Чтение 16–й страницы книги ~Квазимодо на шпильках~

Следовательно, убийца, хорошо осведомленный о привычке профессора сидеть у раскрытого окна, не мог знать, что кто-то его закроет.

Значит, он должен был предусмотреть и та кой вариант: оперативники входят в комнату с трупом, видят раскрытое окно и понимают, откуда прилетела пуля! Убийце просто феерически повезло, что Веня захлопнул раму.

Преступник не живет постоянно в этом доме, очевидно, он там временно снял квартиру.

Ведь не дурак же он, чтобы совершать убийство из своей комнаты.

В полном восторге я отлепилась от батареи.

Ситуация крайне проста, надо узнать, кто во втором подъезде сдает квартиры или комнаты, и дело в шляпе. Причем меня интересуют только те помещения, которые выходят окнами во двор.

Я вылетела на завьюженную улицу и понеслась ко второму подъезду. Путь лежал мимо маленького покосившегося одноэтажного здания с облупившейся штукатуркой. Его украшала вывеска "Центр развития детей с нарушениями мозговой деятельности". На секунду притормозив около домика, я увидела у входа инвалидную коляску и мгновенно поняла, как Надо действовать.

В полутемном подъезде возле почтовых ящиков стоял древний письменный стол, за которым сидела женщина лет шестидесяти с добродушным усталым лицом. Увидев меня, она приветливо поинтересовалась:

- Вы к кому?

- Понимаете, - зачастила я, - мы приехали с области, привезли ребенка в центр, вот я и хочу...

- Вот несчастье-то, - вздохнула лифтерша, - жаль мне вас, сил нет. Как утром увижу бедных деток в инвалидных колясках, так сердце и сожмется, ну за что невинной душе такое мученье! Комнату снять хотите?

Я кивнула:

- Надо же, сразу догадались!

- Так ваши сюда часто приходят, - пояснила лифтерша, - в наш дом и в соседний. Намучаешься с коляской-то в городском транспорте. Ясное дело, поближе к центру площадь ищете. Вон у нас сейчас в пятнадцатой квартире Лиля живет, между прочим, москвичка, в Бибиреве прописана, только ей оттуда с больным ребенком не наездиться, вот здесь и сняла, а свою площадь сдала.

- Уж сделайте доброе дело, подскажите, кто сдает квартиры или комнаты!

Консьержка вытащила из ящика стола амбарную книгу.

- Так, сейчас по списку поглядим. Второй этаж. Тут никто тебе не поможет, люди обеспеченные, недавно ремонты понаделали, весь подъезд трясся. На третьем Родькина Зина людей принимает, только она сильно пьет. У нее тебе хреново будет! Четвертый этаж у нас теперь вообще одна квартира. Такая фря въехала! Фу-ты ну-ты, вся в золоте, на машине, шофер за нее сумки таскает. Кто такая, понятия не имею.

Домоуправша нашептала, артистка она, эстрадная, песни поет. Уж не знаю, правда ли, но голос у девки звонкий. Как начнет свою домработницу матом крыть, на весь подъезд слыхать.

Так, идем дальше. На пятом баба Клава народ пускает, мой тебе совет: к ней не стучись.

- Почему?

- Жадная очень, - вздохнула лифтерша, - три комнаты имеет, людей, как сельдей в бочку, напихивает, она койки сдает, правда, недорого. Но разве это жизнь? Хуже коммуналки: ни поспать, ни отдохнуть как следует. Сама хозяйка в прихожей кантуется, чисто собака, и все из-за денег.

- У нее живут?

- Полно! - покачала головой консьержка. - С детьми больными, прямо ад кромешный. На шестой не езди, люди там не нуждаются, хорошо зарабатывают, на седьмом... Знаешь, там тоже до недавнего времени жильцов не пускали, но вот у Зои Андреевны полгода назад муж умер, и я заметила, что к ней теперь посторонние ходить начали, небось тоже решила подзаработать. Ты к ней толкнись, женщина замечательная, аккуратная, положительная, бывшая учительница, квартира у нее чистая, просторная, ступай туда.

Но я не послушалась приветливую лифтершу и двинулась к Зине Родькиной, ведущей не правильный образ жизни. Будь я киллером, выбрала бы без всяких колебаний алкоголичку Зину. Думаю, вам не надо объяснять, почему.

Дверного звонка в нужной мне квартире не оказалось. Я постучала сначала кулаком, затем побила створку ногой, но никто не спешил открывать.

Скорей всего, никого нет дома. Раздосадованная неудачей, я отправилась к бабе Клаве.

Звонок тут был на месте, и едва мой палец нажал на пупочку, как на пороге возникла грузная старуха с узлом сальных волос на макушке.

- Коечку хотите? - ласково пропела она, вытирая мокрые руки о цветастый фартук.

- У вас есть место? - Я решила начать издалека.

- Проходи, - распорядилась баба Клава, - куртку вешай на гвоздик, ботинки сымай, да сначала паспорт покажь и регистрацию. И уж не обессудь, коли из Чечни приехала, то не оставлю.

- Я москвичка.

- Да? - недоверчиво спросила хозяйка, листая паспорт.

- Свою жилплощадь сдаю, ищу поближе к центру, далеко ребенка возить.

- Ясное дело, - кивнула баба Клава, - вот гляди, есть одно местечко в зале.

Сильной, совсем не старушечьей рукой она впихнула меня в достаточно просторное помещение.

Комната смотрелась более чем странно. От стенки к стенке протянуты веревки, на которых болтаются простыни, а за ними стоят кровати.

Баба Клава постаралась превратить "зал" в некое подобие гостиничных номеров.

- Вот, гляди, - сказала хозяйка, отдергивая одну простыню.

Я посмотрела и поежилась. От незаклеенного окна сильно дуло. Узенькая коечка застелена застиранным байковым одеялом, плоская подушка в подозрительных пятнах, деревянный ободранный стул и колченогая тумбочка, такие, как правило, украшают больничные палаты в муниципальных больницах.

- Мебель стоит, - зачастила баба Клава, - постельное белье твое, здесь стирать его нельзя, повесить негде, только мелочь можно, трусы с носками, в очередь. Да потом разберешься, на двери расписание прилеплено. Полку в холодильнике дам, чайник есть, и посуду брать можешь. Платить понедельно, по субботам, тысячу рублей, а если захочешь, чтоб убралась тут, тогда еще стольничек накинь. Задаток пятьсот, восьмерка на телефоне блокирована, туалетная бумага и мыло твои. Еще с тебя десятка на "Фэри", посуду небось мыть станешь.

Я содрогнулась. Боже, какой ужас! Жить в таких условиях! Хотя на что не пойдешь ради ребенка, наверное, в этом центре хорошо лечат, если в него со всех краев едут.

- А кто у меня в соседях будет?

Баба Клава принялась загибать пальцы:

- В зале уже трое, с тобой четверо станет.

Людка с Киева, Верка с Вологды и Ленка, она с Подмосковья, второй месяц живут. Да не сомневайся, они бабы тихие, работают кто где, одна на лотке торгует, другая ремонты людям делает, третья шьет, не пьет никто.

- А на моем месте кто жил?

Хозяйка вздохнула:

- Валя, у нее девочка умерла, простудилась, и все, в два дня убралась. Валька убивалась, страх смотреть! А по мне, что ни делается, то к лучшему. Каково инвалида-то на себе тащить!

Молодая еще, родит себе здорового.

Меня затошнило. Больше всего сейчас хотелось убежать из душной квартиры, где стены были пропитаны чужим горем. Но пришлось, борясь с дурнотой, продолжать расспросы.

- А еще в квартире сколько человек?

- В маленькой двое и в средней трое, - пояснила баба Клава, - сама в прихожей сплю, надо же людям помогать. Добрая я слишком, напустила полный дом из милости, покой потеряла на старости лет. Да ты не сомневайся!

Лучше не найдешь! Цена копеечная, условия райские. Где еще такие отыщешь? Тебе просто повезло, что у Вальки дочка померла, у меня люди по году живут. Вон сейчас все старые, новых никого. Ну как, по рукам?

Я попятилась:

- Спасибо, нет.

- Не глупи, девка, - предостерегла меня баба Клава, - точно знаю, у меня дешевле всех выходит. Еще Зинка сдает, но там такой шалман! Вокзал-базар! Сама зашибает, жильцы тоже, берет за койку больше меня, ты там с ума сойдешь, чистый содом. Чем тебе мой угол не пришелся?

Я постаралась найти нужные аргументы. Ну не говорить же старухе правду!

- Комната очень хорошая, - наконец нашлась я, - просто замечательная, но у меня собака. Здоровая такая, алабай. Небось с ним не пустите!

- С ума сошла, - замахала руками бабка, - тут люди задами сталкиваются! Слушай, избавляйся от собаки и приходи. Ты мне понравилась, придержу угол.

- Как же мне собаки-то лишиться? - для поддержания разговора спросила я, натягивая сапоги.

- Эх, молодежь, - с укоризной протянула баба Клава, - всему учить надо. Возьми пса, отвези в другой район и привяжи у магазина.

Его и отдадут на живодерню. Сама туда не сдавай, денег возьмут, а так какой спрос?

Понимая, что сейчас тресну "милую" бабулю по затылку, я выскочила на лестницу и побежала вверх. Встречаются же такие мерзкие люди!

Зоя Андреевна оказалась полной противоположностью бабе Клаве. Худенькая, в темном шерстяном платье, с волосами, аккуратно накрученными на бигуди. Комната, которую она продемонстрировала, после "залы" с простынями показалась мне царским дворцом. Большая, квадратная, с удобной кроватью и вполне пристойной мягкой мебелью. Имелся даже телевизор.

- Если хотите, - тихим голосом предложила хозяйка, - поставлю вам сюда холодильник, у меня их два. А вообще можно продукты на кухне держать, их никто не тронет.

Я улыбнулась, Зоя Андреевна совсем не похожа на человека, который тайком станет отрезать куски от чужого батона колбасы.

- А кому до меня комнату сдавали?

Она покраснела:

- Никому, вы первая. Я с трудом решилась на это. Кстати, кто вам подсказал мой адрес?

- Лифтерша посоветовала.

- Уже весь подъезд знает, - горько вздохнула Зоя Андреевна, - у нас тут только подумаешь о чем-то, а люди уже в курсе. Стыдно-то как, а что делать? На пенсию не прожить, все накопления, которые были, на мужа потратила, болел он сильно. Вы мне паспорт покажите.

Вижу, правда, что вы приличный человек, но уж не обижайтесь.

- Какие тут обиды, - пробормотала я, глядя в окно. Там, словно океанский лайнер среди волн, высился дом Семена Кузьмича. - Значит, тут никто из посторонних не жил?

- Нет, - покачала головой Зоя Андреевна, - комната служила спальней моему покойному мужу, он последние три года не вставал с кровати, парализованный лежал, но не бойтесь, умер Иван Филимонович в больнице. Так как?

Согласны? Тут уже кое-кто приходили, да душа у меня к ним не лежала, а вы понравились.

- У вас просто замечательные условия, но мне не подходит комната.

Зоя Андреевна поморгала блеклыми, усталыми глазами.

- Не понравилась? Белье постельное дам и возьму недорого, жгите электричества сколько захотите, вот только... - она замялась, но потом все же продолжила:

- ..насчет мужчин...

Очень прошу, не оставляйте никого на ночь.

Днем делайте что хотите, я к вам даже стучаться не стану.

- Увы, вынуждена отказаться.

- Курить можно, - быстро добавила хозяйка. - Иван Филимонович дымил, словно паровоз, я привыкла, даже нравиться дым стал.

- Понимаете, у меня собака.

- Ну и что? Я люблю животных.

Я растерялась.

- Большая такая, бойцовой породы, на всех кидается.

Зоя Андреевна с явным разочарованием протянула:

- Ну тогда конечно. Может, посоветуете кому мою комнатку? Вдруг подружка есть или родственница, ищут, где снять.

- Обязательно, - пообещала я.

- Вы уж не забудьте, - настаивала Зоя Андреевна, - тяжело жить на пенсию.

Я вышла на лестницу, спустилась на этаж ниже и села на подоконник. Хитрая, жадная баба Клава и интеллигентная Зоя Андреевна существуют в разных социальных слоях, объединяет их одно: невозможность прожить на подачку, которая называется пенсией. Очевидно, государство рассчитывает на то, что взрослые дети будут содержать стариков, потому как всем понятно - живя только на пенсию, быстро протянешь ноги. Небось, имей баба Клава достаточно средств, сидела бы сейчас у телика, пила кофе, вязала носки, может, и к собакам бы относилась по-другому. А то в ее понимании животное - это лишний рот.

Ладно, жаль и бабу Клаву, и Зою Андреевну, но моя-то проблема совершенно не решена.

Осталась одна Зина, может, она уже вернулась?

Глава 18

Я спустилась вниз и принялась вновь жать на звонок, но никто не спешил открывать. Делать нечего, придется уйти, но не успела я сделать и шага, как раздался сначала скрип, а потом хриплый то ли мужской, то ли женский голос:

- Тебе чево?

Я обернулась. На пороге, покачиваясь, стояло существо неопределенного пола. Лицо у него было явно мужское: грубое, одутловатое, почти без глаз, вместо них под бровями виднелись две щелочки. Зато тело принадлежало женщине: маленькое, тощее, с крохотными ручками. Мой вам совет: если не можете определить пол собеседника, посмотрите на его обувь!

Я перевела глаза вниз: на правой ноге бесполого существа была ковровая тапка, на левой - черный ботинок.

- Позовите Зину, - осторожно попросила я.

- Ну!

- Это вы?

- Ну.

- Комнату сдаете?

- Ишь ты, - подбоченилась пьянчужка, - комнату ей подавай! В гостиницу ступай, в "Марриотт-отель", там тебе номер дадут, у меня койки!

- Место есть?

Зина поскребла голову длинными серыми ногтями.

- Не помню, вроде было! А может, и нет!

- Давайте посмотрим, - предложила я.

- За показ - десятка, - обрадовалась алкоголичка.

- За показ денег не берут, - усмехнулась я, входя в крохотную, загаженную донельзя прихожую.

- Ладно, - мигом согласилась Зина, - твоя правда, давай пять рубликов всего.

Я вытащила из кошелька железную монетку и сунула в ее желтую, узкую ладонь.

- Вот, - распахнула Зина дверь, - гляди.

Никаких веревок с простынями, символически деливших довольно большую комнату на отсеки, тут не было. Железные панцирные койки стояли впритык. Я давным-давно не видела кроватей, роль спинок у которых играют никелированные штыри, украшенные шариками.

Зина в задумчивости глянула на койки и икнула. В воздухе повис отвратительный "аромат" перегара. Стараясь не дышать, я отодвинулась в сторону.

- Вот тут, - забормотала Зина, - Сашка, у окна Танька, возле стены Юрка. Или он съехал? Тьфу, не помню.

- Сколько у вас сейчас жильцов?

- А.., знает, - ответила Зина, - их приносит и уносит, словно ветром!

- Совсем не помните, кто живет в квартире?

Зина принялась яростно чесать шею. На всякий случай я отодвинулась еще дальше. Вполне вероятно, что у этой леди водятся блохи, только не хватало принести домой кожных паразитов и заразить наших собак.

- А, - махнула рукой Зина, - их и не посчитать! Вот Сашку помню, он давно живет, в ванной сидит.

Я обрадовалась. Может, незнакомый мне Александр окажется трезвым?

- Вы разрешите с ним поговорить?

- С кем? - Зина уставилась на меня мутным взором.

- С Сашей, когда он помоется.

- Ступай на лестницу, тама и жди.

- А тут нельзя?

- Давай десять рублей.

Я вытащила бумажник.

- Стой здеся, - смилостивилась Зина и ушла.

Из коридора незамедлительно понесся ее хриплый голос:

- Эй, Сашка, вылазь, хватит баниться, к тебе пришли.

- Кто? - донеслось издалека.

- Баба, - сообщила Зина.

Раздался щелчок, потом тяжелый топот, и в комнату вдвинулась гора мышц. Я попятилась.

Саша выглядел устрашающе: огромные плечи, чудовищно бугристые руки, слоновьи ноги и неохватный торс, обтянутый застиранной футболкой.

- Вы ко мне? - прогудел он.

Я слегка приободрилась, кажется, мужик трезв.

- Вас Петрович прислал? - добродушно улыбаясь, продолжал Саша. - Не сомневайтесь, хорошо плитку кладу, много денег не беру, да нам, гастарбайтерам-то, сильно дорого не платят. Как понимают, что с Украины, так сразу копейки предлагают. Вам только плиточник нужен? А тут еще Юрка в простое, он паркетчик.

Я помолчала пару мгновений, потом спросила:

- Саша, хотите сто рублей?

- За что? - удивился он, хлопая голубыми глазами. - Я задаток не беру.

- Нет, просто так.

Саша сел на жалобно застонавшую под его весом койку.

- За просто так ничего не делают, - рассудительно сказал он.

- Ну не совсем так, - улыбнулась я, - ответьте мне на пару вопросов.

- Это зачем? - напрягся парень.