получил работу на автомобильном заводе, где производились
"фольксвагены"-"жуки". Маленькие автомобильчики красили в разные оттенки
коричневого цвета, из-за чего в Бразилии их называли "жуками", а
изготавливались они в гигантском ангаре, чьи северные ворота, как огромная
пасть, пожирали комплектующие, а южные, словно неутомимое заднепроходное
отверстие, испражнялись готовыми автомобилями. Внутри ангара, под
громадным стальным небосводом, поддерживаемым поперечными и продольными
балками, по которым проходили рельсы транспортных кранов для перемещения
тяжелых деталей вроде двигателей и рам, стоял такой грохот, что Тристан
боялся полностью потерять вкус к музыке форро и даже способность
радоваться жизни вообще. Машины и людей превращали в машины.
подбирать с пола упавшие болты, пенопластовые контейнеры для еды,
металлическую стружку и подтирать пролитое масло - это липкое выделение
промышленного зверя. Затем его повысили, и он стал завинчивать
правосторонние болты: сначала болты креплений подшипников задних тормозных
дисков (шестнадцатимиллиметровые болты, затягивать с усилием 21,5 кг/см).
Затем, в начале второго года работы, его перевели на болты креплений
двигателя, которые были семнадцатимиллиметровыми, но затягивались с
усилием только 11 кг/см. Силы требовалось меньше, и это уменьшило боли в
шее и под правой лопаткой. Вечерами, когда Тристан укладывался спать, ему
казалось, будто кто-то тычет туда шилом. Постепенно мышцы его окрепли, и
боль прошла. Он с изумлением разглядывал свои руки, на которых бугрились
твердые мускулы и ладони с широкой мозолистой полосой от гаечного ключа.
[метис от негритянки и индейца] из Мараньяна. Они работали дни напролет,
дружно закручивая и затягивая шесть болтов (четыре основных и два
вспомогательных), что крепили бравый маленький двигатель "жука" к шасси, и
скуластая плоская физиономия Оскара, в которой африканские гены, прибывшие
в Америку на корабле работорговцев, соединились с генами азиатскими, на
своих двоих пришедшими в знойную Амазонию из Сибири, стала Тристану
привычнее его собственного лица. Когда он глядел в мутное зеркало над
умывальником, то лицо казалось ему миражом, ошибкой: оно было слишком
черным, слишком высоколобым, слишком толстогубым, и взгляд его глаз был
каким-то чересчур напряженным. У Оскара между передними резцами виднелся
довольно большой просвет, и Тристану (настолько он привык к озорной
дружеской улыбке Оскара) чудилось, будто его собственные передние зубы до
боли тесно жмутся друг к другу.
дальше по конвейеру тоже участвовали в их проделке и присоединяли
необходимые провода и шланги, то крепкий маленький автомобильчик умудрялся
выехать из южных ворот и провезти своего водителя несколько сот метров до
заводской стоянки, откуда машины отправлялись заказчикам. Оскар объяснял
это тем, что у "фольксвагена" большое сердце. Его изобрел знаменитый
колдун по имени Гитлер, чтобы отвезти массы немецкого народа в Валгаллу.
саботаж и даже посадить в тюрьму. Во время правления военных гражданский
язык окрасился в милитаристские тона. Тристан с радостью избавился бы от
работы на фабрике, но он боялся тюрьмы, так как она еще больше отдалила бы
его от Изабель. Он еще не отказался от своей мечты о любви. Правда, нельзя
сказать, что он вел целомудренный образ жизни: дети Шикиниу дружили с
соседскими ребятишками, у которых были более чем сговорчивые старшие
сестры, и даже на заводе, несмотря на строгости военного времени,
введенные по сговору с профсоюзами, можно было завязать знакомство, во
время перерывов на обед или посещений туалета. Тем не менее в душе он
хранил целомудрие и со слезами молил о возвращении своей утраченной
цельности.
его у ворот фабрики после работы и не отлучался от него ни на минуту, что
бы тот ни делал, а потом ложился спать в той же комнате, загородив своей
койкой дверь. Однако оставаясь не у дел в течение долгих рабочих дней
Тристана, Виргилиу успел связаться с "Тирадентес", футбольной командой из
Мооки. Иногда тренировки затягивались допоздна, игры на чужих полях
заставляли его отсутствовать до глубокой ночи, а временами и по нескольку
дней. Шикиниу, Полидора и Тристан пришли к выводу, что он либо связался с
женщиной, потому что множество девчонок бесстыдно жаждали связаться с
футбольной звездой, даже если у звезды не было кобуры под мышкой, либо же
Большие Парни поручали ему какое-нибудь срочное задание.
безумию, только потому, что Виргилиу нет рядом. Большие Парни знают, где я
живу, и, если ты сбежишь, они отомстят мне и моей ни в чем не повинной
семье. Маленьким Эсперансу или Пашеку могут перерезать горло. Полидору
могут похитить и отдать на растерзание бандитам. Я уж не говорю о себе. Я
взываю к твоим чувствам дяди и брата.
врагов?
благословенной матушки, чтобы спасти тебя от сексуального безумия.
угнетателей, которая к тому же проявила к ней снисхождение. Это она
приглянулась Изабель по причине извращенности психики высших слоев. Я
наблюдал за ней, пока она была здесь: она вела себя бесстрашно, как ведут
себя только непостижимо богатые люди. Реакционеры, по крайней мере,
уважают бедняков настолько, чтобы бояться их. Она наверняка уже забыла о
тебе. Забудь и ты об этой легкомысленной блондинке. Разве мы с Полидорой
не кормили тебя изо дня в день? Разве не стал ты богаче, чем два года
назад, до того, как приехал к нам? Разве нет у тебя профессии, за которую
можно получать деньги и класть их в банк? А ведь наша экономика переживает
невиданный рост - более десяти процентов в год!
женщины, как и он, воспроизводит болтовню белых. Люди продают себя в
рабство за крохи, и не только за крохи - за одни только слухи о них. Хотя
Тристан и позволил брату обнять себя в знак примирения, он решил бежать.
несколько недель, если жить скромно и путешествовать на самом дешевом
транспорте. Однажды ночью, когда Виргилиу отправился в Эспирита-Санта
играть в каких-то межрегиональных соревнованиях, Тристан дождался, пока
затихли крики детей, не хотевших укладываться спать, а шепот Шикиниу и
Полидоры, обсуждавших события дня - соседские сплетни, трудности, с
которыми Шикиниу сталкивался на должности бригадира уборщиков, - сменился
ритмичным дыханием и храпом. После провонявшего кашасой дома своей матери
Тристану было интересно наблюдать за жизнью супружеской пары, стремящейся
войти в средний класс. Ему казалось, что Шикиниу и Полидора на корточках
пробираются по узкому и низкому коридору с облупившейся краской и потеками
на стенах и стоит им только сделать попытку выпрямиться, больно бьются
головами о нависающие своды и никак не могут добраться до просторной
комнаты с высокими потолками и широкими окнами, откуда открывается вид на
весь мир. Так боязливо, на полусогнутых, они движутся вперед в свете
мигающих грязных лампочек, а тем временем кости их становятся хрупкими,
кожа увядает, а волосы выпадают. Как только Тристан соединится с Изабель,
он навсегда будет избавлен от подобной участи живого мертвеца. Изабель -
его вечная жизнь.
домика было тихо, если не считать кошачьих воплей и гудения незаконно
установленных трансформаторов. Осторожно ступая босыми ногами по
кафельному полу, Тристан, оставаясь в старых шортах и футболке с надписью
"Одинокая звезда", которую теперь носил вместо пижамы, упаковал большую
часть своего гардероба и немногие личные вещи в новый рюкзак из блестящего
оранжевого полотна - он купил его тайком и прятал под кроватью. Тристан
задумал спрятать рюкзак под низкорослой пальмой на углу участка Шикиниу.
Оранжевые плоды пальмы и широкие нижние листья делали ее идеальным
сообщником. Рано утром он отправится на фабрику, пока дети, как акулята,
начнут выпрашивать завтрак у Полидоры, а Шикиниу будет принимать
обязательный утренний душ, поскольку даже частичка человеческой перхоти
может устроить хаос в микросхемах компьютера. Тристан незаметно вытащит
рюкзак из-под пальмы, закинет его за спину и отправится в столицу. Деньги,
снятые со счета, он увязал в узелок и сунул в рюкзак. Теперь, глубокой
ночью, он вышел на улицу, чтобы объемистый рюкзак спрятать под пальму.
дверь с вафельным узором, имитирующим тростниковое плетение, как серая
тень Шикиниу в одних шортах оказалась рядом с ним на бетонном крыльце. Он
вышел из дома через черный ход и схватил Тристана за руку, вцепившись в
нее подобно металлическим захватам, что поднимают крупные детали на
автомобильном заводе.
опозорит нас.
Ты перешел им дорогу, и они убьют тебя, если ты сделаешь это вторично.
побежденным. Для меня жизнь без Изабель - это не жизнь.