Саймонстаун? В этом городе, представляющем собою одновременно военный порт,
арсенал и судостроительную верфь, кажется, нет такого уголка, который не
охранялся бы со стороны моря.
бежит.
которого в первые дни заключения не хватило решимости бежать, а теперь не
было на это сил.
темно.
штаны, куртку, шляпу, шерстяную фу-файку. Башмаки он не взял.
самой поверхности моря. Стояла непроглядная тьма. Часовые, полагавшиеся на
слабость узников, а еще того больше на акул, заснули.
переставали восхищаться его силой и отва-, гой. Он смело подошел к люку и
взялся за кабельтов, чтобы соскользнуть вниз.
стоявшего на баке.
вернуться в башню и переждать несколько минут.
кожу с ладоней, и при этом у него не вырвалось ни одного крика, стона или
даже вздоха.
задремал.
руки беглеца.
изумительным присутствием духа, которое никогда не покидало его.
воздуха и снова ушел под воду.
длинные фосфорические полосы. Акулы! Не очень, правда, крупные и не очень
проворные, но сколько же их было тут, этих невероятно прожорливых бестий!
и, наконец, в тот момент, когда акула повернется брюхом вверх, чтобы
схватить его, нырнуть поглубже. И он вертелся что было мочи, дрыгал ногами,
барахтался. Но кругом стояла такая темень, что разглядеть акул, этих морских
гиен, не было никакой возможности; об их присутствии говорила лишь
фосфоресценция.
или слыша, как лязгают зубы хищника. Но ничего! Еще одно тяжелое
переживание, еще одна ложная тревога - смерть и на сей раз промахнулась!
лет, да к тому же едва оправившегося от ран и изнуренного двумя мучительными
переездами-сначала в вагоне для скота, потом в бронированной башне крейсера.
Тем более что все последние дни он почти ничего не ел, теперь же его
преследовала целая стая акул, а морская вода, разъедавшая его израненные
руки, причиняла невыносимо острую боль.
дышать, ломило все тело, волны то и дело опрокидывали его, ударяя по тюку с
одеждой, который он, как улитка свою раковину, тащил на спине.
спасен. Крепись же, черт побери! Городские огни приближаются. Самое трудное
уже позади.
умножали его мужество. К несчастью, чтобы спастись от ожесточенно
преследующих его акул, ему приходилось прибегать к довольно неритмичной
гимнастике, и эти беспорядочные движения вконец истощили его силы.
это, Сорви-голова! Он тут же перестает барахтаться, координирует свои
движения и снова продвигается вперед.
дыхание. Отяжелели ноги...
впрочем, это все же лучше заточения!"
вспышкой огня. В то же мгновение вспыхнули электрические прожекторы на
кораблях и в форту. По воде забегали широкие полосы света, эти свое-'
образные бинокли кораблей. Стало светло, как днем.
почувствовал под ногами твердую почву. Его затуманенные глаза смутно
различили в темноте за прожектором, светлый луч которого застыл посреди
гавани, какую-то темную массу.
предосторожности в густые водоросли, тут же заснул мертвым сном Заснул под
грохот пушек, под ослепительными лучами электрических прожекторов. Казалось,
пушки гремели, а прожекторы светили во славу его мужества.
скрывали его. Он чувствовал себя менее утомленным, чем ожидал, но умирал от
голода.
оглядевшись, Жан убедился, что нашел пристанище у самого основания форта
Саймонстау-на. Он лежал у подножия крепостной стены и так близко к ней, что
его невозможно было увидеть ни через бойницы, ни даже с вышки форта.
кишках?
стал разбивать камнем раковины и с неутолимой жадностью глотал одну устрицу
за другой. Этот оригинальный завтрак длился до десяти часов И неудивительно,
если принять во внимание голод беглеца, род пищи и способ ее приготовления
О, всего на каких-нибудь три часа! Небольшой послеобеденный отдых.
Сорви-голова облачился на всякий случай в свое промокшее платье и приступил
к разведке, желая запечатлеть в уме топографию местности, откуда ему
придется выбираться ночью. Внезапно он провалился по самые плечи в яму под
фундаментом крепости и тотчас же ощутил под ногами высеченную в стене
лесенку, которая круто поднималась вверх до самой потерны.
бывает так, что самые дерзкие замыслы наиболее легко осуществляются. С
наступлением сумерек он окончательно решился
заметил, что она не заперта. В нее можно было проникнуть по проходу, в стене
которого оказалось окно в форме бойницы. Из-за окна доносился звон посуды.
Очевидно, это была кухня или столовая, а может быть, кладовая.
свою очередь, через полуоткрытую дверь сообщалось с другой комнатой, откуда,
собственно, и доносился звон стаканов и тарелок.
домашнее платье и белый передник. Одежда, очевидно, оставленная здесь
служанкой.
мысль. Он схватил платье, влез в него прямо в своем мужской одежде, взял в
руки судки и решительно толкнул дверь На все это у него ушло гораздо меньше
времени, чем у нас на описание.
охранявшуюся часовым, и, низко опустив голову, прошмыгнул мимо него.
это при сумеречном свете ввело солдата в заблуждение.
ворота на подъемный мост и удачно проскользнул мимо другого часового,
который крикнул ему вдогонку:
шагает по улице Если бы не боль в ладонях, с которых содрана кожа, все было
бы прекрасно. Он превратился в известную всему гарнизону мисс Мод, платье
которой надежно защищало его от подозрительных взглядов.
достаточный, чтобы накормить целый взвод английских солдат.
зоны, оставить позади все ее строения.
Очевидно, это было предместье Саймонстауна. Послышались свистки паровозов и
лязг вагонов.
поднимавшимся из судков вкусным, щекочущим ноздри запахом.
позабыть об устрицах, и я голоден, как акула".
проволочной изгородью, у подножия которой пышно разрослась высокая душистая
трава.
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Белов Вольф
Чернецов Андрей
Зыков Виталий