интернате лучше будет. Там о нем, по крайней мере, будет кому позаботиться.
неприятный, непонятно что означающий полуоскал. - Да только не довезли его до
места, скончался по дороге.
неожиданно изменив решение, пошел в противоположный конец коридора. Прорезь
дверного замка комнаты Семецкого оказалась заклеенной полоской бумаги с круглой
синей печатью:
запомнившийся Геннадию Павловичу день! - удостоверенное чьей-то неразборчивой
подписью. Три заглавные буквы "ПГК" могли означать все что угодно, в том числе
и "Программа генетического картирования". Хотя какое отношение могла иметь эта
программа к выселению старика Семецкого из комнаты, которую он давно уже
занимал на законных, следует полагать, основаниях?
своей комнате и попивая чай с ежевикой, заваренный из одноразового пакетика.
Взглянув на ситуацию и так, и эдак, он пришел к выводу, что беспокоиться ему,
собственно, не о чем. События понедельника лишь на первый взгляд казались
странными. При более внимательном рассмотрении всем им можно было дать
достаточно простое и вполне рациональное объяснение. Марине хотелось остаться с
Геннадием Павловичем наедине, но как это сделать, она не знала. Возможно, она
стеснялась просто пригласить его в гости. А может быть, обдуманно решила
драматизировать ситуацию, рассчитывая на то, что совместно пережитая опасность
сблизит их. Таким образом могла родиться история о коварных инспекторах
программы генетического картирования, встречи с которыми следовало избегать
любым способом. План, казавшийся чрезмерно изощренным и не в меру надуманным,
тем не менее вполне мог сработать. Да что там мог, когда он почти сработал!
Если уж говорить начистоту, то Геннадий Павлович с поразительной легкостью
поддался на уговоры Марины, поскольку девушка в тот момент выглядела настолько
взволнованной и даже испуганной, что трудно было усомниться в ее искренности.
Впрочем, дело было не только в Марине, но и в самом Геннадии Павловиче. Он
поверил ей потому, что, черт возьми, ему было совершенно без разницы то, что
она говорила! Ему просто хотелось слушать ее, не вникая в суть произносимых
слов. Сейчас, после того, что произошло, Геннадий Павлович и сам понимал,
насколько глупо себя вел. Но это сейчас, а тогда все выглядело совершенно
иначе. Молодая девушка, к которой он испытывал искреннюю симпатию, предлагала
зайти к ней в комнату и о чем-то там поговорить. Разве можно было устоять
против такого предложения? Если кто и мог, то только не Геннадий Павлович. И
ведь, что обидно, все могло бы славно закончиться. Ну, разве могла Марина
предположить, что ее хитроумный план провалится только потому, что мочевой
пузырь Геннадия Павловича окажется полным! Да и сам. Геннадий Павлович
непременно бы подстраховался, если бы только Марина дала ему время немного
прийти в себя и все как следует обдумать. А так все получилось до безобразия
глупо. Мало того, что свидание, по сути, провалилось, так теперь еще Геннадий
Павлович не знал, как при встрече Марине в глаза посмотреть. Впрочем, девушка,
по-видимому, тоже испытывала смущение, иначе бы она непременно зашла к нему под
любым предлогом. Например, чтобы узнать, как у него дела. Или просто поговорить
о том о сем... Ах, мечты! Теперь уж им, скорее всего, не суждено воплотиться в
явь. Так что сиди на своем шестке, сверчок-старичок, да пой свою грустную
песенку.
дома. Геннадий Павлович решил заглянуть туда в четверг, с утра пораньше, перед
тем как отправиться на очередную встречу в "Поджарку".
ощущение, что за те несколько дней, что он просидел дома, город странным
образом изменился. Нет, внешне он не стал другим, но в привычно напряженной
атмосфере города явственно сквозило ощущение нервозного беспокойства. Город был
похож на выросший среди густой травы на прогретом солнышком пригорке огромный
переспелый гриб-дождевик, вот-вот готовый лопнуть, чтобы рассеять вокруг облако
крошечных спор, каждая из которых содержала в себе крупицу новой жизни. Вот
только чем могло прорасти нависшее над городом напряжение, пока было непонятно.
манер ленты Мебиуса, не приемлющим таких понятий, как "снисхождение",
"взаимопонимание" и "сострадание". Этот город не приспособлен для жизни людей.
Даже самые простые повседневные дела требуют здесь адских усилий, изощренного
хитроумия и нечеловеческой изворотливости. Слова "закон" и "порядок" ничего
здесь не стоят. Зло движется по улицам города в плотном людском потоке, то и
дело выхватывая новую жертву. И это уже не проблема жизни, а проблема
выживания, требующая не только особого склада ума и чрезвычайно устойчивой
психики, но еще и специальных навыков, которым нигде не учат. Каждому жителю
этого города приходится на собственной шкуре тестировать достоинства и
недостатки того или иного средства нейтрализации едкой городской среды.
Город-свалка, город-базар, город - постоялый двор. Столица? Быть может... Вот
только какое это имеет значение?
ощущалось едва ли не на физическом уровне. Все вроде как обычно, но при этом
неприятный холодок то и дело пробегает по позвоночнику от основания шеи до
самого копчика. Кажется, что солнце сегодня чрезмерно яркое, воздух пропитан
пылью и запахами выхлопных газов, машин, припаркованных на пешеходных дорожках,
как никогда много, а тормоза тех, что проносятся мимо, визжат на редкость
омерзительно. И на душе как-то неспокойно, как будто никак не можешь вспомнить,
выключил ли утюг, выходя из дома.
семнадцать-восемнадцать, коротко остриженных, в одинаковых ядовито-зеленых
майках, черных широченных штанах и огромных ботинках с тупыми раздутыми носами,
похожими на морды бегемотов. Ребята толкались вокруг лавочки напротив соседнего
подъезда, покуривая и о чем-то негромко переговариваясь. Приметив Геннадия
Павловича, они как-то очень уж недобро стали посматривать в его сторону. Чтобы
разминуться с резко не понравившейся ему группой парней, Геннадий Павлович
повернул в сторону от проезжей части. Теперь для того, чтобы выйти на главную
улицу, ему нужно было обойти весь длинный двенадцатиподъездный дом. Не особенно
хитроумный маневр Геннадия Павловича не остался незамеченным, и вслед ему
полетели смешки и крайне нелицеприятные замечания. Проявив вполне обоснованное
благоразумие, Геннадий Павлович сделал вид, что к нему это не имеет никакого
отношения.
предстала надпись на стене: "Уничтожим всех уродов!" - аршинные буквы были
аккуратно выведены масляной краской зеленого цвета. Геннадий Павлович не помнил
точно, когда последний раз обходил дом с этой стороны, но готов был поклясться,
что прежде стена была чистой.
непонятен, Геннадий Павлович вышел на главную улицу. На другой стороне проезжей
части находилась автобусная остановка. Коммерческого рейса дожидались семь
человек. Геннадий Павлович давно уже приметил, что люди на остановках чаще
всего мрачно и недовольно поглядывают друг на друга, словно подозревают всех
вокруг в саботаже, вызвавшем перебой в движении автобусов. Но сегодня ожидавшие
автобус граждане что-то весьма оживленно между собой обсуждали. Причем в
разговоре принимали участие одновременно все. О чем именно шла речь, Геннадий
Павлович не слышал, но беседа была весьма эмоциональной. И похоже, не совсем
безобидной. Геннадий Павлович увидел, как высокий молодой мужчина с черной
сумкой на плече неожиданно толкнул в грудь своего собеседника, который был
примерно одного с ним возраста, но чуть ниже ростом. Тот попытался отмахнуться,
но на него тут же замахала сложенным зонтиком женщина средних лет с
ярко-рыжими, не иначе как крашеными волосами. Причем она явно имела намерение
угодить оппоненту зонтиком по голове. Увернувшись от пары не слишком удачных
выпадов зонтом, невысокий сделал шаг назад. Четверо из шести человек,
оставшихся на остановке, последовали за ним, продолжая угрожающе кричать.
Невысокий попытался было что-то возразить, но, наткнувшись на бетонную стену
непонимания, был вынужден продолжить отступление. Пятясь, он сделал еще пару
шагов, после чего в сердцах махнул рукой и, повернувшись спиной к что-то
возбужденно орущим вслед ему гражданам, быстро зашагал прочь от остановки.
одного, чей внешний вид свидетельствовал бы о том, что с ним лучше не
связываться. Да и тот, что был изгнан совместными усилиями всей честной
компании, также не производил впечатления отъявленного бузотера, только и
ищущего, где бы проявить свои природные способности. Странная была сценка. Но к
Геннадию Павловичу это не имело никакого отношения, а посему, сделав вид, что
его нисколько не интересует то, что происходит на остановке, Калихин чинно
прошествовал мимо.
далеко не самое удачное. С задней стороны небольшого гастронома, рядом с
пунктом приема стеклотары, имелась металлическая дверь, выкрашенная в
аспидно-черный цвет. Сколько раз ни проходил мимо нее Геннадий Павлович, на
массивных петлях, приваренных под дверной ручкой, неизменно висел тяжелый
амбарный замок. Нынче же замок с двери был снят, а над притолокой красовалась
табличка: "Кабинет генетического картирования № 110. Р-н Марьино-3". Надпись
была выполнена типографским способом, не очень аккуратно и почему-то в зеленых
тонах. Слева от нее был нарисован еще и красный крест, обвитый змеей.
Удлиненная нижняя часть креста делала его похожим не на медицинскую эмблему, а
на церковный символ. На невысоком парапете, покуривая и негромко о чем-то
переговариваясь, сидели четверо человек, здорово смахивающих на магазинных
грузчиков. В стороне от них своей компанией стояла группа молодых парней в
возрасте от восемнадцати до двадцати двух. При первом взгляде на них Геннадий
Павлович решил было, что это та же компания, которую он встретил возле дома, -
Василенко Иван
Посняков Андрей
Шидловский Дмитрий
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Белогорский Евгений