Чтение 16–й страницы книги ~Капитан и Враг~

я сказал:

- Джин с тоником.

- А мне большую порцию водки, - сказал отец бармену и бросил через
плечо: - Доживешь до моих лет, поймешь, что доброе спиртное не стоит
разбавлять шипучкой.

- Я пришел не для того, чтобы учиться пить.

- А для чего же ты пришел? За деньгами?

- Нет, тут я держусь на плаву. Еле-еле, но держусь.

- А наш друг - ты знаешь, о ком я, - как его теперь зовут? Он очень
расстроен по поводу Лайзы?

- В данный момент его зовут Карвер, и он еще ничего не знает про Лайзу.
Он сейчас где-то в Панаме.

- В Панаме? Значит, на этот раз он действительно залез в такое место,
где его не достанешь. Что же он натворил, чтоб забираться в такую даль?

- Дела у него, по-моему, идут преотлично. У меня тут письмо от него
вместе с чеком - оно пришло после того, как Лайзу увезли в больницу. Он
хочет, чтоб она приехала к нему... а потом и я тоже.

Я протянул Сатане конверт.

- В этих маленьких странах, - заметил отец, - всегда такие красивые
марки. Но, правда, им больше и торговать-то нечем. - И добавил: - Здесь
нет штемпеля. Это письмо кто-то привез.

Он подвел меня к дивану, сел сам и принялся читать письмо.

- Ты послал телеграмму Карверу в этот апартамент триста шестьдесят
один? - спросил он.

- Нет еще. Я не знаю, как быть с чеком, если Лайза умрет. Порвать, что
ли?

- Да разве можно рвать деньги! - сказал мой отец. - Деньги - штука
хорошая. Они не знают, что такое мораль. Лучше не сообщай ему про Лайзу. А
то он еще приостановит выплату денег по чеку. - Этот чек, который Сатана
долго и внимательно рассматривал, явно интересовал его больше письма. -
Значит, выдан на предъявителя? - продолжал он, размышляя вслух. - Такое в
наши дни не часто увидишь. Почему он не проставил ее фамилии? Наверное,
решил, что ребята из Налогового управления станут донимать ее. А может,
просто для конспирации. Он ведь обожал конспирацию. - Такое было
впечатление, что отцу доставляло удовольствие просто держать в руках чек.
- Лондонский и Монреальский Банк. Адрес отделения в Панаме. Очень надеюсь,
что Лондонский филиал примет у тебя этот чек.

- Капитан ведь прислал его Лайзе, а не мне.

- Кстати, он мне должен пятьдесят фунтов. Если ты получишь деньги по
чеку, то сможешь вернуть мне долг. Всего пятьдесят фунтов из полутора
тысяч. - Эта идея явно пришлась ему по душе.

- Но это же будет жульничеством по отношению к нему, не так ли?

- А как, ты думаешь, _он_ заполучил эти денежки? Что он их - заработал?
Сомневаюсь, чтобы Капитан (вы ведь оба все время так его называете?), так
вот, я сомневаюсь, чтобы Капитан хоть раз в жизни что-то честно заработал.
Пошли пообедаем и заодно тщательно обсудим этот любопытный, с точки зрения
морали, вопрос.

Второй раз в жизни я начинал трапезу с копченой лососины. Вкус ее
побудил меня с симпатией вспомнить о Капитане. Отец молчал (возможно,
размышляя над тем, что морально, а что - нет), и для поддержания беседы я
осведомился о здоровье тетки.

- Хуже некуда, - сказал отец.

Я решил, что в почтенной атмосфере клуба "Реформ" хорошие манеры
требуют, чтобы я покривил душой.

- Весьма сочувствую, - сказал я.

- Собственно, - облегченно вздохнув, продолжал отец, - она позавчера
умерла. Сразу после того, как позвонила мне и сказала, что Лайза в
больнице. Всю жизнь была стервой - до последней своей минуты. Ни тебе, ни
мне ничего не оставила. Все пошло приюту для бездомных собак.

- А я ничего от нее и не ждал. В конце-то концов...

- Она была много хуже своей сестрички - я хочу сказать, твоей матери, -
а это кое о чем говорит. Благодари меня, что тогда, много лет назад, она
не наслала на тебя полицию, а только наняла частного сыщика. Я ей сказал,
что, обратись она в суд, я выступлю против нее. По закону опекуном-то
твоим ведь был я. Так что она с помощью своего сыщика могла только
пытаться найти доказательства, что Лайза не способна тебя воспитывать. К
счастью для тебя, у нее из этой затеи ничего не вышло.

- А ты проиграл меня в шахматы или в трик-трак? Нечего сказать, хорош
отец!

- Я же знал, что тебе плохо у тетки. А деньги для меня были тогда
проблемой. Твоя школа немало мне стоила, да были и другие траты. А Лайза -
она женщина хорошая, и к тому же ей так хотелось иметь ребенка. Мне - нет.
Для меня одного наследника было вполне достаточно. Я выложил доктору кучу
денег, а он плохо сделал свое дело. Ну а Капитан - он по-своему не такой
уж и плохой малый. Немного, конечно, враль и немного мошенник. Там, где
дело касается денег, верить ему нельзя, но кому, черт подери, можно
верить, когда дело касается денег? Так что я сделал как лучше для вас
обоих, когда оставил тебя у Лайзы, и жаловаться тебе не на что - особенно
если у тебя примут к оплате этот чек. А не будешь раскрывать карты - и еще
от него получишь, причем куда больше, чем получил бы от меня.

- Он что же, все время нам врал?

- Я не знаю, какие сказки он вам рассказывал. У него всегда было их
полно - выбирай любую.

- Как он бежал от немцев...

- Ну, я думаю, он наверняка от них бежал, если только действительно был
в плену, а похоже, что был.

- Он такие странные употребляет слова. Я обычно отыскиваю их в словаре,
но смысл не всегда понимаю.

- Он мне как-то рассказал, что в тюрьме у него была одна-единственная
книжка - половина английского словаря. Другая половина пошла на подтирку.
Раз он знает такое слово, как "насладительная", значит, он дошел до буквы
"н".

- Да, у него и на "с" слова есть. Как-то он употребил такое слово -
забыл сейчас, помню только, что оно означает "похожий на шар".

- А на букву "э" он знает слова?

- По моему, одно какое-то слово было.

- Тогда, значит, он читал вторую половину словаря.

- А как он бежал из плена?

Я думал, что по крайней мере снова услышу историю перехода через
Пиренеи.

- Он никогда подробно не рассказывал. Подробности - штука опасная,
когда ты врешь. Но, по-моему, мужик он шустрый: одна нога здесь, другая
там. Можно сказать, это нас и свело.

Подошел официант, чтобы убрать тарелки, и Сатана на какое-то время
занялся изучением меню.

- Холодный ростбиф всегда хорош, если он с кровью, как я люблю, -
сказал он. - А на местное вино можно вполне положиться.

Если деньги и были для него когда-то проблемой, то он, видимо,
благополучно ее решил.

- А как вы познакомились? - спросил я. Интересовал меня при этом не мой
отец, а Капитан.

- Это было после того, как умерла твоя мать. Не могу сказать, чтоб я по
ней тосковал: мы уже многие годы не ладили. Собственно, с самого твоего
рождения, которое - ты уж меня извини - было в тот момент и
психологической ошибкой, и следствием моей небрежности. Словом, после
этого я, так сказать, огляделся и начал жить с Лайзой - не то чтобы жить
вместе, а так, проводить время. Славная она была девчонка, понимала, что
это у нас не навсегда, а в том, что случилось, виноват хирург... хотя,
конечно, твоя тетка всю вину взвалила на меня, и Лайза была очень
расстроена. Я и не представлял себе, что ей так хотелось иметь этого
чертова ребенка, - понял, только когда она потеряла его.

- Я же спрашивал тебя про Капитана, а не про Лайзу.

- Да-да. Как же он теперь себя называет?

- Ты же видел его подпись на письме. Карвер.

- Лучше будем по-прежнему звать его Капитаном. Легче запомнить. Тебя
интересует, как мы познакомились. Что-то у меня мысли путаются. Все из-за
обеда. И с тобой так будет, когда поживешь с мое. Голова толком не
работает - вот так же было со мной и в тот вечер, когда мы после хорошего
ужина сели играть в шахматы. Почему он говорит, что это был трик-трак?
Иной раз, мне кажется, он врет, просто чтоб соврать. А может, хочет, чтоб
все было в тайне.

- В тайне от кого?

- О, не обязательно от полиции. Возможно, от самого себя. Так о чем мы
говорили?

- Ты собирался рассказать мне, как вы в первый раз встретились.

- Ах, да, собственно, произошло это в подземке, между Лейстер-сквер и
Ковент-Гарден. Можно сказать, вполне подходящее место - подземка. Было
поздно - около полуночи, и на платформе находилось всего несколько человек
- собственно, только я ждал, когда откроются двери на выход, да какой-то
человек читал газету, и еще был мальчишка - совсем мальчишка, не старше
шестнадцати; он подошел ко мне и сказал: "Кошелек или жизнь". (Наверно,
слышал это по телевизору или прочел в каком-нибудь детском журнальчике.) Я
рассмеялся и повернулся к нему спиной, тут я услышал, как что-то звякнуло
об пол, и там лежал нож, а чей-то голос произнес: "Пошел отсюда,
паршивец", и это, как ты понимаешь, был Капитан. Шустрый был: одна нога
тут, другая там, как я тебе говорил. Он сказал мне тогда: "Молодые ребята
- самые опасные. Они не раздумывают". Я, конечно, поблагодарил его, и на
другой день мы встретились неподалеку от того места в "Солсбери", на
Сент-Мартинз-лейн, посидели, выпили, и он сказал, что едет на север
Лондона, почти рядом со мной, наниматься на работу, ну и я, конечно,