Чтение 16–й страницы книги ~Рандеву с Валтасаром~

- Надеюсь, что это не "Ричардсон" и не "Людовик Тринадцатый", за рюмку которых нужно платить несколько сотен долларов, - вставил Дронго. - Или ваше ведомство вам так хорошо платит?

- Вы знаете эти сорта коньяка? - удивился Планнинг. - Как странно, что вы не любите хороший коньяк. Впрочем, как и хороший виски. Это настоящие напитки для мужчин.

- А где ваша дама? - поинтересовался Дронго. - Или вы совершаете экскурсию по выставке в одиночку?

- Я ждал вас, - недовольно заявил Планнинг, - нам сообщили, что во время переезда в Дортмунд произошел несчастный случай. Полиция предполагает, что это был не совсем несчастный случай, так как ручка на двери была сломана, и греческого журналиста, очевидно, просто выбросили из вагона.

- Думаю, что вы уже ознакомились с материалами экспертов, поэтому не стану с вами спорить. Темелиса убили почти у меня на глазах и выбросили из соседнего вагона сразу после того, как он вспомнил о событиях в Мадриде, когда к нему кто-то зашел в номер. Очевидно, убийца решил таким образом укрепить собственное алиби. А когда Темелис так неосторожно проболтался, убийца сделал единственный выбор.

- Кто убийца?

- Пока не знаю. Но чтобы успокоить ваше почтенное ведомство, могу сообщить, что круг подозреваемых сузился до нескольких человек. Абсолютно понятно, что убийца был с нами в мадридском отеле, присутствовал во время моего разговора с Темелисом в вагоне-ресторане. Убийца должен быть мужчиной, женщина не смогла бы сломать пневматическую ручку двери, хотя некоторые детали меня настораживают. И тем не менее, я полагаю, что убийца мужчина. Осталось несколько человек, которых я собираюсь проверить. Думаю, что через несколько дней я назову вам его имя.

Официант принес два пузатых, суживающихся кверху фужера, церемонно расставил их на столике. Дронго взял свой фужер, понюхал коньяк на некотором расстоянии, потом приблизил фужер к себе, вдыхая аромат коньяка.

- Очень хороший коньяк, - кивнул Дронго.

- Если выяснится, что вы разбираетесь и в этом вопросе, я готов признать ваше превосходство, - усмехнулся Планнинг. - И вы можете определить, какой это сорт коньяка?

Дронго сделал глоток. Несколько секунд катал жидкость на языке, затем проглотил. И задумчиво сказал:

- Думаю, это не коллекционный коньяк, однако очень хорошего качества, - он взболтал содержимое своего фужера, глядя как по стенкам стекают капли. Они стекали медленно, и Дронго усмехнулся.

- Это тип экстры, - сказал он, - такому коньяку не меньше сорока лет. Видите, какие тонкие струйки остались на стенках бокала. Если бы коньяк был молодым, он бы стекал быстрее. Я не могу сказать точно, какой сорт дуба использовался при его хранении, но наверняка это были светлые сорта, так как я чувствую мягкость вкуса. Да, я думаю, что это сорокалетний коньяк.

- Браво, - восхищенно воскликнул Планнинг, - вы меня просто поразили. Я ведь заметил, как вы держите бокал, как осторожно вдыхаете аромат коньяка. Вы неплохой специалист, Дронго.

- Я вырос на Кавказе, - заметил Дронго, - и поэтому люблю хорошее красное вино. Но в трех закавказских республиках производился и неплохой коньяк. Конечно, я знаю, что коньяком называют только продукцию одной из конкретных областей Франции, но бренди, которое готовили армянские, грузинские и азербайджанские виноделы, было очень высокого качества. И я научился немного разбираться в подобных напитках. Я даже знаю, что лучшие сорта коньяка - это "Grand Reserve", который бывает обычно пятидесятилетней выдержки. Как видите, в моих познаниях нет ничего удивительного.

- Вы меня убедили, - рассмеялся Планнинг. - А теперь скажите, мистер Осведомленность, кто именно убил Темелиса? Я хочу знать, кого вы подозреваете, чтобы сделать свои выводы.

- Чтобы все испортить? - спросил Дронго. - Нет, я собираюсь найти его сам.

- Вы напрасно так упорствуете. Дело в том, что о моем визите в Португалию знали только несколько человек в руководстве нашей службы. Я приехал в Лиссабон и сразу отправился в Каишкаш, где собирался встретиться с вами. В Лиссабоне я ни с кем не встречался. Только переоделся, взял машину, не сказав, куда еду, и отправился за вашей группой. Вы понимаете, почему я вам об этом говорю? О моем визите в Каишкаш не знал никто. Тогда как о вашем визите могли узнать.

Дронго сделал еще глоток, слушая Планнинга.

- Поэтому я убежден, что стреляли не в меня, - закончил Планнинг, - их настоящей мишенью были вы, Дронго. И я бы не стал так долго экспериментировать с вашими аналитическими опытами, учитывая, что вас уже хотели убить в Португалии и подставить в Испании. В третий раз убийцы могут оказаться удачливее, поэтому я советовал бы вам опереться на мою помощь в розыске убийцы.

- Так и сделаю, - пробормотал Дронго, - но дело в том, что, в отличие от коньяка, я пока не уверен в своих ощущениях. И мне нужно еще несколько дней, чтобы все проверить.

- Я поеду с вами, - вдруг сказал Планнинг, - мы получили аккредитацию в вашей группе, и я теперь буду сопровождать вас в вашей поездке по странам Восточной Европы.

- Только вас нам и не хватало, - растерянно заметил Дронго.

- Во всяком случае, меня так просто из вагона не выбросят, - ухмыльнулся англичанин, - а если попытаются это проделать с вами, я всегда могу придти вам на помощь.

- Надеюсь, вы будете один, без вашей подруги? - спросил Дронго.

- Почему она вам так не нравится?

- Наоборот, она мне очень нравится, и я бы с удовольствием поменялся с вами местами. Чтобы она сопровождала нас, а вы бы остались отдыхать где-нибудь в Западной Европе. И больше не похищали моего друга, приняв его за агента.

Планнинг сухо рассмеялся. Или сделал вид, что рассмеялся.

- Люблю работать с профессионалами, - признался он, - с вами приятно иметь дело.

- С вами тоже. Вы разрешите мне заплатить за наш коньяк?

- Нет, заплачу я - как проигравший. Ведь вы правильно определили, какой коньяк я заказал.

- Договорились, - Дронго увидел направлявшегося к одному из соседних павильонов Эужения Алисанку и поднялся, чтобы догнать литовца. - До встречи, Планнинг, - кивнул он англичанину.

Алисанку он догнал у входа в итальянский павильон. Увидев Дронго, Эужений улыбнулся. Они испытывали симпатию друг к другу - импульсивный, открытый, напористый Дронго и интеллигентно-сдержанный, молчаливый, никогда не повышающий голоса Алисанка.

- А где ваши соотечественники? - поинтересовался Дронго, здороваясь с литовцем.

- Не знаю, - улыбнулся тот, - кажется, они потерялись где-то у африканских павильонов. Там столько народа, - по-русски Алисанка говорил не просто без акцента, но и абсолютно правильно.

- Геркус сказал мне, что в момент убийства вы прошли в свое купе, - уточнил Дронго.

- Да, - кивнул Алисанка, - мы были там вместе с Геркусом. В купе как раз сидел Лауринас. Мы взяли свои записные книжки и пошли обратно.

- Вы видели Темелиса?

- Да, он прошел с нами в соседнее купе. Там были два киприота и два грека. Они разговаривали о чем-то по-гречески.

- А в следующем купе находились болгары?

- Да. И англичанка. Они были вчетвером.

- Это было последнее купе с другой стороны? - уточнил Дронго.

- Нет, - чуть подумав, ответил Эужений, - наше купе находилось в середине вагона. Это я помню абсолютно точно. Значит, после купе болгар было еще два купе.

- Кто там был?

- Не помню, - ответил Алисанка, - но, кажется, в последнем наши женщины - Мулайма Сингх, Мэрриет Меестер и кто-то из немецких журналисток. Нет, я вспомнил. Не немецких. Там была австрийка Сильвия Треудел. Она разговаривала, стоя в коридоре, с Мулаймой, это я точно помню.

- И кто был в предпоследнем купе?

- Не знаю, - пожал плечами Алисанка, - мне кажется, что Борисов должен помнить, кто находился в купе рядом с ними, ведь он не сидел на месте, все время ходил по вагонам.

- Ясно. Спасибо вам, Эужений.

- Не за что, - улыбнулся Алисанка, - вы думаете все-таки, что Темелиса кто-то вытолкнул из вагона?

- Возможно, - уклонился от ответа Дронго, - он ведь сидел с нами и не был пьян. Почему он выбрал такой странный способ самоубийства?

- Я тоже об этом думал, - признался Алисанка, - и не нахожу разумного объяснения. Думаю, что нам повезло с таким экспертом, как вы. Если кто-нибудь и найдет убийцу, то это будете вы.

- Спасибо. Можно я задам вам один личный вопрос?

- Конечно, - кивнул Алисанка, - что вас интересует?

- В вашей биографии указано, что вы были офицером Советской Армии, причем комиссовались в девяностом году, когда в Литве к власти уже пришел Ландсбергис. Как получилось, что вы были в это время офицером?

- В восемьдесят восьмом году меня призвали на военную службу. И отказаться было невозможно. Два года я честно отслужил. Представляете мою ситуацию? С одной стороны, практические занятия и ленинские семинары, с другой, Литва уже объявила о своей независимости и там началось национальное движение. Было странное ощущение ирреальности происходящего, некоей раздвоенности.

- Понятно. И последний вопрос. Вы все время были с Геркусом или все-таки расставались?

- Нет, кажется все время были вместе. А почему вы спрашиваете? Думаете, что я мог сломать ручку? В таком случае логично предположить, что нас было двое, я сломал дверцу вагона, а Геркус выбросил Темелиса. Или наоборот, - лукаво усмехнулся Алисанка.

У него были умные наблюдательные глаза. Дронго подумал, что интеллект этого литовца был вычислен абсолютно верно. Он достал из кармана найденную пуговицу.

- Вы не знаете, кому она могла принадлежать?

Эужений взглянул на пуговицу. Улыбнулся. Потом неожиданно спросил:

- Надеюсь, вы нашли ее не в кулаке погибшего Темелиса?

- Нет, просто я хочу вернуть ее владельцу. Я думаю, она была пришита к темной рубашке, а ваш друг Геркус всегда ходит в черном. И этот эстонский поэт тоже.

- Может, с его куртки, - подумав, ответил Алисанка, - но у Геркуса пуговицы никогда не отрываются. У него они пришиты насмерть. Это я точно знаю. И у меня таких пуговиц нет. Может, у Георгия Мдивани? Вы спросите у него.

- Так и сделаю, - пробормотал Дронго, - спасибо. Извините, что задержал вас.

- Не за что, - улыбнулся Эужений.

Дронго повернул к выходу. Уже стоя на эскалаторе, доставлявшем пассажиров к вокзалу, он увидел, как впереди мелькнула фигура Захарьевой. Дронго начал обгонять стоявших впереди людей, чтобы оказаться рядом с ней. Они подошли к вокзалу почти одновременно.

- Ах, это вы, - сказала Захарьева, вздрогнув, когда Дронго поравнялся с ней.

- Извините, - пробормотал он. - кажется, я вас напугал.

- Ничего страшного. - рассмеялась Виржиния. - Просто я в последнее время стала немного пугливой. Так говорят по-русски?

- Иногда говорят. Виржиния, вы не помните, кто был в предпоследнем купе, между вами и женщинами, которые занимали последнее купе.

- Не помню. Кажется, в последнем купе была Сильвия Треудел. Она говорила все время по мобильному телефону.

- А кто находился в другом купе?

- Не помню, - снова сказала Виржиния, - я ведь была в ресторане, рядом с вами, и вообще не ходила в другую сторону.

- Ясно, - разочарованно произнес Дронго, доставая пуговицу. - Говорят, что женщины наблюдательнее мужчин. Вы не знаете, чья это пуговица?

- Я не наблюдательна, - развела руками Виржиния, - наверное, кого-то из мужчин. Вы опросите лучше наших мужчин, они вам скажут. Где вы ее нашли?

- В нашем автобусе.

- Тогда отдайте ее Нелли Мёллер, она найдет владельца.

- Думаю, это не так важно, иначе владелец давно бы ее искал. У нас и без того хватает неприятностей в этой поездке. И несчастный случай с Темелисом. Хотя Борисов считает, что его выбросили.

- Он правильно считает, - сказала своим хрипловатым голосом Виржиния.

- Почему правильно?

- Когда мы пошли за своими блокнотами, я слышала, как Темелис что-то сказал по-гречески и прошел не в сторону ресторана, а мимо нашего купе. Кажется, его кто-то позвал. Я вам говорила об этом.

- Помню, - сказал Дронго, - но не обязательно, чтобы Темелис говорил со своим убийцей. Как раз убийца должен был сделать так, чтобы вы не услышали их разговора. Я слышал, как вы подошли к Борисову сразу после убийства и он громко вам возражал.

- Я предложила ему рассказать вам о наших специальных записях для болгарского журнала. У Пашкова были очень интересные наблюдения. Но Борисов считает, что его не стоит втягивать в эту историю. Я правильно сказала - "втягивать"?

- Правильно. Вы вообще хорошо говорите по-русски, Виржиния. Извините меня за мою назойливость. Представляю, как вам тяжело. Надеюсь, что больше ничего страшного у нас в поездке не случится.

- Зато скоро свадьба, - улыбнулась Виржиния, - я слышала, как Сильвия договаривалась со своим женихом.

- Какая свадьба? - не понял Дронго.

- Сильвия выходит замуж, - пояснила Захарьева, - они договорились со своим женихом встретиться в Москве, где и отпразднуют свадьбу. Он уже получил российскую визу и собирается прилететь в Москву. Вы меня слышите?

- Слышу, - растерянно сказал Дронго, изумленно глядя на Виржинию. "Как могли не обратить внимание на подобный факт сотрудники ФСБ? - подумал Дронго. - Как они могли этого не знать?"

МОСКВА. 21 ИЮНЯ

Потапов сидел в своем кабинете, когда зазвонил городской телефон. Генерал взглянул на аппарат, удивленно посмотрел на часы. Было уже достаточно поздно. А его городской номер никто из знакомых не знал. Потапов поднял трубку.

- Слушаю вас.

- Добрый вечер, - узнал он характерный голос Дронго. - Кажется, я ошибся номером. Может, мне лучше перезвонить?

- Да, вы ошиблись, - сразу ответил Потапов и положил трубку.

Он поднялся и, выйдя из кабинета, прошел через приемную в коридор. На этаже пустовали многие кабинеты. Он прошел несколько кабинетов и вошел в один из них, где сидел молодой сотрудник. Увидев генерала, он вскочил.

- Мне нужно поговорить по городскому телефону, - сказал Потапов, - если можно, оставьте меня одного.

Сотрудник кивнул и, быстро забрав со стола листы бумаги, вышел из кабинета. Потапов подошел к аппарату и набрал номер мобильного телефона Дронго. Тот сразу ответил. Очевидно, он ждал этого звонка.

- В чем дело? - спросил генерал. - Что случилось?

- Почему вы не сообщили мне о свадьбе Сильвии Треудел? - услышал он голос Дронго.

- О какой свадьбе? - не понял Потапов.

- Представитель Австрии Сильвия Треудел собирается выйти замуж, - терпеливо объяснил Дронго, - а ее супруг уже получил визу и собирается прилететь в Москву. Как ваша служба могла пропустить подобный факт?

- Впервые слышу, - растерянно ответил генерал, - я обязательно проверю, но у нас не было никакой информации.

- И еще. Наш английский друг собирается путешествовать в одном поезде вместе со мной. Он оформляется как журналист.

- Только этого нам не хватало.

Потапов подумал, что Городцов, возможно, был прав, указывая, что Дронго не справится в одиночку и ему нужна помощь профессионала. Впрочем, Дронго много раз доказывал, что он умеет действовать и без посторонней помощи. "Городцов его плохо знает", - злорадно подумал Потапов.

- Вам нужна помощь? - спросил он.

- Нет, - ответил Дронго, - но мне уже сообщили, что должны приехать два журналиста.

- Да. Один из них представляет республиканскую газету, а другой радио.

- Я понимаю, - ответил Дронго, - но мне кажется, что нужно обратить внимание на прокол с этим женихом. Мне не нравятся такие факты. И еще случай с Мехмедом Селимовичем. Проверьте и его. Англичане заявили, что он был в первоначальных списках военных преступников по Боснии, но из окончательного списка его имя исчезло. Почему мне об этом не сообщили? Получается, что ваши сотрудники относятся к своей работе достаточно халатно. Или вы полагаете, что ничего страшного не случилось?

- Мы все проверим, - сказал Потапов, - может, нам поменять Вейдеманиса на другого человека?

- Нет. Он мне нужен. Другой человек не сможет меня понять. И потом - при чем тут Эдгар? Все гораздо серьезнее, генерал, неужели вы этого еще не поняли?

Потапов нахмурился. Потом спросил:

- Вы убеждены, что справитесь?

- В последнее время я вообще ни в чем не убежден, - признался Дронго.

- Что? - не понял Потапов. - Что вы сказали?

- Не беспокойтесь, генерал, я пошутил. Проверьте вашу службу еще раз. Больше всего на свете не люблю, когда стреляют в спину. И еще один факт. Наш английский друг полагает, что о его появлении в Португалии не мог знать никто. Он никому не сообщал своего маршрута и поехал туда, чтобы встретиться со мной. Получается, что там ждали именно меня. И ждали люди, хорошо осведомленные. Я думаю, что вам нужно проверить и этот факт.

- Да, - растерянно сказал Потапов, - я вас понимаю.

- До свидания, - Дронго отключил свой телефон.

Потапов осторожно положил трубку на рычаг. Затем почему-то обернулся, словно за ним могли подглядывать. И после этого поднял аппарат, как будто в нем мог находиться "жучок" для подслушивания. Генерал прекрасно шал, что все кабинеты и телефоны защищены от прослушивания специальной техникой, но впервые в жизни он колебался. Затем, поставив аппарат на столик, он быстро вышел из кабинета.

Молодой сотрудник стоял в коридоре. Увидев генерала, он вытянулся по стойке смирно.

- Спасибо, - кивнул ему Потапов, возвращаясь в свой кабинет.

Уже усевшись в кресло, он думал минут двадцать. Дронго полагал, что утечка информации о его появлении в Каишкаше произошла из Москвы. Затем это неожиданное похищение Вейдеманиса. Англичане никогда в жизни не пошли бы на такой шаг, если бы не были абсолютно уверены, что Вейдеманис не является официальным представителем ФСБ. И наконец, этот прокол с женихом Треудел. Ведь поездом занимается непосредственно Камил Баширов и его сотрудники. Как могли профессионалы такого класса не сообщить ему о столь важной детали? Или Дронго ошибается? Но ведь визу для поездки в Россию жених Треудел обязан был получать в российском посольстве, а вся информация по "Литературному экспрессу" сразу передавалась в ФСБ.

Он протянул руку к трубке и вдруг опустил ее. Затем снова протянул. Подобные сомнения нельзя оставлять без внимания. Потапов наконец решился. Он поднял трубку и набрал номер начальника управления собственной безопасности ФСБ.

- У меня к вам важное дело, - начал Потапов, - думаю, нам нужно встретиться.

МАЛЬБОРК. 22 ИЮНЯ

Утром они выехали из Ганновера в небольшой городок Вольфсбург, чтобы сесть в свой поезд. На переполненном Ганноверском вокзале сделать подобную остановку поезда было бы достаточно сложно. На этот раз чемоданы грузили под контролем немецких полицейских, а посадку контролировали представители немецкого оргкомитета. От Пацохи стало известно, что на вокзале в Мальборке их будут встречать представители польских вооруженных сил и полиции, которые сами погрузят весь багаж и развезут по выбранным отелям. Очевидно. Яцек хотел перестраховаться и на территории собственной страны сделать все, чтобы исключить неприятности.

Дронго оказался в одном купе с Харламовым и Мураевым. Перед тем как сесть в вагон, он увидел Планнинга, уже стоявшего на перроне вокзала с фотоаппаратом в руках. Дронго невежливо отвернулся, когда англичанин кивнул ему в знак приветствия. "Такое количество шпионов на один состав... - раздраженно подумал Дронго. - Наверно, я просто я нервничаю, что еще не сумел выяснить, кто именно убил Густафсона и выбросил Темелиса из вагона. Очевидно, у меня зависть к соперникам. И к Пацохе, и к Борисову, и к Планнингу. А еще в вагоне должны появиться российские журналисты, один из которых наверняка будет посланцем Потапова".

Именно поэтому он прошел в купе, где находились представители России, чтобы журналисты не искали его по всему составу. Едва поезд тронулся, как в их купе вошли двое. Мужчина и женщина. Ему было лет тридцать пять. Открытое лицо, прямые волосы, упрямо спадавшие на большой чистый лоб, карие глаза, мужественный подбородок - он был похож, скорее, на популярного актера кино, чем на обычного журналиста. Женщина выглядела скромнее. Ей было лет тридцать - среднего роста, светлые волосы, мелкие ровные зубы, узкие плечи, небольшая грудь. Мужчина был одет в джинсовый костюм, как Пацоха, а на женщине были темные брюки и светлая майка.

- Вячеслав Хоромин, - представился вошедший, - а это наша коллега с российского радио - Ольга Никольская. Вы, наверно, слушали ее репортажи.

- Слушали, - сказал Алексей Харламов, - и, между прочим, не всегда соглашались.

- Я вам говорил, Олечка, что здесь будут настоящие профессионалы, - рассмеялся Хоромин, - вот вам один. Лауреат первого Антибукера, доцент факультета филологии Московского государственного университета. Один из ваших яростных оппонентов. Я читал его выступления.

- Не особенно яростных, - заметил Харламов, - но я не всегда соглашаюсь с вашими категорическими оценками, госпожа Никольская. Особенно когда вы даете оценки некоторым современным писателям. Среди них есть такие, которых никак нельзя отнести к настоящим писателям. Один из них заявил, что совестью нации писатели становятся в тех странах, где налицо дефицит совести. Эти слова звучат как издевательство по отношению к писателям и к обществу.

- Я знаю, о ком вы говорите, - вздохнула Ольга, - но он высказывал только свою точку зрения.

- Ничего себе точка зрения, - вмешался Мураев. - А в каком обществе и когда не было дефицита совести? Это, по-моему, на все времена. Или он может назвать конкретную страну и конкретную эпоху? По-моему, он просто издевается в своих словесных упражнениях над нашей литературой.

Дронго, не принимавший участия в начавшемся споре, улыбнулся и, поднявшись, вышел в коридор. Хоромин почти сразу вышел следом за ним.

- Вас предупреждали, что вы будете давать мне интервью? - спросил он, вставая рядом и глядя на мелькавшие за окном аккуратные домики Германии.

В этот момент поезд выезжал из бывшей Западной зоны и въезжал в Восточную. И хотя прошло уже около десяти лет, разница в уровне жизни по-прежнему была ощутимой. Дронго наблюдал это каждый раз, приезжая в некогда разделенные части одной страны. Это не сказывалось на его убеждениях, он по-прежнему считал трагедией развал огромного государства, в котором он прожил тридцать лет. Но это сильно сказывалось на его отношении к социальной демагогии, когда группа людей присваивает себе право говорить и решать за миллионы людей. Дорога в ад вымощена благими намерениями. И самые благие намерения по построению общества, где все равны, терпели крах, вступая в противоречие с природой человека.

- Предупреждали, - ответил Дронго, глядя на собеседника, отражавшегося в оконном стекле.

- Я хотел передать вам привет от генерала Потапова, - сообщил Хоромин.

- Я как-то сразу понял, что вы передадите мне привет именно от него, - усмехнулся Дронго. - Эта Никольская действительно журналист, или она с вами?

- Нет, она действительно журналист. Я тоже журналист, у меня это "крыша" для нормальной работы.

- Давно приехали в Германию?

- Нет. Прилетел только вчера из Москвы. Меня командировали сюда для встречи с вами. У вас здесь, говорят, произошли уже два убийства. Меня оторвали ото всех дел и приказали лететь сюда.

- Говорите тише, - попросил Дронго, - здесь многие знают русский язык, и нас могут услышать. Да, у нас уже двое убитых. Пьер Густафсон и Анастасис Темелис. Первого застрелили в Мадриде, второго выбросили из вагона на переезде в Германию.

- Вы знаете, кто это сделал? - спросил Хоромин.

- Нет, - ответил Дронго, - если бы знал, я бы его сам выбросил из вагона. Хочу вас предупредить. У нас в составе есть представитель польской разведки. Это Яцек Пацоха. А также секретный сотрудник английской разведки Джеймс Планнинг. И болгарин, работающий на французов, Павел Борисов.

- Меня предупредили, - ухмыльнулся Хоромин, - что это, в общем, не "Литературный экспресс", а настоящий поезд шпионов.