Чтение 16–й страницы книги ~Убийство напрокат~

"Андрюша протащил-таки в номер статью про Неплохова. Явно взял с него деньги, а делает вид, что статья из разряда "портрет на фоне эпохи"".

"Анька, сука, накапала-таки на меня Главному. Ну это ей еще отольется!"

И так день за днем Горностаева записывала мелкие и крупные прегрешения своих сотрудников так же тщательно и аккуратно, как она записывала свои доходы и расходы. Ничто у нее не пропадало даром: способная девушка собирала по крупице компромат на коллег, чтобы использовать его в непримиримой борьбе за место под солнцем. Главным ее принципом был известный лозунг советских времен "никто не забыт и ничто не забыто".

Откуда только такие берутся, устало подумала Надежда и тут же ответила сама себе, что Ирина Горностаева решила выбиться в люди во что бы то ни стало. Уж видно, так достал ее городишко Заборск, что она пользовалась любыми средствами, чтобы не только удержаться на плаву, а все время стремиться вверх.

Но так же нельзя! "Цель оправдывает средства" - лозунг, придуманный давно и не Ириной Горностаевой, но жизнь доказала, что он не правильный. Впрочем, в случае со скандальной журналисткой жизнь тоже расставила все по своим местам, вспомнила Надежда и продолжала увлекательное чтение, не особенно рассчитывая найти что-то интересное.

И вдруг, под датой "седьмое августа" она прочла совершенно другую запись.

"После работы. Чокнутая старуха! За кого она меня принимает? За больного на голову правозащитника?"

Ниже эта эмоциональная фраза пояснялась:

"Возле редакции меня поджидала странная тетка с горящими глазами. Она размахивала газетами с моими старыми статьями и кричала, что только на меня надеется, что я - защитник справедливости и борец за права слабых и беззащитных. Орала, брызгала слюной - все платье заплевала, зараза. Якобы ее сына убили "новые русские" в частной клинике. Я хотела уже позвать охранника, благо мы были недалеко от входа, но, к счастью, подъехал Орлов на своей позорной "пятерке" и увез меня".

На следующий день происшествия продолжались.

"Сумасшедшая тетка снова ждала меня возле дверей редакции. Скандал на улице мне совершенно ни к чему, я постаралась ее успокоить. Показывала мне фотографии своего сына. Красивый парень, на редкость красивый.

Звали его Артемий Высоцкий. Мать плачет и утверждает, что ему в частной клинике нарочно сделали неверные назначения и тем самым отправили на тот свет. Не знаю, как от нее отделаться без большого шума. Пообещала в ближайшее время заняться".

Дальше события развивались.

"Больная тетка снова, меня подкараулила Подсунула еще несколько фотографий своего драгоценного сыночка Артемчика. На одном из снимков рядом с ним я увидела С. Если это действительно она, из этой истории можно раздуть приличный скандал, так что я, пожалуй, и правда займусь этим делом. Тем более что мне давно советовали подлечить щитовидку".

Следующая запись была сделана только через два дня.

"Этот доктор - просто прелесть, хоть и немного староват. Впрочем, его это не портит - как не портит выдержка хороший коньяк. История с сыном той сумасшедшей - разумеется, полный бред. Парень действительно умер в этой клинике, но никакой врачебной ошибки, а тем более злого умысла, не было. Просто случилась внезапная остановка дыхания во сне. Оказывается, это бывает довольно часто, для этого есть красивое греческое название - апноэ. Правда, непонятно, какое отношение этот парень имел к С.".

Прочитав эту запись, Надежда замерла, как громом пораженная. Апноэ, внезапная остановка дыхания во сне! Та самая причина, которая вскоре оборвет жизнь самой журналистки! Все-таки апноэ - не такая распространенная болезнь, чтобы убивать людей одного за другим! Не грипп, между прочим! За все.., неважно сколько лет своей жизни Надежда Николаевна ни разу не слышала об этом экзотическом заболевании!

Переведя дыхание, она продолжила читать файл.

Следующая запись снова была через два дня:

"Все-таки в этой истории со смертью Артемия Высоцкого не вселено. В тот день (точнее, в ту ночь), когда он умер, дежурила медсестра Яковлева. Сейчас она на Колокольной не работает, у нее самой проблемы со здоровьем. Надо будет обязательно встретиться с ней и задать несколько вопросов. Возможно, скандал все-таки будет, и я сделаю на нем большой рывок.

Вчера видела в клинике С. Надо уточнить, как она связана со здешними делами".

Судя по последней записи, таинственный человек, которого Горностаева обозначала в своих записях буквой С., оказался женщиной.

Надежда Николаевна на всякий случай запомнила упомянутую фамилию медсестры и продолжила читать записи.

Следующая запись была очень большой.

"Девчонка из регистратуры, Оксана, - теперь моя лучшая подруга. Удивляюсь, как такую болтливую дуру держат в частной клинике! Хотя она - племянница Петровой из налоговой инспекции, этим все и объясняется.

Я пригласила ее в кафе, заказала пару коктейлей, и язык у Оксанки развязался, как шнурок на старом ботинке. Выложила мне столько всего - только успевай записывать! Оказывается, С. - жена моего очаровательного доктора, и это она дала ему денег на организацию клиники. По документам она и является ее владелицей. Интересно, будет ли она использовать этот факт в своей избирательной кампании? А доктор-то хорош! При такой жене нужно держаться очень осторожно, а он вовсю крутит с медсестрами и пациентками помоложе (ха, и на меня тоже явно глаз положил).

После третьего коктейля Оксана разговорилась еще больше. До чего она все-таки вульгарна! Одежда довольно дорогая, видно, тетка денег подбрасывает, но сидит на ней все, как на корове седло, и вкус напрочь отсутствует.

Носит свитер жуткого розового цвета с синими брюками! Несколькими наводящими вопросами я ее подвела к тому парню, который умер у них в клинике от апноэ. Тут она вроде немножко испугалась, по крайней мере перешла на шепот и все время оглядывалась по сторонам. Но тем не менее рассказала еще очень много интересного. Оказывается, положили парня на обследование, подозревали у него диабет. Кстати, счет за лечение не выставили по личному распоряжению С. (распоряжение поступило в бухгалтерию сразу же после его госпитализации). Так вот, подозрение не подтвердилось, парень оказался практически здоров, но неожиданно скончался во сне от остановки дыхания; Так вот после его смерти мой дорогой доктор задним числом вписал в его историю болезни какое-то несуществующее заболевание щитовидной железы! Видимо, чтобы отвести от своей клиники обвинения во врачебной ошибке и медицинской некомпетентности. Хорош доктор! Надо заняться им вплотную! Это действительно тянет на полноценное журналистское расследование. И в первую очередь - поговорить с Яковлевой. Адрес Анны Ивановны я подсмотрела в бумагах у той же Оксанки, пока она трепалась с охранником. Софийская улица"", дом девяносто шесть, квартира шестнадцать".

И самая последняя запись в файле была датирована двадцать девятым августа.

"Что называется - на ловца и зверь бежит.

Мой очаровательный доктор утроил активность. Его манера ухаживать старомодна, но довольно приятна: цветы, духи, комплименты.

Вчера пригласил меня в ресторан. Я пыталась использовать это в интересах дела, но доктор - кремень. Разговорить его не удалось. То есть болтал он непрерывно, но это был обычный мужской треп: от грубого павлиньего хвостораспускания внезапно переходил к классическим жалобам на одиночество, на то, что его никто не понимает (подразумевается - никто кроме меня), на то, что жизнь стремительно проходит мимо без тепла и ласки. Про жену, естественно, ни слова, и все мои попытки перевести разговор на интересующие темы отбивает, как опытный теннисист. Конечно, я отвечаю ему тем же: он не должен знать о моей профессии, и на все скользкие вопросы я отвечаю туманными недомолвками, многозначительно закатывая глаза. В общем, это сильно напоминает задушевный разговор Штирлица с Мюллером. Разница между нами в том, что я после общения с Оксанкой весьма много о нем знаю, а он обо мне, надеюсь, нет. Или это мне только так кажется? Пару раз я перехватывала довольно странный взгляд. Может быть, и он знает обо мне больше, чем я думаю?"

На этом записи заканчивались.

Надежда Николаевна сидела перед компьютером в тревожной задумчивости.

Судя по этим записям, покойная журналистка в конце своей недолгой жизни начала первое в своей карьере настоящее журналистское расследование. И если до того она раздувала газетные скандалы на пустом месте, высасывая повод для них из пальца и обливая грязью ни в чем неповинных людей, и это каждый раз сходило ей с рук, более того - помогало делать успешную карьеру, то в том единственном случае, когда Ирина наткнулась на действительно важную тему, - ей пришлось поплатиться за это жизнью. Потому что Надежда не могла поверить в случайное совпадение, в то, что Горностаева по чистой иронии судьбы умерла от той же экзотической причины, которая унесла жизнь неизвестного молодого пациента частной клиники. Что же, выходит, только ложь безопасна, а всякая попытка написать в газете правду смертельно опасна? Или это просто такая ирония судьбы?..

Надежда сняла телефонную трубку. Теперь она не сомневалась, что ключ к расследуемому преступлению лежит в частной клинике, которую посещала перед смертью Ирина Горностаева, и в первую очередь она хотела узнать адрес этой клиники.

В телефонной справочной службе, когда она сказала, что ей нужна клиника на Колокольной улице, ответили, что без номера дома таких справок не дают, и переадресовали в платную справку. Зато в платной справке девушка была предельно вежлива, тут же сообщила телефон клиники и адрес - Колокольная улица, дом шестнадцать.

Однако обдумав ситуацию. Надежда решила, что прежде, чем ехать на Колокольную, следует навестить медсестру Яковлеву. Покойная журналистка записала, что у той были проблемы со здоровьем, поэтому следует поторопиться, а клиника никуда не денется.

Надежда подходила к дому медсестры Яковлевой с непонятным самой тяжелым чувством. Что-то давило ей на сердце, и внутренний голос, который за последнее время все больше помалкивал, тут вдруг оживился и робко посоветовал Надежде никуда не ходить. Она тут же рассердилась на него - дескать, ты еще будешь вставлять палки в колеса! Но поскольку сердиться на собственный внутренний голос всерьез могут только психи, Надежда Николаевна отмахнулась ото всех опасений и вошла в подъезд. Ее знаменитое любопытство и в этот раз перетянуло чашу весов.

Надежда поднялась по лестнице и нашла на втором этаже шестнадцатую квартиру. Она долго звонила и собралась уже уходить, когда за дверью наконец раздались неуверенные спотыкающиеся шаги. Надежда скроила самую приветливую физиономию и встала так, чтобы ее можно было разглядеть в глазок.

- Я к Анне Ивановне Яковлевой! - громко сказала она.

Однако никто ее ни о чем не спросил.

Заскрежетали замки, отпираемые неверной рукой.

"Пьяная она, что ли?" - успела подумать Надежда, и дверь отворилась.

Женщина за дверью выглядела ужасно.

Она была немолода, но в данный момент еще и очень нездорова. То есть нездорова - это мягко сказано, глядя на обтянутые желтой кожей скулы, запавшие глаза и свалявшиеся седые волосы, становилось ясно, что женщина тяжело больна. Она глядела на Надежду, не узнавая, потом зашевелила губами, и Надежда поняла, что у женщины нет сил говорить.

- Вам плохо? - вскрикнула она, когда женщина пошатнулась и схватилась за стенку.

На лбу ее выступил пот, казалось, еще немного - и женщина просто сползет на пол от слабости да так там и останется.

Надежда подхватила ее под руку и помогла добраться до кровати. В квартире Яковлевой была всего одна комната, видно было, что раньше хозяйка содержала ее в чистоте и порядке, однако в последнее время на это не было сил. Занавески не успели запачкаться, стекло в серванте было чистым, посуда за ним все еще блестела, но на полированной поверхности мебели ровным слоем лежала пыль, на стульях валялась неубранная одежда.

Постель была разобрана, и в комнате стоял тот тоскливый запах, который бывает в помещении, где лежит больной, - душно, затхло и пахнет лекарствами.

Женщина прилегла на кровать и устало прикрыла глаза. Надежда усовестилась, поскольку визит ее был явно не ко времени. В самом деле, разве несчастной Анне Ивановне Яковлевой есть сейчас дело до всяких вопросов? Однако как же так получилось, что тяжелобольной человек лежит один? Стакан воды подать некому, в аптеку сбегать...

- Анна Ивановна, чем вам помочь? - окликнула больную Надежда. - Может быть, лекарство дать?

Женщина открыла глаза и уставилась на заботливую незнакомку.

- Кто вы? - прошелестела она. - А впрочем, неважно. Слушайте внимательно... Я умираю... Это все доктор... Он был здесь.., только что... Я только сейчас поняла, что это он во всем виноват... И тогда, в клинике... Я дежурила ночью, а он зашел.., и оставался в палате один.., а потом просил меня никому не говорить...

"Бредит, - поняла Надежда, - совсем дело плохо..."

- Вы слышите? - Женщина приподнялась на кровати. - Скажите всем, что доктор...

Она упала на подушку, глаза ее закатились.

- Какой доктор? Как его фамилия? - Надежда, сообразив, что Анна Ивановна Яковлева не бредит, наклонилась ниже и даже приподняла женщину за плечи. - Это он вам что-то вколол?

Из груди больной вырвался хрип, там что-то заклокотало, изо рта потекла струйка слюны.

- Господи помилуй, да она и вправду помирает! - вскрикнула Надежда и заметалась по квартире в поисках телефона.

Аппарат нашелся на кухне. Против обыкновения диспетчер "скорой помощи" не стала препираться и допрашивать Надежду Николаевну, видно, почувствовала по ее голосу, что дела и вправду очень плохи.

Вернувшись в комнату. Надежда увидела, что больная затихла, но слабое дыхание еще слышалось. Она отважилась даже прощупать пульс, который едва бился.

"Скорая" подъехала на удивление быстро.

Надежда увидела в окно, как из машины выскочили двое в синей форме. Девушка несла какой-то прибор в чемоданчике, молодой врач широкими шагами направился к подъезду.

Надежда Николаевна почувствовала необъяснимое доверие к неизвестным врачам и решила, что она вполне может оставить Анну Ивановну на их попечение. От нее все равно толку мало.

По словам Анны Ивановны выходило, что кто-то побывал у нее незадолго до Надежды, какой-то доктор, и вколол ей лекарство, от которого ей и стало так плохо. Доктор был знаком Яковлевой, иначе она не стала бы ему доверять. Судя по всему, доктор этот работает или работал в той же клинике, где и она.

Все сходится в клинике на Колокольной, поняла Надежда, нужно срочно ехать туда и разбираться на месте. Услышав, как хлопнула дверь подъезда, она подхватила свою сумку и выскочила на площадку. Утопив язычок замка, чтобы, не дай Бог, дверь не захлопнулась, она прыжком леопарда скакнула наверх и затаилась на следующем этаже, моля Бога, чтобы не вышел никто из соседей. Нынче все такие бдительные, сразу же привяжутся с разговорами.

Врачи позвонили в квартиру, потоптались немного на площадке, после чего додумались толкнуть дверь и войти. Надежда вздохнула с облегчением, пожелала Анне Ивановне Яковлевой спастись от смерти и спустилась вниз.

Выйдя из подъезда, она сразу же побежала к остановке автобуса, не заметив, что следом за ней вывернула из соседнего двора черная машина.

* * *

Частная клиника на Колокольной улице занимала очень миленький домик о трех этажах. Домик украшали прекрасно отреставрированные резные дубовые двери и витые чугунные решетки на балконах. Выкрашен был дом приятной для глаз розовой краской и отделан как игрушка. По всему видно, что дела в клинике идут отлично.

Надежда постояла немного у портала, потом глубоко вдохнула и раскрыла двери.

Небольшой отдых требовался ей для того, чтобы утихомирить не в меру разбушевавшийся внутренний голос, который криком кричал, чтобы она не смела ходить в клинику, а живо отправлялась домой, заперлась там на все замки и ждала мужа. Дома на свободе следует перебрать всех знакомых и попытаться найти среди них кого-нибудь, имеющего в свою очередь знакомых в милиции, причем не ниже майора, а лучше полковника. И только тогда по рекомендации следует обратиться к этому самому полковнику или майору и рассказать ему все. Это в том случае, если Надежда хочет восстановить попранную справедливость и поступить благородно. Если же она хочет поступить умно, то нужно немедленно выбросить из головы все ее расследование, порвать номер телефона, взятый у Нины Кочетковой, стереть из собственного компьютера все фотографии и сидеть тихо, как мышь в норке, причем, в отличие от глупой мыши, даже и не думать выбираться на поверхность прямо в объятия терпеливого кота. Все это высказал Надежде ее внутренний голос, и она призадумались, но не в ее правилах было останавливаться на полдороге. И даже не на полдороге, а почти в конце ее.

Когда муж Надежды Николаевны корил ее за неуемное любопытство, которое считал главным недостатком жены, он не забывал добавить, что она еще и жутко упряма. Но если любопытство его жена за собой признавала, то насчет упрямства была в корне не согласна. Какое животное прежде всего приходит на ум, когда говорят об упрямом человеке? Правильно, осел.

Кому понравится, когда тебя сравнивают с ослом? Или с ослицей, что еще обиднее... Вот поэтому Надежда не считала упрямство своим недостатком.

Надежда Николаевна отбросила неуместные колебания и смело вошла в холл клиники.

Тотчас на глаза ей попался большой красочный плакат, на котором красивым шрифтом было написано:

Вероника Яковлевна Светличная

Кандидат в депутаты Госдумы

Дальше шел текст более мелкий:

Коллектив клиники поддерживает своего кандидата!

Еще ниже была на плакате фотография, где на фоне розового здания клиники стояла группа сотрудников. Все улыбающиеся, в белых халатах. В центре группы стояла довольно высокая светловолосая женщина с короткой стрижкой. Даже на снимке было видно, насколько женщина богата и ухожена. Улыбка ее напоминала оскал гиены, впрочем, возможно, Надежде Николаевне это только показалось.

А рядом с женщиной стоял тот самый бородатый тип с фотографий Ильи Константиновича, который привез на дачу Ирину Горностаеву.

Надежда едва не вскрикнула. Так вот кто такой Олег Петрович Кудасов! Это главный врач этой самой клиники, муж Вероники Яковлевны Светличной, которую Горностаева в своих записях обозначила под буквой С.

Теперь понятно, почему Ирина умерла от странной болезни - апноэ, кому и знать про такое, как не врачу!

Надежда оглядела холл. Он был обставлен довольно просто, без показной роскоши. Справа в углу находилась самая обычная регистратура, как в районной поликлинике, только поменьше.

Надежда подошла ближе и заглянула в окошечко, Девушка за стеклом вскинула на нее глаза:

- Чем могу помочь?

- Я хотела узнать, - протянула Надежда, лихорадочно соображая, что же она хотела узнать.

- Вы хотели записаться на прием? - обрадованно затараторила девушка.

Надежда сразу узнала в ней Оксану, она хорошо помнила ее по записям Горностаевой.

Действительно, согласно заметкам Ирины, девица не обладала особенным вкусом. Белый халат на ней был расстегнут, из-под него виднелась трикотажная кофточка немыслимой расцветки, как будто пьяный художник с размаху сел на палитру. Ноги у девицы были полноваты, и юбка для таких ног была явно короче, чем нужно. Впрочем, Надежде нет до этого никакого дела.

- У нас очень хорошие врачи, - повторяла Оксана заученный текст, - просто замечательные. Вы можете обследоваться амбулаторно и стационарно...

- Что вы говорите? - восхитилась Надежда.

- Да, у нас на втором этаже есть палаты на одного человека, все условия, телефон, телевизор, душ... Только сначала нужно обязательно сдать анализы. Это если вы будете лечиться амбулаторно. Но я советую лечь ненадолго на обследование - так спокойнее.

"Благодарю покорно, - подумала Надежда, - чтобы они меня уморили, как Артемия Высоцкого..."

- Итак, к какому специалисту вы хотели бы попасть? - Оксана взяла быка за рога.

- Я, собственно, зашла узнать... - смешалась Надежда, - но вообще-то мне рекомендовали доктора Кудасова...

- Олега Петровича! - расцвела Оксана. - Это наш главный, он принимает не так часто, как другие врачи, но я могу вас записать...

- Я подумаю, - Надежда поняла, что нужно уносить ноги, - погуляю тут, вон стенды погляжу...

Она отошла поскорее от окошка регистратуры. Оксана разочарованно вздохнула и отвернулась - она поняла, что эта женщина - клиент бесперспективный. Надежда начала тихонько отступать, поскольку в клинике ей было делать нечего. И тут кто-то больно схватил ее за локоть и хриплый шепот сказал прямо в ухо:

- Не двигаться! У меня в руке шприц, а в нем - цианид. Если дернешься - получишь порцию.

- - В чем дело? - пролепетала Надежда, понимая в душе, что все пропало.

- Молчать! - прошипел Олег Петрович, потому что это был именно он, собственной персоной.

- Да какого чер... - Надежда как могла повысила голос, но он так сильно сжал ее руку, что стало больно дышать.

- Олег Петрович? - Это Оксана, заслышав возню, выглянула из окошка регистратуры.

- Все в порядке, это моя больная, мы пройдем в кабинет.

- Я не... - начала было Надежда, но тут в спину ей и вправду ткнулась иголка, и она замолчала от ужаса.

"Да он псих! - поняла Надежда, скосив глаза на Кудасова. - Он запросто кольнет меня цианидом. Я помру на месте, возможно, милиция и заинтересуется этим случаем, но мне-то будет уже все равно..."

Кудасов не отпустил ее и в кабинете.

- Зачем ты ходила к медсестре? - отрывисто спросил он.

- Я.., просто так, навестить, - забормотала Надежда, - я ничего не знаю...

- Врешь! Она тебе что-то рассказала, иначе ты не поперлась бы сразу в клинику! Ты вообще кто? Какое отношение имеешь к этому делу?

- А если расскажу, отпустишь? - Надежда решила тоже перейти на "ты".

- Ага, сейчас... - Кудасов усмехнулся.

- Тогда пошел ты знаешь куда! - Надежда попыталась вырваться, но он уже открыл другую, потайную дверь из кабинета, которая выходила в крошечный тамбур. Следующая дверь из тамбура вела прямо во двор, поскольку кабинет доктора Кудасова находился на первом этаже.

Дворик клиники был под стать самому зданию - чистенький, аккуратно выложенный плиточками. Он был пуст, только в стороне стояло несколько машин. Кудасов потянул Надежду к черной "мазде" с затемненными стеклами.

Она пыталась сопротивляться, но безуспешно.

Олег Петрович втолкнул Надежду на переднее сиденье машины и опустился рядом, на водительское место.

"Если он поведет машину, - подумала Надежда Николаевна, - то не сможет контролировать каждое мое движение, и я смогу выскочить, когда он затормозит на перекрестке, или хотя бы привлечь внимание милиции".

Словно прочитав ее мысли, Олег Петрович повернулся к ней, окинул озабоченным взглядом и вдруг сильной, холодной рукой схватил за запястье, подтянул к себе руку Надежды и вонзил в нее шприц.

Надежда вскрикнула от ужаса.

Перед ее внутренним взглядом не пробежала, как это часто пишут, вся жизнь - вместо этого она отчетливо увидела своего мужа.

Сан Саныч осуждающе качал головой и говорил: "Я ведь предупреждал тебя, твое любопытство приведет к ужасным, просто ужасным последствиям..."

Куда уж хуже!

Надежда мысленно попрощалась с мужем, признала, что он был прав. По ее щекам поползли две горячие слезинки. Неужели они никогда больше не увидятся? Неужели ее жизнь закончится так глупо и так внезапно, в чужой машине, на заднем дворе частной клиники? И дети, Боже мой, неужели она никогда больше не увидит дочку и внучку Светланку?

И еще она сегодня утром наступила на хвост коту Бейсику и даже не извинилась, а наоборот, закричала на него очень грубо, что кот сам виноват, нечего было торчать на дороге... Интересно, будет ли Бейсик ее оплакивать?

Надежда рассердилась на себя за глупые мысли. Какая разница, что подумает кот, если ее, Надежды Николаевны Лебедевой, сейчас не станет! Помолиться, что ли...

Она приготовилась к смерти, но смерть не торопилась. Накатили только головокружение и отвратительная слабость, но Надежда все еще была жива.

"Может быть, это яд, который действует не так быстро? - подумала она. - Но ведь доктор сказал, что в его шприце - раствор цианида, а цианиды убивают мгновенно, это я точно помню, читала про это в детективах. И еще должен быть запах горького миндаля, а его почему-то нет... Выходит, что доктор наврал... До чего же лжив этот человек! Даже в этом он меня обманул!"

Она попробовала пошевелиться, но руки и ноги не слушались ее. На лбу выступил холодный пот, сердце стучало, как отбойный молоток, голова кружилась все сильнее.

Мотор машины заработал. Доктор снова оглядел жертву, удовлетворенно кивнул и выехал со двора.

"Понятно! - подумала Надежда. - Он ввел мне какой-то состав, который лишил меня сил, чтобы я не могла сбежать по дороге или позвать на помощь! Даже если нас остановит милиция, он предъявит документы, скажет, что - врач, везет больную, и ему поверят! А я не смогу сказать ни слова!"

Машина ехала по городу, время от времени останавливаясь на перекрестках, застревая в пробках. Надежда Николаевна видела дорогу, но не могла пошевелиться. Она понимала, что Олег Петрович собирается отвезти ее куда-то за город и там без помех разделаться с ней - поэтому и не боится, что она запомнит дорогу.

Понемногу отчаяние уступало место злости.

Отвратительное состояние усугублял еще внутренний голос, который зудел, что он предупреждал, а теперь ни за что не отвечает. Надежда мысленно велела голосу заткнуться и попыталась сосредоточиться, чтобы убить негодяя доктора взглядом. Пока что получалось плохо.

"Мазда" выехала на Выборгское шоссе, миновала Шувалове, Парголово и свернула влево по хорошо укатанной грунтовой дороге. Мимо пробежали домики небольшой деревеньки, промелькнуло несколько современных коттеджей. Возле высокого металлического забора машина остановилась. Олег Петрович достал из "бардачка" пульт, нажал кнопку, и огромные ворота послушно распахнулись. Машина въехала во двор.

Доктор открыл дверцу, выволок Надежду, как тряпочную куклу, и потащил к крыльцу.

Женщина почувствовала, что ноги начали понемногу оживать, но не показала виду - пусть убийца думает, что она все еще совершенно беспомощна.

Олег Петрович нажал еще одну кнопку на пульте. Открылись ворота гаража, внутри большого полупустого помещения зажегся свет.

Доктор втащил свою жертву внутрь и усадил ее в офисное вращающееся кресло. На мгновение он отвернулся, открыл металлический шкаф и достал оттуда картонную коробку с ампулами. Поставил коробку на стол, достал шприц.

Надежда в ужасе следила за этими приготовлениями. Они были настолько будничны, настолько обыкновенны, казалось, врач готовит самую простую инъекцию, допустим, витамины или антибиотик. Да и Олег Петрович совершенно не был похож на опереточного злодея, напротив - он выглядел именно так, как должен выглядеть хороший, преуспевающий врач, - красивое, ухоженное лицо с аккуратной бородкой, ровный загар здорового человека...

- Я тоже умру от остановки дыхания? - спросила Надежда, почувствовав, что голос снова стал ей повиноваться.

Олег Петрович озабоченно взглянул на нее и пробормотал вполголоса: