Чтение 16–й страницы книги ~Рыбарь~

Смотря на Володю, майор обращался к лежащему на кровати:

- Хорошо, тебя перевяжут! Но скажи, много вы делали грабежа вон с ним?
Он делал?

Мужчина хныкающе пробормотал:

- Делали... И он, конечно.

Котера топнул ногой в замешательстве, в непонятном возмущении, у него
вырвалось:

- Зачем тогда он тебя перевязал, а не... - не договорив, выругался
по-чешски.

Володя привстал с табуретки, присвистнул, жгуче блестя глазами:

- Ах, вон чего-оо! А я-то не понимал...

В подвале сгустилась наэлектризованно-клейкая тишина. Ее рассек голос
Ромеева:

- Завидная у вас, господин майор, память. Умно ж вы запомнили наше
знакомство в Самаре... - он не щурился в резком свете газолинового фонаря, в
голосе была не идущая к его виду и ко всей обстановке странная властительная
твердость. - Думали, я, как те большевички-лазутчики, своего придушу, чтоб в
жизнюшке этой остаться? Вот чем хотели меня припечатать! Как я вас донял,
что покою не знаете, не припечатав-то!

Улыбаясь в надменном, в каком-то отрешенном спокойствии, Ромеев
произнес:

- Какой я есть, про то знают Бог и Ангел-хранитель России. А вы,
господин майор, - дурак!

Фонарь дернулся в руке Маржака, капрал попятился. Котера с неотвратимой
рассчитанностью движений расстегнул кобуру, достал мощный армейский
пистолет, оттянул затвор и дослал патрон в патронник. Не сводя потускневших
глаз с Ромеева, слегка склонился к лежащему на кровати:

- Отвечать мне! Он убивал чешских легионеров?

Раздался громкий, унылый стон.

- Убивал?

Мужчина заговорил жалующимся, ненатурально-скорбным голосом:

- Вы спросили, и вам я скажу все. Вас я не обману! Он...

Котера выстрелил в упор в говорившего. Суетливо отскочил от кровати,
прицелился и еще раз выстрелил ему в голову. Потом яростно заорал на
Маржака, чтобы тот повыше держал фонарь, черт его дери! Он стремительно
бросился прочь, а капрал бежал сбоку, освещая дорогу.

21.

Ромеев заметил, что в подвал просачивается свет. Нагнувшись и пройдя
под сводом к выходу, увидел, что дверь наверху открыта. Устремившись к
чистому воздуху, не задумываясь - по нелепой ли случайности оказался он не

заперт или же тут какая-то каверза - поднялся по выщербленным ступеням,

шагнул наружу.

Он был во дворе комендатуры. Шагах в пятнадцати, у входа в здание,
стоял часовой, привычно-гладкого вида чех. Часовой взглянул на Ромеева и не
крикнул, не вскинул винтовку.

Володя торопливо, ненасытно дышал. Перед ним серело пустое пространство
мощеного двора. Кирпичная стена отделяла двор от улицы, ворота были
приотворены. Над стеной, над растущими за нею деревьями, что раскинули ветви
в густой недвижной листве, - высоко, необъятно излучало тепло
красно-розово-желтое закатное небо.

За воротами стоял кто-то спиной к двору: были видны плечо, локоть,
сапог. Ожидая выстрела в спину, Ромеев - спеша в смерть -
напружиненно-деревянной поступью двинулся к воротам. Тот, кто стоял за ними,
повернулся и шагнул внутрь. Это был Маржак, в опущенной руке он держал
револьвер.

"Ага! - словно кто-то с ледяной ясностью сказал Ромееву. - Вот так оно
сейчас будет!" Он не остановился - его пронизывало: "Идти как шел или
броситься на пулю?"

Чех вдруг раз за разом выстрелил в воздух. Маленький, щуплый, но
уверенно-непринужденный капрал жизнерадостно глядел на подходившего Ромеева:

- Тебе в честь салют, Володья! Иди на свободу - приказал господин
майор! - и обеими руками указал на открытые ворота, кланяясь с веселой
церемонностью.

Не веря и мучительно чувствуя бесполезность охватившей злобы, Ромеев
как бы одним духом прошел мимо посторонившегося Маржака на улицу. Тот

позвал за спиной:

- Стой на секунду!

Он сделал шаг-второй, третий и обернулся. Белобрысый легионер улыбался
с неподдельным, ребячливым радушием.

- Очэн мы уважайм тебе, Володья! - и снова выпалил вверх.

*Так с 15 августа 1918 стала называться Народная Армия Комуча. Комуч -
Комитет членов Учредительного собрания (Прим. автора).

Повесть идет второй, после "Грозной птицы галки", в сборнике под
общимназванием "Комбинации против Хода Истории".