Чтение 16–й страницы книги ~Великий план~

Нина повернулась к ней:

- Законченная?

- Вы совсем взрослая, выросли до конца. И вы выше меня. Я не знаю, стану ли я выше. Но я - особенная. Понимаете? Я очень особенная. Так обо мне говорили в Черном городе.

Дочь герцога протестующе подняла руки, не желая больше ничего слушать.

- Хватит, Лорла. Я не должна была тебя спрашивать. Прости меня. Давай больше не будем об этом говорить. - Нина невесело улыбнулась. - Ты сказала, с тобой здесь никто не разговаривает?

- По-моему, они все меня боятся. Но я не понимаю почему.

- О, я так не думаю, - мягко сказала Нина. - Наверное, они просто знают, что сюда тебя привез мой отец, и они не хотят сказать тебе что-то не то. Мой отец бывает очень жестким. Слуги боятся не тебя, а его.

- Боятся его? Но он такой хороший! И он разговаривает со мной, потому что он знает, какая я. Поэтому мне и хотелось его увидеть. Вы не можете сказать мне, где он?

- Тебе нельзя его видеть, Лорла. По крайней мере сегодня. Леди Прин была права. Мой отец действительно ненадолго уезжает. Ненадолго, но он очень занят. Он не сможет с тобой говорить.

- Но это важно! - горячо заявила Лорла. Она умоляюще наклонилась вперед, хотя огромное кресло пыталось её удержать. - Вы не можете передать ему это от меня? Или это может сделать ваша мать?

- Лорла, больше никогда этого не говори! - приказала ей Нина. - Моя мать умерла. Ты не должна упоминать о ней в присутствии моего отца. Ты это поняла?

- Да, - недоуменно ответила Лорла, - ладно.

Она посмотрела на портрет красавицы Ангела, на Нину, снова на портрет. Они были настолько похожи, что это даже вызывало какое-то беспокойство.

- Я не стану упоминать о ней при вашем отце. Обещаю. Мне очень вас жаль, леди Нина.

- Эта картина - единственное, что у нас осталось от моей матери. Мой отец очень дорожит этим портретом. Вот почему он держит его здесь, у себя. Он очень сильно её любил.

- Что с ней случилось? - спросила Лорла. - Вы можете мне рассказать?

- Это долгая история. Я не уверена, что она годится для такого юного существа.

- Но я ведь не такая уж юная, разве вы забыли? Мне шестнадцать. Я почти взрослая женщина, как вы. Сколько вам лет? Может быть, семнадцать?

- Восемнадцать. И тебе следовало бы следить за своими манерами. Невежливо спрашивать женщину о её возрасте.

Лорла с досадой скрестила руки на груди.

- Если бы у меня была мать, я бы говорила о ней! - объявила она. - Я бы не стала прятать её ото всех. А она такая красавица. Ей надо было бы висеть в главной столовой или ещё где-нибудь на виду. Запирать её здесь - несправедливо.

Нина рассмеялась:

- Ой, так восьмилетние девочки действительно не разговаривают, это точно!

Лорла улыбнулась:

- Я удивляюсь, что ваш отец вас не предупредил.

- Нет, он предупредил. Ну... вроде как. Он сказал мне, что ты умнее, чем может показаться. - Нина вздохнула. - Я расскажу тебе о моей матери, если хочешь. Это не такая УЖ страшная тайна. Многие знают историю Драконьего Клюва. Но ты не должна говорить отцу, что я тебе это рассказала. Он не захотел бы, чтобы я рассказывала эту историю, особенно тебе.

- Почему?

- Потому что, по-моему, у него на тебя есть планы. Мне не положено этого знать, потому что я его дочь, и он оберегает меня от неприятностей - или по крайней мере пытается. Но сейчас в империи происходит много разных событий, и мой отец в этом участвует. И я готова биться об заклад, что ты тоже участвуешь.

Лорла невольно заинтересовалась этим утверждением.

- В чем? - оживленно спросила она. - В чем-то важном?

- Ты это узнаешь, когда мой отец сочтет нужным тебе рассказать. Но мне нужно, чтобы ты дала мне слово, Лорла. Ты не должна говорить моему отцу о том, что я тебе расскажу.

- Я не буду. - Лорла подалась вперед, предвкушая интересный рассказ. - Я обещаю.

Нина опасливо обвела взглядом комнату. Лорла наслаждалась непривычной доверительностью их разговора.

- Ты слышала о моем дяде Энеасе?

- Он живет в Серой башне, - сказала Лорла, вспоминая слова Энли. - Он - брат-близнец вашего отца.

- Правильно. И ты знаешь, как они похожи: как на картине в кабинете у моего отца. Ты её видела?

Лорла кивнула:

- Я её видела. Она мне не понравилась.

- Мне она тоже не нравится. - Нина рассмеялась. - Мой дядя Энеас здесь редко бывает. По правде говоря, я не видела его уже много лет. Они с отцом давно не разговаривают. С тех пор, как они убили мою мать.

Потрясенная Лорла упала на спинку кресла.

- Убили ее? Вы же сказали, что ваш отец её любил!

- О, он её любил. Любил до смерти. Она была красивая женщина, и у неё было множество поклонников - так по крайней мере я слышала. Леди Прин тогда уже жила здесь, и она рассказывает мне многое. Но не только мой отец любил Ангела. Ее любил и Энеас, его брат. Они много месяцев соперничали друг с другом, добиваясь её руки, и это вызвало между ними отчуждение.

- Почему? - не поняла Лорла.

- Дядя Энеас завидовал моему отцу. Он так и не простил ему то, что он женился на моей матери. Он обвинил его в том, что он украл её у него.

- Это правда? То есть что он её украл?

- Честно говоря, не знаю. Но я в этом сомневаюсь. Мой отец - человек хороший, Лорла. Иногда он бывает опасным, но он порядочный. Ты это поймешь, когда лучше его узнаешь.

- Если я его узнаю, - надула губки Лорла. В отсутствии Локкена и Карины она жаждала внимания взрослых - тех, кто понимал, какая она на самом деле. - Но рассказывайте дальше, - попросила она. - Что случилось с вашей матерью?

- Как я сказала, дядя Энеас решил, что мой отец украл у него Ангела. И как-то ночью он приехал в Красную башню, чтобы выкрасть её обратно. Он со своими людьми прокрался в замок и попытался увезти мою мать. У них это почти получилось. - Лицо Нины стало пепельно-серым. - Но только почти.

- Расскажите мне.

- Была борьба. Когда они вытащили мать из башни, она закричала. Никто толком не знает, как ей это удалось, но она позвала моего отца. Стража моего отца услышала её и бросилась за Энеасом и его отрядом. Люди Энеаса были верхом и ехали очень быстро. Было очень поздно и совсем темно. Мой отец выбежал из замка следом за ними, но...

Голос Нины затих.

Лорла сделала вежливую паузу, а потом спросила:

- Но что? Что случилось?

- Моя мать упала с лошади, - мрачно ответила Нина. - Сломала себе шею. Леди Прин говорит, что когда отец подъехал, его брат стоял, склонившись над Ангелом, и плакал. Она умерла, и люди Энеаса вернулись в Серую башню, но Энеас остался, чтобы дождаться моего отца. Они вместе принесли её обратно сюда. Она похоронена у северной стороны замка, над морем. - Нина бросила на Лорлу безрадостный взгляд. - Я была тогда такая маленькая! Мне только исполнилось шесть.

Лорла закусила губу. Ей хотелось утешить свою новую подругу, но она не знала, как это сделать. Красивое лицо Нины стало печальным. Лорла соскользнула с кресла, подошла к Нине, слабо улыбнулась и позволила себе до неё дотронуться.

- Это очень грустно, - тихо проговорила она. - Мне очень вас жаль. И вашего отца.

Нина взяла Лорлу за руку и ласково сжала её пальцы.

- Ты лапушка, - сказала Нина и похлопала рядом с собой по сиденью огромного кресла. - Сядь со мной, Лорла. Ты меня хочешь утешить? Господи, какая я дурочка! Все это было так давно, а я даже толком её не знала!

- Но все равно это грустно, - отозвалась Лорла. - Для меня грустно. Я думаю о моей матери. И об отце тоже. Но я почти их не помню. Я вообще мало что помню. Я помню только, как уехала из Черного города и...

Она заставила себя замолчать. Нина снова пристально на неё смотрела.

- И что случилось потом? - спросила Лорла, поспешно меняя направление разговора. - Твой отец сражался со своим братом?

- Нет, - ответила Нина. - Они не сражались. Но каждый год в день смерти Ангела Энеас приезжал сюда, в Красную башню, чтобы умолять отца о прощении. И каждый год мой отец от него отворачивался. И в конце концов дядя Энеас перестал приезжать. Он привозил мне подарки, когда бывал здесь, - пытался возместить то, что сделал. Как будто это можно было возместить! Жалкий человек!

- Но теперь он больше сюда не приезжает?

- Уже много лет. Не меньше пяти. - Нина указала подбородком на клетку с Краком. - Крак был моим последним подарком от Энеаса. После этого я больше ни разу его не видела. Они с моим отцом с тех пор не разговаривали.

Эта история была удивительно печальной, и Лорле почему-то захотелось плакать. Однако она не дала воли чувствам. Она была тверда - такой её научили быть. Особенным девочкам, таким как Лорла, положено быть сильными. И вместо того, чтобы поделиться с Ниной своими истинными чувствами, она сказала единственное, что пришло ей в голову:

- Так Крак - это подарок? Как странно.

Нина рассмеялась:

- Да, наверное. Но Энеас разводит воронов. Это его любимое занятие. И насколько я слышала, он очень хорошо умеет это делать.

- Разводит их? Зачем?

- Чтобы защищать замок. Мой отец говорит, что Энеас обучил своих птиц биться, как соколы. Энеас называет их "своей воздушной армией". Они летают над Серой башней и охраняют её от нападения.

- Не могу поверить! - засмеялась Лорла. - Этого просто не может быть!

- Это правда. Мой отец мне так сказал. Все об этом знают. Не считая тебя, конечно. Ты мало что знаешь о Драконьем Клюве, правда?

- Да, - вынуждена была признаться Лорла. - Но это хорошая история. И мне нравятся птицы. Хотелось бы мне увидеть башню Энеаса.

- Боюсь, что тебе придется ограничиться Краком. И потом, я готова биться об заклад, что Крак умнее остальных воронов Энеаса. Отец провел с ним много времени - он его обучал. Мне кажется, Крак любит моего отца больше, чем меня. - Нина повернулась, чтобы улыбнуться птице в клетке. - Правда, дорогой? Ты любишь отца, правда?

Птица не ответила, но Нинина улыбка не погасла.

- Крак - добрый друг, - сказала она и посмотрела на Лорлу. - Я знаю, как одиноко может быть в Красной башне, Лорла. - Она снова сжала её пальцы. - Тебе одиноко?

Столь прямой вопрос заставил Лорлу поморщиться.

- Да, - созналась она. - Немного.

- Ну, на самом деле все не так плохо. В конце концов ты уедешь в Нар, а до тех пор мы с тобой можем дружить. Хорошо?

- Я была бы этому рада, - ответила Лорла. - Очень.

- Хорошо. Тогда ты можешь начать с того, чтобы обращаться ко мне на "ты" и называть меня по имени. Просто Нина. Друзья не пользуются титулами. И я не буду называть тебя принцессой, ладно?

Лорла рассмеялась:

- Хорошо... Нина.

- И ты будешь терпеливой? Ты больше не пойдешь разыскивать моего отца?

На этот вопрос ответить было труднее. Лорле отчаянно хотелось найти Энли, узнать, что за таинственную работу они с господином Бьяджио ей предназначили. Но

Нина пристально смотрела на неё и ждала ответа, и Лорле не хотелось рисковать новой дружбой.

- Ладно, - согласилась она. - Я больше не буду разыскивать герцога Энли. Но мне можно ещё немного побыть здесь? Посмотреть какие-нибудь из этих книг?

- Это все, что тебе хочется? Читать?

- Пока да, - уклончиво ответила Лорла. Нина махнула рукой в сторону стеллажей, до отказа набитых рукописями:

- Выбери себе одну.

Лорле не нужно было повторять дважды. Она вскочила с кресла, подбежала к ближайшему стеллажу и вскарабкалась на него, словно обезьяна. У её постыдного тела было это единственное преимущество.

Повелитель воронов

Серая башня стояла на северном ответвлении Драконьего Клюва, одинокая и заледеневшая на скалистом выступе. Подобно своей сестре, Красной башне Энли, Серая башня была стоическим зданием. Она стойко переносила штормы и поглощала соленые удары океана. Как и её красная сестра, она была построена, чтобы отделять своего хозяина от людей, которыми он правил. Она возносилась над крестьянами, трудившимися на его полях. Герцог Энеас любил свою Серую башню. Он любил панораму, открывавшуюся из её высоких помещений, любил окружавшую её дубовую рощу, её высокие чугунные ворота, которые постоянно охранялись солдатами с лицами воронов - людьми, которые поклялись служить ему и носили черные доспехи. Они были верны и преданны своему эксцентричному господину, и Энеас щедро вознаграждал их за службу. Все обитатели северного ответвления были довольны своим жребием. И Серая башня была хорошо защищена - не только стражниками в металлических одеяниях, но и величайшим достижением герцога Энеаса, армией, которую он буквально сам вырастил.

Воздушной армией.

Конечно, это было преувеличение, и Энеас это понимал, но ему нравилось звучание этих слов. Пятьсот воронов. Они внушали ужас людям. Весь Драконий Клюв знал о воздушной армии, и никто не решался приехать к башне без предварительного разрешения из боязни, чтобы ему не выклевали глаза. Герцог Энеас спокойно спал в Серой башне, считая себя в безопасности от злобных козней брата и любых опрометчивых налетчиков. Его защищала воздушная армия. Вороны были его детьми и выполняли его приказы. Он был их богом и их матерью. Энеасу достаточно было только согнуть палец, свистнуть или повернуть голову - и они его понимали. Этот дар у него был детства, и Энли завидовал этому дару и боялся его. В годы отчуждения, возникшего между братьями, Энеас сполна оценил свою власть над воронами. Пятьсот пар глаз оберегали его. В Серой башне Энеас мог спать спокойно.

Он не всегда боялся брата. Когда-то они были лучшими друзьями. Они делились всеми тайнами, они любили и уважали друг друга. Их мать была святой женщиной, сокровищем - и они оба её обожали. Они вместе плакали о её кончине и о смерти её отца: рыдали друг у друга в объятиях и не стыдились своих слез. В ранние дни правления Аркуса они оба были верны императору и его Черному Ренессансу и гордо поднимали Черный флаг. Их разделял залив, но духовно они были едины. Каждый жил в своем замке, но они не были разъединены и часто писали друг другу. Они обсуждали, как править страной, унаследованной от отца, спорили о том, где найти лучшие вина. Как солдаты священной армии, они были ближе, чем просто родственники.

Но это было очень давно, пока между ними не встала Ангел.

Вечер был печально тих, как почти все вечера на Драконьем Клюве. Солнце скользило вниз, окрашивая небо красным. Упрямый ветер холодил окрестности Серой башни, раскачивая ветки деревьев и раздувая плащи расхаживающих по двору стражников. Вороны с карканьем ковыляли по кирпичам, выклевывали семена, застрявшие между булыжниками, ерошили перья, защищаясь от холода. В дальнем конце двора в яме глубиной в человеческий рост пылал огонь, и вороны грелись возле него. Яма была огорожена трехъярусной оградой, открытой всем стихиям, но отводившей в сторону ветры с моря: она защищала и согревала драгоценных птиц герцога. За огнем постоянно следили - как и за воронами. Герцог Энеас не жалел расходов на свою воздушную армию и хорошо платил смотрителям, которым приходилось переносить холода вместе с птицами. В эту минуту в укрытии было мало птиц, но Энеас знал, что они соберутся после захода солнца и устроятся на ночлег рядом с теплом огня, защищенные от самых сильных ветров. Это были здоровые птицы, окруженные заботой и любовью, и они никогда не улетали далеко от башни.

Герцог Энеас обходил Серую башню - как он делал это каждый вечер перед отходом ко сну, прикрыв бородатое лицо от холодного ветра толстым шерстяным плащом. На плече у него сидел его постоянный спутник, Черныш, - его главный ворон и ближайший друг. На ходу Энеас тихо разговаривал с вороном, рассказывая о боли в пояснице с других недомоганиях, приходящих с возрастом, - и вообще тратил энергию на пустяки. Как всегда, Черныш его внимательно слушал. Это была прекрасная птица, достойная своего положения. Все остальные птицы подчинялись ему, зная, что Черныш - фаворит. В знак своего положения Черныш носил на шее тонкую серебряную цепочку, достаточно узкую, чтобы она не потерялась во время полета. На цепочке висел маленький медальон с гербом Драконьего Клюва. Черныш был умным и хорошим спутником, и Энеас частенько злоупотреблял молчаливостью птицы. Когда у Энеаса было печальное настроение - как в этот вечер, - он говорил не умолкая.

- Зима близко, - пробормотал Энеас.

Они обогнули большой двор и направлялись к яме с огнем и укрытию. Черныш не оставался на улице с другими птицами. Он спал рядом с кроватью Энеаса и ел вместе с герцогом. Для Энеаса Черныш заменил Энли, став его братом.

Услышав слова хозяина, ворон взъерошил перья.

- Морозно, - объявила птица.

Энеас понимал, что на самом деле ворон не знает смысла этого слова. Просто он часто слышал это выражение от Энеаса. Энеас сложил руки в перчатках и подышал на них. - Да, морозно, - согласился он.

Он приостановился во дворе посмотреть на заход солнца. Он разлюбил зиму. Его тело восставало против холода. И, зябко ежась, он подумал, страдает ли Энли так же, как он сам, или его брату удалось избежать губительного воздействия времени. Ангел умерла зимой, и с приближением этого нежеланного времени года Энеас вновь переживал те ужасные дни и терзал себя из-за смерти возлюбленной. В тот день для него умерло все. Он смотрел на солнце - и видел в нем лицо Ангела.

- Морозно, - снова повторил Черныш. - Морозно. Герцог Энеас грустно улыбнулся:

- Ты совершенно прав, мой друг. Пойдем-ка в дом.

Вместе они направились к главным дверям Серой башни, где миновали двух стражников в вороновых шлемах, безмолвно распахнувших перед ними деревянные створки. Внутри Серой башни было тепло. Черныш снялся с плеча Энеаса и, пролетев по коридору, уселся на каминную доску. Близилось время вечерней трапезы, и Энеас уловил запахи готовящейся еды. От аппетитных ароматов забурчало в желудке. Сегодня он рано поест и ляжет спать и будет молить Бога, чтобы к нему не пришли сны. В последнее время он начал грезить даже наяву. Он завел привычку записывать свои видения в дневнике и сравнивать их. Его нисколько не удивило, что все они объединялись одной темой - одиночеством.

Зимой на Драконьем Клюве было очень одиноко.

Энеас прошел мимо камина, на котором устроился Черныш, приостановившись, чтобы согреть руки. Он стянул перчатки и расставил длинные пальцы, наслаждаясь теплом. Черныш прикрыл свои черные глазки, словно задумался. Их соединяло странное волшебство. Энеас был одарен этой способностью с детства. У отца были начатки дара, а мать умела читать мысли кошек, но только Энеасу удалось целиком овладеть всеми тонкостями мастерства. Только он мог заглядывать в примитивные мозги птиц и понимать, о чем они думают. И сейчас он знал, что Черныш не столько устал, сколько проголодался - чего другие не подумали бы, глядя на сонную птицу. Энеас понимал, когда его птицы больны, испуганы или разозлились, когда они нуждаются в движении или внимании. В каком-то смысле он был волшебником, и хотя его способности пугали Энли, сам он никогда их не страшился. Он любил свой дар так же сильно, как своих воронов. В эти черные времена вороны были его единственными товарищами. Он делился с ними своими тайнами - такими, какими когда-то делился с Энли. Он рассказывал им свои мысли и воспоминания и часто развлекал их историями об Ангеле и той, которую он называл своей дочерью.

- Проголодался, дружище? - спросил он у Черныша.

Герцог провел указательным пальцем по перьям ворона. На птичьем лице Черныша появилось подобие улыбки. Ворон вспрыгнул Энеасу на плечо и шутливо покусал его за ухо. Такой укус означал: не просто хочу есть. Умираю с голоду!

- Ну, мы уже идем есть, - сказал герцог. Он отвернулся от огня и с Чернышом пошел на кухню, где их ждала трапеза.

На южном ответвлении Драконьего Клюва герцог Энли выжидал. И наблюдал. Он смотрел, как садится солнце, смотрел, как тьма расстилается по земле, так что залив, отделявший его от брата, живущего на противоположном берегу, почернел. Ветер усилился. На дальней стороне Драконьего Клюва едва видна была Серая башня на вершине скалы. Поднимался прилив, и морская пена лизала сапоги Энли. Он замерз, замерзли и его солдаты, а лодочка, которая должна была перевезти их через залив, казалась ненадежно маленькой. Луна осветила землю полосами света. Лунные лучи танцевали на белых гребнях волн. Энли отодвинул стекло фонаря и задул его. Его люди тоже задули свои фонари. Их было всего шесть, считая Энли, но не считая Крака, который терпеливо сидел у Энли на плече. Люди, собравшиеся вокруг лодки, ожидали команды Энли - но тот молчал.

Он доверял этим людям. Он знал, что они умелые и опытные и сделают для него все, на что способны. И все же Энли тревожило предстоящее столкновение. Чтобы облегчить движение, они сняли свои драконьи доспехи. У всех был опыт тайных предприятий. В отличие от наемников, купленных на деньги Бьяджио, этим людям Энли доверял. Они были преданы не только монетам. Они служили ему уже много лет, и он лично отобрал их для сегодняшнего дела. Силы наемников уже выдвигались из Красной башни, занимая позиции вокруг ответвления Энеаса. Если все пройдет как задумано, Энли двинет их на Серую башню. Однако существовала одна проблема, одно почти непреодолимое препятствие. И только хитроумный Бьяджио смог найти решение. Теперь, когда у него на плече сидел Крак, этот план казался совершенно очевидным. Но таков был дар Бьяджио. Граф был хитроумен. Он видел то, чего не замечали остальные, и именно поэтому Аркус поставил его во главе Рошан-нов. Некоторые утверждали, что величайшим умом империи был ученый Бовейдин, однако Энли знал, что это не так. Бьяджио был тайной пружиной всего. Энли улыбнулся. Вытащив из кармана ядро ореха, он угостил Крака, который жадно сожрал угощение и защелкал клювом, требуя еще. Энли удовлетворил его просьбу. Сегодня Краку предстояло сыграть более важную роль, чем всем остальным, собравшимся на берегу. Только Крак мог утихомирить воздушную армию. Энеаса защищали стражники и любящий его народ, но ещё у него были страшные вороны, и такой кровожадной армии не было больше нигде во всем Наре. В воронах Энеаса было какое-то изначальное зло, такое, что заставляло отступать даже самых сильных людей. Но сегодня, если великий план Бьяджио оправдается, воздушная армия будет у Энли в кармане.

- Ты у меня хороший мальчик, - проворковал Энли ворону. - Не подведи меня сегодня, ладно?

- Хороший мальчик! - откликнулся Крак. - Хороший мальчик!

Они выждали ещё час, пока Энли наконец не решил, что стало достаточно темно, и приказал всем садиться в лодку. Оружие - короткие мечи и арбалеты - положили под банки. Двое самых сильных мужчин сели на весла. Крак залетел в лодку раньше Энли и занял место на самом носу. Герцог вошел в лодку позже, двое последних воинов столкнули её в воду. Лодка заскользила по холодным волнам. Наверху в свете факелов и свечей сияла Красная башня, и Энли собрался с духом, вглядываясь в медленно удаляющиеся окна, стараясь различить силуэт Нины. Он её не увидел, но не слишком на это и рассчитывал. Она знала только, что он собирается отомстить брату и что все солдаты, наводнившие в последнее время замок, вскоре уйдут, чтобы занять Серую башню. Нина - девочка разумная. Именно поэтому Энли уверен в том, что она - его ребенок, а не Энеаса. Она даже не думала возражать против его планов захвата северного ответвления. Но это объяснялось тем, что он ей солгал. Он пообещал ей, что пощадит дядю Энеаса. Энли знал, что если его дочь когда-нибудь узнает, что он на самом деле сегодня сделал, она возненавидит его навсегда.

Герцог зажмурился при этой мысли, сел на банку рядом с Краком и заставил себя не думать о Красной башне, укоризненно напомнив себе, что ему предстоит серьезная работа. У него нет времени на сантименты. Гребцы хрипло дышали, борясь с течением и ветром, гоня лодку к поднимающейся все выше Серой башне. Луна спряталась за тучей, так что все вокруг помертвело. Крак гневно закаркал и клюнул Энли в руку, требуя внимания. Герцог вытянул палец, чтобы ворон мог на него сесть, и посадил птицу себе на плечо, где Крак удобно устроился, сразу же успокоившись. Солдаты Энли озирались по сторонам, негромко переговариваясь, готовя оружие, но двигались еле слышно. Переход через залив занял почти час. Когда наконец Серая башня оказалась прямо над головой, Энли поднял руку, останавливая гребцов.

- Тише, - приказал он. - Малый ход.

Ему не хотелось, чтобы их кто-то увидел, а особенно стража башни или какой-нибудь мерзкий ворон. Герцог стиснул зубы и всмотрелся в темноту. В башне горели огни. Час по-прежнему был ранний, луна вышла из-за туч. Осторожно, незаметно, лодка с приливом приближалась к берегу. Энли вдруг стало страшно. Он давно не видел Энеаса и теперь неожиданно подумал, насколько сильно изменился его брат. Поток воспоминаний ворвался в его сознание, мгновенно уничтожив всю его решимость. Когда-то он любил брата. Но потом он снова вспомнил Ангела и мерзкие утверждения Энеаса насчет Нины - и в нем снова поднялась прежняя ярость. Сегодня он исполнит месть, которая так долго ему не давалось. И деньги Бьяджио будут использованы с толком: наемники захватят северное ответвление полуострова.

Маленькая лодка подплывала к берегу. Сидящие в ней люди перестали перешептываться. Они достали мечи и арбалеты и приготовились действовать. Повинуясь тихим командам Энли, гребцы подогнали лодку к кромке воды.

- Держитесь восточнее, - приказывал герцог. - Медленно, медленно.

К востоку были скалы и деревья, которые могли их укрыть, и там же находилась главная дорога. Для того чтобы его хитрость сработала, все надо сделать точно. Лодка уткнулась в берег, и солдаты Энли поспешно вылезли из нее, скрытые темнотой и выступами скал. Серая башня была совсем рядом, прямо за каменистыми склонами. Энли дождался, чтобы лодку подтащили повыше, и только тогда вышел на берег. Солдаты оттащили лодку к скалам и оставили под гранитным карнизом, поросшим мхом. Герцог задержался, чтобы внимательно осмотреть Крака. Ворон был совершенно спокоен.

- Идите к дороге, как я вам говорил, - сказал Энли своим спутникам. - Ждите меня там. Я скоро.

- Вам бы лучше пойти с нами, - проворчал Фарен, самый приближенный к Энли человек. - Пусть птица летит от дороги. Я не хочу терять вас из вида.

- Идите, - приказал Энли, ничуть не тронутый этой заботливостью. Он был не в настроении вступать в пререкания с подчиненными, и ещё ему хотелось остаться одному на северном берегу залива. Уже много лет его нога не ступала на эту сторону Драконьего Клюва. И не пройдет и часа, как его брат, возможно, умрет. Сейчас Энли нуждался в одиночестве. - Я быстро вас догоню, - пообещал он Фарену.

Солдаты неохотно двинулись в путь, карабкаясь вверх по скале и исчезая из вида. Энли проводил их взглядом, а когда убедился, что они ушли, достал из кармана записку. Она была свернута в тугой рулон, достаточно легкий, чтобы Крак мог подняться с ней к окну Энеаса. Энли посадил ворона на скалистый карниз, а потом достал из кармана бечевку и привязал записку к лапке Крака. Птица беспокойно пошевелилась, но не стала пытаться расклевать бечевку, как прежде, за что Энли был ей глубоко благодарен. Он раз десять репетировал с умной птицей этот номер и был уверен, что Крак справится со своей задачей. Затянув узел, Энли отошел на шаг, осматривая свою работу. Черные глазки Крака хитро поблескивали.

- Ну, ладно, - сказал Энли. - Ты знаешь, что должен сделать. Теперь действуй.

Казалось, ворон зевнул - но потом расправил крылья и бросил на своего господина серьезный взгляд.

- Ангел, - каркнул ворон. - Ангел.

Энли сардонически улыбнулся:

- Правильно. За Ангела. А теперь лети, красавчик. Лети, моя месть!

Ворон подпрыгнул, набирая воздуха под крылья, и стал подниматься вверх, твердо намеренный передать письмо своего господина. Энли посмотрел, как Крак метнулся к Серой башне и большому балкону, выходившему на запад: это был единственный балкон замка, - украшенный мраморными химерами.

Именно так его приучили делать.

Герцог Энеас плотно поел со своими людьми и Чернышом и ушел к себе довольно рано. В Серой башне с наступлением зимы делать практически нечего, и аристократы северных земель, как правило, занимали долгие часы книгами и дневниками. Так как мать привила его любовь к чтению, герцог Энеас часто ложился рано, сворачиваясь под одеялами с чашкой медового чая, а Черныш наблюдал за ним из открытой клетки, подвешенной не слишком близко к огню. В этот вечер в желудке Энеаса тяжестью лежало непереваренное рагу, так что он пренебрег чаем и взял в кровать только книгу. Однако даже это не принесло его желудку облегчения. Повинуясь привычке, он все-таки прочел несколько страниц и только потом отложил книгу, готовясь заснуть.

В коридоре за дверями его комнаты стояла привычная тишина: обитатели Серой башни знали, как господин любит безмолвие, и проходили мимо его комнаты на цыпочках, чтобы не потревожить его занятий или дремоты. Ветер с моря стучал в старое стекло балконных дверей. Энеасу слышен был свист ветра и стоны химер, сидящих на карнизе. Его балкон был единственным в замке, где были установлены химеры: это был подарок, который он получил от знаменитого Дараго на свое сорокалетие. Поначалу химеры показались ему парой уродов, однако работы Дараго украшали Черный дворец и Собор Мучеников, а также бессчетные строения, разбросанные по всей империи. Император сам заказал эти скульптуры. Отвергнуть подарок Дараго было бы вершиной дурного вкуса, и с течением лет у Энеаса возникла к этим химерам странная привязанность. Теперь они, как и вороны, стали неотъемлемой чертой Серой башни.

Сон очень быстро пришел к Энеасу. Книга, которую он читал, лежала на прикроватном столике, озаренная единственной свечой. Колыбельная песня ветра помогла успокоить желудок герцога, и скоро он уже спал. Ему снилось что-то, мгновенно забывшееся, когда настойчивый стук вернул его обратно в мир реальности. Он открыл глаза - и на мгновение стук затих. Ветер? Герцог посмотрел на Черныша: тот тоже проснулся и смотрел на двери. Взгляд герцога тоже устремился туда. За балконными дверями, прижав клюв к стеклу, сидел ещё один ворон. Сонный Энеас с любопытством посмотрел на птицу, и ему показалось, что он видит что-то давно знакомое. Незнакомый ворон снова настойчиво постучал в стекло. Энеас нахмурился.

- Что это, черт возьми? - пробормотал он.

Он спустил босые ноги с кровати и осмотрел балкон, высматривая других птиц - но там сидел только один ворон. Черныш вылетел из клетки и сел герцогу на плечо. Энеас погладил своего друга, ища поддержки. Пришелец встревожил его, хоть он и не понимал почему. Ворон за окном был крупной птицей - такой же крупной, как Черныш, и с таким же умным выражением. Герцог направился к стеклянным дверям и тут заметил предмет, привязанный к лапке ворона. Записка? Он протянул руку, чтобы открыть дверь, но Черныш закричал ему в ухо, заставляя остановиться.

- Тихо! - приказал Энеас, испуганный криком птицы. - Тебе не о чем беспокоиться, ревнивая ты тварь. Это же просто птица.

Черныш продолжал протестовать, но герцог повернул дверную ручку и открыл балконную дверь. Незнакомый ворон мгновенно прыгнул в комнату, щелкая клювом и каркая, требуя к себе внимания. Черныш гневно запустил когти Энеасу в плечо - и это предостережение нельзя было игнорировать. Энеас отступил от ворона, пытаясь понять, что происходит.

- Что у нас тут, дружище? - спросил он у Черныша. Его ворон как-то странно зашипел, прищелкнув на пришельца багряным язычком. Энеас кивнул:

- Действительно, странно. Ты ему не доверяешь.

Однако разбудивший их ворон не унимался. Он прыгал по полу вокруг герцога, задирая к нему голову и отчаянно хлопая крыльями. Энеас никогда ещё не наблюдал у птиц такого упрямства. Даже Черныш не бывал таким решительным. Он присел на корточки. Птица показалась ему странно знакомой, а привязанная к её ноге записка так и приглашала снять и прочитать её. Несмотря на повторные предостережения Черныша, Энеас протянул руку и потянул за бечевку, аккуратно распустив узел. Как только он принялся за дело, ворон успокоился, не мешая снять с себя записку. Действуя осторожно, Энеас в считанные секунды освободил плотно свернутое письмо и, сев на пол, снова внимательно посмотрел на птицу.

- Ты кажешься мне знакомым, - размышлял он вслух, щуря глаза. - Но ведь я вижу так много птиц. Кто ты?

Ворон замер на месте. Он просто уставился на герцога своими черными глазками. Энеас напряг свои способности и погрузился в сознание птицы, читая её примитивные мысли. Он вдруг ясно понял, какая птица к нему прилетела, - и его захлестнула волна страха и радости.