Спросите вашего первого мужа, он умный, он вам то же самое скажет.
Спросите второго, глупого. И он то же ответит. И я, сам глупый, вам скажу.
Я не" болен. И не умер, а это главное. Поэтому мне было интересно ходить с
вами в гости, интересно познакомиться с вашим доктором. Я доволен, что с
ним познакомился. Пожалуй, кое-что я начинаю соображать. Он чересчур
положительный, это единственный его недостаток. Такой пустяк, но вы
предпочли отрицательного. Арсюшка-то отрицательный, а победил. Ах, жизнь
смешная штука, поразительная. Я решил подарить вам сережки. Наташе я
что-нибудь другое подарю, а сережки - вам. Нужно, чтобы вы полюбили
старину, стали бы в ней разбираться и чувствовать себя свободно. Тогда вы
станете авторитетом в глазах одного человека. И это будет очень хорошо.
верил, что двумя этими бусинками он прибавляет ей веры в себя и скрепляет
супружеский союз.
доброты и легкого безумия. Смуглая худая рука протягивала маленькие
дрожащие виноградинки, теплые капельки зеленого света.
поэта, вы тоже маленькая муза...
всех сил. Это единственное, что можно для него сделать, не заплакать,
улыбаться и не смотреть на него, только на сережки, на зеленые знаки
вечной любви, вечной нежности и доброты одного человека к другому
человеку.
платка. Он пришел, и чувство, которое при этом испытала Лариса, было
похоже на панику.
плечи свободно опущены, ноги расставлены. Одежда напоминала форму студента
строительных отрядов. Зачем пришел, почему уйдет, ничего нельзя знать.
Лариса предложила кофе, он посмотрел удивленно, как будто не понимал, о
чем она там.
мягком лице, слегка только затененном золотистой бородой. Тот самый,
который нужен ей, ибо она нужна ему. Классический случай: требуется жена,
сестра, мать.
стояли в прихожей, он, отдыхая и набираясь сил, она в тревоге и лихорадке
- не упустить. Подумав, что странный, диковинный гость готовится
попрощаться, сейчас это произойдет и он уйдет навсегда, Лариса решила
действовать энергично. Толкнула дверь в комнату, потянула его за рукав,
сказала:
краюшка хлеба? Краски? Леденцы? Папиросы? Еж, которого он мог подобрать в
канаве?
квартиру, как горьковатый дымок в саду весной, когда жгут листья.
вспомнила старый школьный способ - кто кого перемолчит, тот выиграл. Они
оба еще помолчали, и это было определенно правильно. Костик вдруг
улыбнулся и предложил партию в шахматы. С его стороны это выглядело
светским жестом, дорожные шахматы оказались у него в кармане. Она
согласилась как любезная хозяйка, чтобы показать, что здесь ему ни в чем
отказа не будет.
разыгрывать какие-то этюды или задачи, а она сидела рядом и думала о том,
что произошло чудо, этот человек с синими глазами и шелковой кожей пришел
к ней, он тут, на диване, только теперь не спугнуть. Вся ее сила, ловкость
и ум пригодятся ли? С этим мальчиком лучше ничего не знать, ничего не
уметь, все начать сначала.
его осенило, он дал дельный совет:
стены, пол, потолок, непокрашенными оставить только петровские стулья,
будет хорошо. Я видел в Вильнюсе у одного художника...
оцепенения. Того совершенно забытого, утраченного, юного, звенящего,
летящего. Надежда, впервые за долгое время.
Черт возьми, неплохо придумано - выкрасить весь ее восемнадцатый век, все
ее сокровища белой нитроэмалью. Нежные ямочки на щеках показали, каким оно
могло быть, ее лицо, и не стало. Кто виноват? Жизнь, судьба, бедность,
какая разница, отвечать все равно ей. Обликом своим, одиночеством своим.
книги по искусству, потом что под руку попадет, потом стал приносить свои.
Старые мемуары, философскую литературу, сказки. Подбор книг был такой же
неожиданный и загадочный, как он сам.
разрешения устроить их в коридоре, лицом к стене. В этот день ей следовало
выкинуть драгоценные шкафы из большой комнаты и сложить картины там.
Почему она этого не сделала?
вид, что пишет статью, деловые письма."
когда он захочет работать, тогда бы она освободила маленькую комнату,
забрала бы оттуда поставец, гордость свою и достижение, или просто
переставила так, чтобы поместить еще стол, а так как поместить там стол
невозможно, то поставец она выставила бы...
возвращалась, внимательно смотрел на нее синими глазами. Тогда и она
видела его серьезное спокойное лицо, и ей начинало казаться, что он видит
и замечает все.
смотри на меня так".
она так усердно потчевала свое одиночество, он не употреблял, для него она
варила мясные супы.
лицо, услышит ее голос, когда она будет врать. Но делать было нечего, и
она наврала, что стоит в пальто и сию минуту уходит.
трогательное и человечное послышалось в его голосе, - я был на полпути.
Будь здорова, мамочка.
Костя с таким состраданием, с таким лицом, как будто она из-за него убила.
светлое будущее, а в другой поставец, даже два, петровский и
екатерининский, Петр и Екатерина.
сильной, приспособленной, жизнеспособной, на уровне своей репутации.
Закаленной с четырнадцати лет, _самостоятельной_. Если бы она имела право
быть менее самостоятельной... Но она могла вычислить мощнейшую
коллекционерскую комбинацию, рядом с которой история с жабой - детские
игрушки, могла совершить дерзкую сделку, могла угадать художника по
оттенку серого на сером, отличить подделку от настоящего, увидеть руку
мастера там, где поработала рука позднейшего погубителя. Она понимала
искусство, неведомо откуда, без особенных теорий, без ученического
прилежания, ниоткуда.
на лыжах, одна сидеть дома вечерами, названивая по телефону разным
знакомым. Она звала их в гости, но им было не до нее, у них не было
свободного времени. Она могла таскать тяжести, как грузчик, могла питаться
на тридцать копеек в день, могла уговорить старушку расстаться с фамильным
портретом. Умела ходить босиком и спать на скамейке на вокзале, не боялась
темного леса, пустынной дороги... То есть боялась, как все, но умела
одолеть страх... Умела строить, пилить, циклевать полы, красить стены,
белить потолки, чинить электричество, моделировать одежду. Умела солгать и
поскандалить. Умела не жаловаться на судьбу. Умела рисовать красно-лиловые
натюрморты. Умела бы еще лучше, если бы меньше понимала в живописи...
лжи, которая и не ложь даже для городского телефонного человека. Только
для такого, как он, это ложь. Откуда он свалился в ее жизнь, чистенький, с
невинными глазами, читатель историй про Ходжу Насреддина.
тех самых, которые она строила кооперативную квартиру (где она деньги
брала, может быть, он и это спросит), ездила по деревням, выискивала
всякую всячину, меняла, продавала, ловкая богиня торговли и одновременно
ее раба, шила себе овчинный тулуп в талию, водила дружбу с двенадцатым
этажом, отстаивала свое право рисовать цветы, право их продавать. Все