успешно, пытаемся проникнуть в "Арену". Там тоже возможна засада - или спецназ зря получает зарплату. И там будут люди...

- Вряд ли, - заметил Лигов. - Вряд ли там будут люди... Но не думаю, что их отсутствие облегчит задачу.

- Пусть так. Главное в другом: из здания конторы мы сможем уйти на пересадочную станцию. Если, конечно, транспортная система не заблокирована... что не исключено. Другого варианта я не вижу.

- Нужно найти Игоря и Нину. Их нельзя оставлять здесь...-проговорил Борис.

Саша обвел взглядом друзей. Никто не спорил, никто не выдвигал альтернатив. Все понимали - другого выхода просто нет. Либо смириться с поражением, что совершенно неприемлемо для Команды, привыкшей побеждать - пусть сейчас от нее осталось менее половины, - либо бороться. Имея призрачную надежду сохранить жизнь и свободу. Шансы? Шансы есть, хотя их и немного...

- Думаю, надо разделиться. - Борис почесал затылок. - Нам не стоит действовать толпой. Петр, тебе, как я понимаю, известно, где сейчас Нина?

- Известно, - кивнул тот. - Вернее, было известно пару-тройку дней назад. Думаю, она в безопасности, хотя утверждать наверняка не могу. Мой парень прикрывает ее, насколько это возможно, но он... простите, до вашего уровня недотягивает. Не расцените как комплимент.

- Почему же? Именно так и расценим, - усмехнулся Женька. - Спасибо, дядя.

- Я к тому, что отстреливаться в случае чего парень не будет. Во-первых, не из чего - у него только шокер и газовик, во-вторых... Он по натуре топтун, а не боец. Хотя... Втрескался в вашу длинноногую секретаршу он по самую маковку, - тут Петр бросил взгляд в сторону Михаила и многозначительно хмыкнул, - так что теперь я даже и не знаю, на что он способен пойти.

- У них надежная крыша? - поинтересовался Саша.

- Что сейчас можно считать надежным? - вопросом на вопрос ответил Петр. - Эти вот наши хоромы вычислят не позднее чем к завтрашнему вечеру. Я к тому, что отсюда надо линять, и побыстрее. А они... Ну, хату вряд ли легко проследить, но есть же еще и добрые люди.

Последние слова он произнес с плохо скрытой издевкой. О да, по закону подлости всегда получается так, что именно тогда, когда жизненно необходима массовая глухота и слепота, обязательно найдется какая-нибудь зараза, желающая исполнить свой гражданский долг. Да и, по большому счету, сейчас каждый обыватель рад помочь милиции - после всего услышанного с голубого экрана.

- Хорошо. - Трошин был и оставался капитаном Команды, хотя теперь и довольно разношерстной. Решения принимать ему - с этим никто не спорил. - Тогда делаем так. Петро, ты занимаешься Ниночкой и этим твоим парнем. Парень не в розыске, поэтому неплохо, если он окажется среди нас: человек, способный к свободному перемещению по городу, нам будет очень полезен. Но выбор за ним. Объясни ему все детально - пусть сам решит, стоит ли ему лезть в это дерьмо. И я тебя умоляю - не старайся представить все это как приключение. Михаил, Гена и Лика, ваша задача - найти Игоря Вечанова. Время - до завтрашнего вечера. Если не найдете - придется уходить без него. Долго мы уворачиваться от преследователей не сможем. Есть пяток адресов, где он может быть, еще доберитесь до Интернета - может быть, он вышел на связь. Если хоть раз включал телевизор - все поймет и затаится, но наводку оставит. Мы берем на себя базу СПБ.

- Вот новость! - возмутилась Лика. - А почему это вы? Самые крутые?

Михаил только скривился. Вообще говоря, эту фразу собирался сказать он, девушка опередила его буквально на пару мгновений. И теперь получалось, что он, крутой опер, безропотно принял предложение остаться в арьергарде, а она - нежное создание - захотела в самое пекло.

С тем, что на базе СПБ действительно ждет засада, Михаил был согласен. Слишком уж очевидный ход - если, конечно, метаморфам известно, что сотрудник СПБ находится в контакте с мятежниками. Скорее всего, известно - значит, надо предполагать худшее. Вообще говоря, он свои возможности оценивал трезво. Если бы речь шла об уличной шпане, он, Михаил Угрюмов, себя бы показал, но когда на сцену выходят пришельцы... Даже Женька, мелкий и на вид тощий, даст ему сто очков форы. Да что там Женька - даже Лика...

- Во-первых, именно что крутые, - совершенно серьезно ответил Трошин. - Но не это главное. Если бы ты внимательно смотрела передачу, то увидела бы, что основной упор делался на меня, Бориса и Женьку. Портреты Михаила,. Петра, Гены и твой дали фоном - с незначительными приметами. Тебе вообще просто: смени прическу, макияж и надень очки - фиг тебя кто узнает. Парик, к примеру, нацепи... А вот нас с Женькой показали по полной программе, и люди это запомнили. Я о том, что в поисках Игоря придется довольно много передвигаться по городу, от адреса к адресу, и именно вам сделать это будет легче. И потом, должен же кто-то знать Игоря в лицо? Да и он тебя узнает, думаю, в любом прикиде.

- Ладно, молчу... - вздохнула девушка. - Ты прав, капитан. Не спорю. А вы втроем-то справитесь?

- Вчетвером, - жестко заявил Лигов.

Саша почувствовал, как на душе, несмотря на сложность их положения, становится легко. Дан сделал свой выбор и теперь пойдет с ними до конца. Может быть, он не такой уж хороший боец, но без его знаний задуманный план обречен на провал.

- Спасибо, Дан, но все-таки втроем. - Неизвестно, умел ли Лигов читать эмоции по глазам, но если умел, то понял всю степень признательности и дружеских чувств, которые оставались невысказанными. - Ты сейчас наш стратегический резерв. Ты пока не в розыске, тебя никто... ну, кроме далатиан, не ищет. Поэтому соваться под пули тебе не стоит. Нужно находиться рядом - я просто уверен, что, если мы проникнем на вашу базу, в запасе у нас будут считанные минуты.

Лигов склонил голову в знак согласия.

- Теперь следующее. Забудьте о машинах, в том числе и о такси. На дорогах сейчас повальные проверки, рисковать не стоит. Забудьте об автобусах: пассажирам скучно, они разглядывают соседей и могут вас узнать. Лучше пользуйтесь метро, там редко люди глядят по сторонам - в переходах бегут, а в вагонах читают или дремлют...

- Прописные истины, - фыркнул Петр.

- Не спорю - считай, что просто напоминаю. Старайтесь не держаться в кучке.

Фраза получилась мрачной, но смысл все поняли правильно. Если задержат кого-то одного, это будет очень и очень плохо, но двое других смогут, возможно, помочь. А вот если возьмут всю троицу - никто не успеет прийти на помощь.

- Хорошо, принимается, - кивнул Петр, и Саша понял, что в тройке поисковиков лидер именно детектив, который и продолжил деловито: - Тогда следующий вопрос. Маскировка. С Ликой все понятно - женщинам не привыкать менять внешность. Миша, тебе бы голову обрить...

- Не надо, - сказала вдруг Анжелика.

- Почему? - недоуменно уставился на нее Петр.

- Жалко, - она беспомощно улыбнулась, - такие волосы... Когда еще отрастут.

Сердце Михаила застучало вдруг с такой силой, словно решило выпрыгнуть из груди и устроить прямо на столе бешеный танец. От счастья. Лицо запылало, он чувствовал, как стремительно краснеет.

- А я с удовольствием "облысею", - сгладил неловкость Геннадий. - Откровенно признаться, давно собирался, да все духа не хватало.

- Дан, когда мы сюда добирались, я тут круглосуточный магазинчик видела, в нем всякую всячину продают, - затараторила Лика, стараясь не замечать красного, как после бани, лица Михаила. - Я тут тебе списочек накидаю, надо будет кое-что купить. Клянусь, никто нас не узнает.

Приготовления заняли не один час, и никому нормально поспать не удалось. Может быть, перед началом активных действий это было и не слишком правильно, но выбор отсутствовал. Зато результат того стоил.

Вполне вероятно, что Лика была отличной переводчицей. Очень может быть, что она по праву занимала место в Команде. Но после того, что она сотворила с мужчинами, все поняли - в ней умер поистине великий гример. Даже близкие родственники, наверное, не узнали бы членов собственной семьи.

Бритый наголо Геннадий не просто не походил сам на себя, а олицетворял полную противоположность сотрудника милиции. Добавить еще цепь в палец толщиной - получится эдакий бычок, не настолько накачанный, как вошедшие в многочисленные анекдоты "шкафы", но что-то довольно близкое.

Михаил вроде бы изменился мало, но мастерские штрихи, нанесенные рукой Лики, сделали парня почти неузнаваемым. Под глазом - небольшой синяк, вроде бы не очень свежий, на щеке - длинная царапина, неряшливо замазанная йодом. Создавалось ощущение, что царапина воспалена - блестящее применение черного и красного карандашей. Еще одна ссадина - в уголке рта. Посторонний человек запомнит чуть, скособоченный, чтобы не будоражить ранку, рот и шрам.

Саша сменил масть - теперь он был мелированным, как зебра.