случайно, как в воздухе пулей сбило голубя на лету. На него это почему-то
подействовало как примета. Но потом забылось в бою, и вот сейчас только
вспомнил.
головой.
сутки с лишним слепому лежать в деревне, занятой немцами, слышать немецкую
речь вокруг себя и ждать каждую минуту, что сейчас тебя обнаружат. Даже не
видеть, спрятан ты или весь на виду... Не дай Бог так попасть.
ли это быть, чтобы человек всю войну воевал в пехоте и ни разу не ранен?
что-то отнимали.
стрелкового полка, стал посреди палаты, всего себя представляя на обозрение.
Он уже выздоравливал, дело шло к выписке, и на кровати его, помещавшейся
между кроватями Третьякова и Атраковского, иной раз до утра ночевала шинель,
уложенная под одеялом как спящий человек.-- С первого дня в пехоте, а ранен
впервые. И то случайно.
прохождение на моей шкуре записано, вон она-- вся в дырах,-- и он ткнул
пальцем в спину себе, в плечи,-- этот раз, если б каску на голову не
надел...
кровати под одной из двух ламп, свисавших с потолка, от которых все тени
были вниз, он заикался так, что подсигивал на сетке. Все мучительно ждали,
опустив глаза. Про себя каждый мысленно помогал ему, от этого и сам вроде бы
начинал заикаться.
я поверю: с начала войны и не ранен. Немец в каске ест, в каске спать
ложится. Он ее как надел по приказу, так с головы не сымает. А наш рус
Иван...-- и с полнейшей безнадежностью махнул рукой. Но в том и гордость
была "рус Иваном", который хоть вроде бы и делает себе хуже, зато уж воюет,
не мудря.-- Я, например, до этого госпиталя раненных в голову вообще не
видал. Где, мол, они, в голову раненные? А они все на поле остались, там и
лежат. Вон она как мне обчертила.
наклоненной головы, лысой смолоду. Он в самом деле был ранен чудно: пуля,
закрутившись под каской, словно скальп с него снимала, прорезала след вокруг
всей головы. Ровный шрам вылег на лбу.
Нам на пополнение этих пригнали... Ну, этих... Из освобожденных местностей.
Зовет меня мой связной: "Глядите, товарищ старший лейтенант, опять этот руку
из окопа выставил..." Он всю войну с бабой на печке спасался, освободили
его, так он и тут воевать не желает. И ведь на что хитер: знает,
самострелы-- в левую, так он правую руку выставил над окопом, ждет, пока
немец ему... Нет, обожди, я тебе щас не в руку, я тебе щас черепок твой
поганый расколю! Взял винтовку, приложился уже... И вот как под локоть
толкнуло! "Дай, говорю, каску". Всю войну, поверишь, ни разу не надевал, а
тут вот как что-то сказало мне. Взял у связного с головы, только высунулся и
прямо мне-- в лоб! -- Старых крепко ткнул себе в лоб пальцем.-- Снайпер, не
иначе. А был бы я без каски...
Китенев.-- Он тебя за командующего принял.
попал,-- сказал Третьяков. И пока не перебили, начал быстро рассказывать,
как на Северо-Западном фронте послали его с донесением с батарейного НП и по
дороге снайпер чуть не положил его.
действовали. Иду, день ясный, солнце, снег отсвечивает... Фьють-- пуля. Лег.
Только шевельнулся -- фьють !
теперь вообще следовало помолчать.
ветрами обдуло. И сосна позади меня. Как раз в створе получаюсь, ему легко
целиться. Час прошел-- лежу. Чувствую: пропадаю. Мороз не такой большой, но
потный был, пока по снегу шел. И-- в сапогах.
рассказать.
вскочил, побежал. В дивизион являюсь, губы заледенели, слова не
выговаривают.
руки, шагом марш в штаб полка. Штаб полка в деревне Кипино стоял. Ночь уже.
Днем просто по проводам, а ночью где штаб?
смотрел на него вот так своими ясными, будто зрячими глазами и-- не узнавал:
ведь Ройзман у них в училище преподавал артиллерию, к доске вызывал его не
однажды. А теперь даже по голосу не узнает. Но сказать ему почему-то
Третьяков не решался.
правильно...
стоят, моторы работают. И десантники все в белых маскхалатах. Я еще
позавидовал этим ребятам... Из них потом, между прочим, почти никто не
вернулся, говорили, будто немец знал, что десант готовится. Не знаю. А тогда
они стояли на снегу, иду мимо, вихрь в спину толкает. И у одних аэросаней
позади дрожит лучик света. Там-- пропеллер, а мне почему-то подумалось, что
вокруг пропеллера должно быть еще ограждение. Так ясно представилось:
никелированное. Просто увидал. Я до этих пор ни разу аэросани вблизи не
видел. Потом-то я догадался: дверь дома неплотно была прикрыта, свет
проникал, пропеллер вращается, перерубает его концом. А мне это ограждение
представилось, иду смело. Ка-ак рубанет мне по локтю! Аж дыхание
перехватило. Присел-- и молчком, молчком от него, на корточках. Между
прочим, все мне по этому локтю попадает.
догадкой в глазах обернулся ко всем.
гимнастерка. Да еще фланелевая теплая рубашка, а под рубашкой-- еще рубашка.
одной. Есть возможность, скинешь нательную рубашку,-- какое-то время жить
можно.-- Третьяков повернулся к Старыху.-- А так бы он, конечно, руку мне
отрубил! Я пришел в штаб, под локоть ее несу, пакет отдал, а рассказать
стыдно, не поверят еще...
ограждение, черт те чего...
Дурак-дурак, а догадался: через березу! Чтоб по ожогу самострела не
обнаружили...
воткнуться в разговор слепой Ройзман, и получалось у него, как у заики. Все
же пробился, удалось...
книги прочел.
Какие могут быть ограждения? Х-ха!..
тоже не поверил.
задергался вдруг, закричал Старых.-- А я, небось, в штабах не сидел, как