фламбардионом, в руках. И, слава Триаде, никто не задавал неловких
вопросов насчет возраста.
вопросы показались совершенно естественными для тенора, который только что
исполнял ритуальные песнопения на похоронах герцога. Дэвин узнал о долгом
правлении Сандре, о его врагах, о горькой ссылке и о его достойном
сожаления превращении в последние несколько лет в вечно пьяного охотника
на мелкую дичь, в тень того человека, которым он некогда был.
Ему объяснили. Сказали, где находился его любимый охотничий домик. Он
перевел разговор на вино.
на час. В конце концов его отпустили: он стал жаловаться на утомление,
естественное для артиста после утренних подвигов. Задним числом до него
теперь дошла значительность того факта, что за соседним столом сидит
Алессан ди Тригия в компании художников и поэтов. Они смеялись над
каким-то пари по поводу соболезнования в стихах, которое еще не прибыло из
Кьяры. Они с Алессаном приветствовали друг друга вычурным, театральным,
актерским поклоном, приведшим в восторг переполненный зал.
которые провожали его домой, и поднялся наверх один. Он нетерпеливо ждал в
своей комнате час, чтобы удостовериться, что последний из них ушел.
Переоделся в темно-коричневую тунику и штаны, надел шапку, чтобы спрятать
волосы, и шерстяную рубаху в преддверии холодного вечера. Потом
незамеченным пробрался сквозь бурлящую толпу на улицах к восточным воротам
города.
которых уже продали. Их гнали обратно в дистраду трезвые, осторожные
крестьяне, предпочитавшие снова их загрузить и вернуться утром, а не
гулять всю ночь и тратить то, что только что заработали.
налогах и низких ценах на овечью шерсть в этом году. В конце он спрыгнул,
изобразив нетерпение молодости, и с милю пробежал по дороге на восток.
его. Как и было сказано, совсем рядом с храмом на воротах скромного
деревенского дома красовалось изображение кораблика. Дом Ровиго, стоящий
вдали от дороги среди кипарисов и олив, насколько Дэвин мог разглядеть,
выглядел уютным и ухоженным.
утром с ним что-то произошло в пыльных покоях дворца Сандрени. И он пошел
дальше.
никого нет, Дэвин быстро свернул направо, на юг, и углубился в лес, прочь
от основной дороги, ведущей к восточному побережью и городу Ардин.
солнечный свет. Между деревьев вилась тропа, и Дэвин двинулся по ней к
охотничьему домику Сандрени. С этого места он удвоил осторожность. На
дороге он был просто путником в осенней сельской местности; здесь
превратился в нарушителя границ частного владения, у него не было никаких
причин сюда вторгаться.
на сон события минувшего утра. Дэвин в этом сильно сомневался. В то же
время еще предстояло увидеть, смогут ли он сам и некая рыжая девица
управлять течением событий этого дня и всех последующих. Если у нее
создалось впечатление, что его легко одурачить - юного беспомощного раба
своих страстей, ничего не видящего и не слышащего, кроме ее столь
милостиво предложенного тела, - что ж, сегодняшний вечер покажет, как
жестоко ошиблась эта наглая девчонка.
себе настолько замедлить шаг, чтобы задуматься над этим вопросом.
земле, чтобы в этом убедиться. Передняя дверь была закрыта на цепочку, но
Марра очень хорошо справлялась с подобными устройствами и научила его
кое-чему. Он отпер замок пряжкой своего ремня, дошел, открыл окно и снова
вылез наружу, чтобы поставить на место цепочку. Потом проскользнул внутрь
через окно, закрыл его и огляделся.
слишком полезны, если он хочет что-нибудь услышать. Дэвин встал на широкий
подлокотник тяжелого деревянного кресла, подпрыгнул и ухитрился со второй
попытки забраться на чердак, нависающий над половиной комнаты.
лежанок и забился в самый дальний и темный угол, какой только смог найти,
спрятавшись за чучелом рогатой головы оленя. Лежа на левом боку и прильнув
глазом к щели в полу, он получал почти полный обзор комнаты внизу.
вскоре его начал преследовать сверкающий, стеклянный глаз оленя, который
почему-то упорно смотрел прямо на него. В такой обстановке Дэвин стал
нервничать. В конце концов он встал, повернул в другую сторону коричневую
голову и снова устроился в своем убежище.
сменилась промежутком времени, в течение которого ему нечего было делать,
только ждать, Дэвина охватил страх.
напряженность поведения и речей Томассо бар Сандре ясно говорили об этом.
Даже не учитывая того, что сделала Катриана, чтобы подслушать эти речи, а
потом - чтобы помешать ему их услышать. Впервые Дэвин задумался над тем,
куда его завел опрометчивый порыв уязвленной гордости.
несколько очень неприятных минут. Настолько неприятных, что ему даже на
мгновение захотелось оказаться дома, в Азоли, и шагать за плугом вслед за
парой невозмутимых водяных буйволов. Они прекрасные создания, эти водяные
буйволы, терпеливые, никогда не жалуются. Они пашут для тебя поле, а из их
молока крестьяне делают сыр. Есть даже нечто хорошее в предсказуемо сером
осеннем небе Азоли и его так же предсказуемых жителях. Ни одна из их
девушек, например, не ведет себя с таким беспричинным превосходством, как
Катриана д'Астибар, которая втянула его в эту историю. И ни один слуга из
Азоли, в этом Дэвин был уверен, не вызвался бы, как только что один из
этих проклятых Триадой добрых парней, принести с чердака лежанку на тот
случай, если один из лордов, дежурящих у гроба, устанет.
управляющий. - Они здесь для того, чтобы не спать всю ночь, - лежанка в
этой комнате нанесет оскорбление им обоим. Скажи спасибо, что ты
зарабатываешь еду для своего брюха не мозгами, Гоч!
Наставления управляющего были подробными и точными. Так и надо с такими
идиотами, как этот Гоч, ядовито подумал Дэвин.
уступает место сумеркам. Он поймал себя на том, что тихо напевает свою
старую колыбельную. И заставил себя замолчать.
пустые, пыльные комнаты дворца. К потайному чулану в конце пути. К
внезапному прикосновению шелковистой кожи Катрианы, когда ее платье
поднялось выше бедер. Тут он тоже заставил себя остановиться.
этот крик был ему знаком. Он слышал, как мыши копошатся под стеной. Время
от времени под порывом ветра шуршали листья.
луч света, и Дэвин понял, что Видомни поднялась уже настолько высоко, что
осветила поляну среди высоких деревьев, а это означало, что как раз сейчас
восходит голубая Иларион. И ждать осталось недолго.
и дверь широко распахнулась. Вошел управляющий, за ним восемь человек
внесли гроб. Прильнув глазом к щели в полу и затаив дыхание, Дэвин
смотрел, как они устанавливают его. Вошел Томассо вместе с двумя лордами,
чьи имена и родословные Дэвин узнал в "Паэлионе".
стукнулся плечом о дверной косяк, к удовольствию Дэвина. Управляющий шел
последним, он пожал плечами, извиняясь за неловкость слуги, поклонился и
закрыл за собой дверь.
слышал из потайного чулана. - Очень скоро к нам присоединятся трое
остальных.
слышал, и постепенно до него дошло, как важно то, на что он случайно
наткнулся, и в какую губительную историю ввязался.
остолбенев от изумления, услышал, как нанятый две недели назад Менико
новичок отрицает, что он из Тригии, а потом услышал имя Брандина, короля
Играта, которого всей душой ненавидел.
что на этот раз превысил свою обычную норму глупости, но он не страдал от
хронического недостатка сообразительности или ума. В Азоли маленьким
мальчикам приходится быть сообразительными.
спуститься вниз, ловкий ум Дэвина уже сложил из кусочков картинку, и он
быстро принял предложенную ему игру.
проходя мимо оленьих рогов к краю чердака. - Здесь были только слуги, но
они не слишком старались, запирая дверь на цепочку, этот замок вскрыть