Чтение 16–й страницы книги ~Идеальный враг~

Их глаза встретились.

- Паша! - вскрикнула Тина, каким-то образом поняв, что сейчас произойдет.

- Я приду, - прошептал Павел. - Я обязательно приду Сначала соскользнула правая рука. Некко, почувствовав слабину, ухмыльнулся - страшная гримаса на серо-синем лице. Через мгновение хрустнули пальцы левой руки.

Некко вдохнул воздух - полураздавленная гортань засвистела, заклокотала.

Павел, теряя силы, ударил врага в лицо. Резкое движение разбудило боль.

Ноги соперников расплелись.

Некко перевернулся на бок, стряхнув с себя противника. Закашлялся, брызжа красной слюной. Встал на колени, хрустнув суставами. Захрипел, заскрежетал ржаво. Медленно стал подниматься, словно вырастал из ринга.

Павел отползал к канатам. Сейчас он чувствовал себя раздавленным, беспомощным От той нежданной мощи, что ощутил он пару минут назад, осталась лишь всеоборяющая пустота.

Откуда взялась та сила? Как ее вернуть?

"Стань псом..."

Павел заскулил.

Некко шагнул к нему.

- Все! - завопил сержант Хэллер, снова хватаясь за канаты. - Бой остановлен!

Некко занес кулак.

Тина вздрогнула всем телом.

Гнутый, сунув в чьи-то руки хота, вслед за сержантом полез на ринг. Цеце и Рыжий, переглянувшись, устремились следом. Отчаянно жестикулирующий Шайтан, ругаясь по-арабски, требовал, чтобы его подсадили.

Павел увидел стремительную тень. Она скользнула по глазам, и тьма затопила весь мир.

- Паша! - успел услышать он.

"Я вернусь, - мелькнуло в сознании, - я обещал".

Сержант Хэллер, Рыжий, Гнутый и Цеце повисли на взбесившемся Некко, пытаясь оттащить его от окровавленного бессознательного тела.

Титан размазывал свою жертву по рингу.

Боль.

Холодное металлическое лязганье. Плеск жидкости. Запах спирта.

И равнодушный гул голосов, один - громче остальных:

- Переверните... Руку придержите! Крепче держите! Вот так. Хорошо... Режьте! Вы готовьте коллоид. Глюкозу, противошоковое. Где инъектор? Рентген готов? Томограмма? Лепите датчики, не ждите!.. А посторонних попрошу покинуть помещение!

- Паша! - единственный родной голос. - Паша! Кто это?

Кто-то из своих.

Тина?

Тина!

Значит, все в порядке.

Значит, можно спать.

Он пришел в себя от какого-то неуютного чувства. Распахнув глаза, долго лежал, смотрел в белый потолок, пытаясь понять, что же не дает ему покоя.

Вдруг вспомнил - обещание вернуться.

Сколько же сейчас времени? Вдруг уже слишком поздно?

Он попытался перевернуться на бок, но не смог. Попробовал приподняться и не сумел.

Он был беспомощен. Он был привязан к своей кровати, и все, что мог он сейчас делать, - это пялиться в потолок и немного ворочать глазами.

- Эй, здесь есть кто-нибудь? - Павел сам испугался своего голоса, хриплого, слабого, незнакомого. И испуг этот придал ему чуточку силы.

Никто не отозвался.

- Сколько сейчас времени? Давно я здесь?

В голове шумела кровь. Колотилось сердце.

Собравшись, стараясь не обращать внимания на боль, Павел чуть изогнулся, неудобно вывернул шею.

В палате было пусто. Матово, в полнакала, светили лампы под потолком. Опущенные пластиковые шторы плотно закрывали окна, и не понять было, день сейчас или ночь.

- Эй! Кто-нибудь! - крикнул Павел в сторону двери И разозлился на себя за жалобные интонации, прорезавшиеся в голосе.

Он подождал, затаив дыхание, напряженно вслушиваясь, не раздадутся ли шаги в гулком коридоре за дверью. Нет. Тишина. Словно вымерло все.

- Ладно, - негромко сказал себе Павел. - Подождем.

Он вновь уставился в потолок, не догадываясь, что каждое его движение сейчас отслеживают скрытые видеокамеры, каждый звук ловят направленные микрофоны, а крохотные беспроводные датчики непрерывно передают информацию о пульсе, давлении, температуре, активности мозга в маленькую комнату в самом конце коридора, на пульт дежурной сестры.

Было три часа ночи.

Дежурная сестра спала, убаюканная тихим гудением электронных устройств.

А на противоположном конце Форпоста, в его жилом комплексе, в номере полупустой гостиницы никак не могли заснуть три человека.

Три женщины.

Они ждали.

Сына. Брата. Любимого.

Они уже привыкли ждать.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

29.06.2068

Я снова пишу!

Впрочем, это не совсем верно. Писать я не имею возможности, поэтому кое-как обхожусь стареньким диктофоном, который дал мне во временное пользование доктор. Никогда не любил надиктовывать, мне значительно удобней выражать свои мысли на бумаге. Но выбирать не приходится.

Итак, главная новость: я жив, и я в сознании. Врач говорит, что состояние мое стабильное и никаких осложнений не предвидится. Если только я не соберусь раньше времени отсюда сбежать. Тогда он ни за что не ручается. Пугает!

Смешно - при всем желании я и из комнаты выбраться не смогу без посторонней помощи. Забинтован, загипсован, закован, словно египетская мумия в средневековых латах.

Лежать мне долго: недели три. У меня сломаны четыре ребра, ключица, несколько пальцев на руке. Перебит нос, выбита пара зубов. Смещены позвонки (кажется, так). Что-то с коленной чашечкой. Трещина на лодыжке. Растяжения и разрывы сухожилий. Сотрясение мозга (радует, что есть еще чему сотрясаться). Бессчетные ушибы. Ссадины. Кажется, ничего не забыл.

Но это все мелочи. Самая большая неприятность - скука. Вроде бы, когда был здоров, хотелось отдохнуть от всех этих бесконечных подъемов, учебных тревог, построений. И вот свершилось - лежу. Тишина. Ящик, полный развлечений, под боком (на стене висит). Монитор компьютера, настроенного на управление голосом, в изголовье. Еду приносят четыре раза в день. Даже в туалет не надо ходить. Рай, если не считать некоторых малоприятных процедур.

Но скучно.

Хочется поскорей в казарму.

Ребята уже навещали меня несколько раз. Докладывали новости. Интересовались, не собираюсь ли я на тот свет. У них там много знакомых, велели передавать приветы.

Мама и девчонки от меня почти не отходят. Сторожат, пока их доктор не прогонит. Они решили задержаться еще дня на три, договорились с нашим начальством, получили разрешение. Лейтенант Уотерхилл посодействовал. Хороший он парень!

Мои, конечно, сильно расстроены. Но вида не подают. Да и я стараюсь их не тревожить. Веселюсь, подшучиваю.

Боли почти нет. А вот зуд порой сводит меня с ума. Страшно хочется почесаться, но не могу. Настоящая пытка. Док говорит, что это мне в наказание.

Мы с ним почти сдружились. Как я понял, он часто тут засиживается, бывает, заходит ко мне в палату поздно вечером. Увлеченно рассказывает о своей прошлой жизни.

Странно это, когда человек говорит лишь о своем прошлом, словно нет у него будущего.

Я-то о прошлом не вспоминаю. У меня все впереди.

По крайней мере я на это очень сильно надеюсь.

- Привет, Писатель!

Павел сказал "стоп" цифровому диктофону и скосил глаза в сторону беззвучно распахнувшейся двери.

- Можно к тебе? - заглянул в палату Гнутый. За его спиной маячил еще кто-то.

- Привет! Заходи!

- А док где? Я не один.

- Не знаю, наверное, ужинать ушел.

В последнее время Гнутый всюду таскал с собой хота. Даже лейтенант Уотерхилл смирился с присутствием еще одного слушателя на своих занятиях, да и сержант Хэллер больше не ругался, окончательно признав хота штатной единицей своего взвода. Но док, день назад заметив высунувшуюся из-за пазухи посетителя острую морду любопытного зверька, немедленно выставил Гнутого за дверь своего стерильного царства, напористо и сердито сыпля заумными обидными словами. С той самой поры Гнутый старался избегать встреч с суровым, непреклонным доктором, пообещавшим в следующий раз конфисковать хота для лабораторных нужд.

- Как ты? - Гнутый переступил порог. Следом за ним вошли Цеце и Рыжий, кивнули Павлу, здороваясь.

- Нормально.

- Мы тут тебе скинулись, пива принесли в бутылке из-под колы. Вечером попьешь.

- Спасибо.

- Новости есть? - поинтересовался Цеце.

- Конечно, - усмехнулся Павел. - Сплошные новости: в джунглях Амазонии уничтожена крупная колония экстерров; наконец-то создана вакцина от китайской лихорадки; спецслужбами и особыми подразделениями UDF раскрыта еще одна тайная внеправительственная организация, занимающаяся изучением инопланетных технологий; город Гибб-Ривер в Австралии подвергся атаке пришельцев.

- Весь день смотришь эту чушь? - с легким укором спросил Рыжий.

- Не весь, - сказал Павел. - Только когда делать нечего.

- А дел тут у тебя хоть отбавляй, - хмыкнул Цеце.

- Хватает, - сказал Павел. - Уколы, процедуры и постоянные приемы гостей. Даже поспать толком не успеваю.

- Ладно, хватит болтовни, - сказал Гнутый. - Сегодня мы пришли к тебе не с пустыми руками.

- Что-то еще, кроме пива?

- Закрой глаза, - торжественно сказал Гнутый. - Протяни руку.

Павел послушно все исполнил. Почувствовал, что в подставленную ладонь легло нечто холодное, металлическое - браслет или наручные часы, или что-то подобное.

- Можешь посмотреть, - разрешил Гнутый. И провозгласил: - С этого момента ты стал настоящим солдатом.

Павел открыл глаза. Не сразу понял, что держит он в руке и почему эта безделушка делает его настоящим солдатом.

- Мы получили их только вчера, - сказал Цеце. - У меня это восьмой коммуникатор.

- У меня девятый, - сказал Рыжий.

- У меня двенадцатый, - сказал Гнутый.

- А у меня первый, - негромко сказал Павел. - Помогите мне его надеть...

Персональный коммуникатор, электронное устройство, похожее на массивные часы, выполнял множество функций. Прежде всего, он являлся индивидуальным устройством связи - на миниатюрный монитор коммуникатора выводились текстовые сообщения общей длиной до двух сотен символов, а через маломощный, управляемый голосом УКВ-передатчик велись переговоры на уровне тактического звена. Кроме того, в памяти коммуникатора содержалась максимально полная информация о бойце, в том числе и та, что хранилась на микросхеме титанового жетона. Также коммуникатор в любой момент времени был готов подсказать бойцу его точное местонахождение и даже вывести на экран подобие карты с указанием направлений на ближайшие Форпосты. По сигналам включенного в режим передачи коммуникатора командование любого уровня всегда могло получить информацию о том, где сейчас находится тот или иной боец, можно было узнать его пульс и сопротивление кожи. Офицерские коммуникаторы имели множество дополнительных функций, их невозможно было перепрограммировать, и выдавались они лишь однажды на неопределенный срок пользования. Солдатам же коммуникаторы полагалось иметь только на месте постоянной дислокации, и при смене места службы бойцы сдавали старые коммуникаторы, а взамен позже получали новые. Впрочем, новыми их можно было назвать с большой натяжкой. Электронные устройства обычно просто перепрограммировались, старые данные стирались из памяти, новые заносились. С солдатскими коммуникаторами было связано множество баек, примет и предрассудков. Например, часто рассказывали о "проклятых" коммуникаторах, хозяева которых обязательно погибали в первые же дни службы на новом месте. По царапинам на корпусе коммуникатора предсказывали будущее. По числу сегментов эластичного браслета гадали. И даже самые закоренелые атеисты допускали, что электроника коммуникатора хранит что-то от своих старых хозяев: в микросхемах могли жить призраки...

- Умеешь с ним обращаться? - спросил Гнутый.

- Да, - ответил Павел. - Нас учили. Вроде бы ничего сложного - тут всего две кнопки.

- Дело не в кнопках, - сказал Цеце. - Ну да ничего Со временем разберешься. Самое главное...

- Есть еще кое-какие новости, - сказал Гнутый, жестом попридержав разговорившегося Цеце. - Зверь вернулся.

- Да ну! - Павел улыбнулся. - И как он?

- Не очень, - вместо Гнутого ответил Рыжий. - Теперь он больше похож на звереныша, а не на Зверя.

- Что с ним? - Павел чуть приподнялся.

- Ничего страшного, - сказал Гнутый, недовольно посмотрев на Рыжего. - Сняли с человека звание, лишили наград. Он больше не капрал. Обычный рядовой.

- Еще легко отделался, - пробормотал Рыжий.

- Так что я продолжаю командовать отделением, - сказал Гнутый. - Через полгода, если удержусь на месте, в чем я сильно сомневаюсь, дадут мне постоянное звание.

- Передавайте Зверю привет; - наказал Павел.

- Обязательно. Да мы его на днях самого сюда приведем. Пусть посмотрит на тебя в гипсе, может, тогда почувствует себя лучше.

- Кстати, - вспомнил Цеце, - ходили мы в четвертую роту, со всеми долгами расплатились. Так что, Писатель, с нас причитается. Как только отсюда выйдешь, обязательно отметим.

- А как там мой противник? - поинтересовался Павел, стараясь казаться равнодушным.

- Уж лучше, чем ты, - сказал Рыжий. - Ни синяков на нем, ни ссадин. Ходят слухи, ему хотят доверить отделение. Их капрал подал рапорт о переводе. Почему - никто толком сказать не может.

Павел вспомнил драку на пустыре возле складов. Человека, лежащего на земле. Его разбитое лицо, кровь, текущую из ноздрей, алыми каплями падающую в пыль. Какие у него были нашивки? Уж не капральские ли?

"Грязное солдатское белье должно оставаться в казармах..."

- Но мы сейчас на первом месте в Форпосте, - сказал Гнутый.

- На каком таком месте? - не понял Павел.

- Ну, счет у нас выше всех, несмотря на твой проигрыш в финальном бою.

- Какой счет? Ничего не понимаю!

- Да в Игре! - пояснил Цеце. - Мы уничтожили яйцо. За это получили сотню очков. Оторвались ото всех, ушли далеко вперед. Хорошее начало на новом месте - сержант наш страшно доволен.

- Понял, - сказал Павел. - А что за прок в этой Игре? Какой нам интерес?

- А ты что, не знаешь? - Гнутый с недоверием глянул на Павла.

- Салага! - хмыкнул Цеце.

- Зеленый! - усмехнулся Рыжий.

- Эй, хватит! - Павел завозился, поскрипывая койкой. - Лучше объясните все как следует.

- А чего тут объяснять? - сказал Рыжий.

- Каждый год победителям достается три миллиона, - сказал Цеце.

- И никаких тебе налогов, - добавил Гнутый.

- Три миллиона, - не поверил Павел. - Разыгрываете?

- Нет. Правила простые: в игре участвуют подразделения Форпостов не крупнее взвода. Сперва они подают заявку, потом им приходит письмо, где подробно изложены все правила и приведен устав. Первый взнос в призовой фонд составляет сто долларов с человека. Потом плата уменьшается в зависимости от того, на какой позиции находятся игроки. Мы сейчас отчисляем в фонд Игры по двадцать долларов каждую неделю. Каждый. И ты в том числе.

- Три миллиона на взвод... Это же по сто тысяч на человека!

- Примерно так и есть, - согласился Цеце. - Неплохой куш, не правда ли? И делать ничего не надо - лишь лучше всех выполнять свою работу.

- И за что начисляются очки? - поинтересовался Павел.

- За все, - сказал Рыжий. - Но в основном за убитых экстерров. Если тебе интересно, завтра принесу правила.

- И неужели никто не пытался приписать себе побольше баллов?

- Обмануть систему непросто, - сказал Гнутый. - Конечно, приписки бывают. Но редко, и в основном по мелочам. Уж больно велик риск. Если обман будет раскрыт, позор на весь мир обеспечен, да и с Игрой можно навсегда распрощаться.

- Три миллиона... - пробормотал Павел, прикидывая, на что можно было бы потратить такую сумму. - Сто тысяч на человека...

- Дело не только в деньгах, - сказал Гнутый - В прошлогодней Игре победил взвод сержанта Шишеля - я встречался с ним в Новой Зеландии. И знаете, где сейчас эти ребята?

- На Ямайке, - сказал Цеце, вздохнув, и мечтательно закатил глаза. - Земной рай!

- Победители Игры могут сами выбирать место службы, - сказал Рыжий.

- Если захотят служить дальше, - добавил Гнутый. Они замолчали, думая об одном и том же, мечтая...

Первым очнулся Гнутый.

- Ладно, нам пора, - сказал он. - А то как бы док не пришел.

- На днях обязательно заглянем еще, - сказал Цеце. Рыжий просто кивнул.

Они ушли, не затягивая прощание. Тихо закрылась дверь, и в палате снова стало пусто и одиноко.

Павел полежал чуть-чуть, глядя в потолок, собираясь с мыслями, потом вздохнул, заставил себя улыбнуться, громким голосом велел диктофону включиться и, выдержав паузу, стал размеренно, обдумывая каждую фразу, надиктовывать полученные от товарищей новости.