Хедуэй некому тут защитить. Нравится она или нет, это другое дело. Но я не
видел с ее стороны ни одного неподобающего поступка.
обязывает мужчину солгать, и подумал, не такой ли сейчас случай. Леди
Димейн вызвала его сочувствие, она заставила его поверить, что у нее
действительно есть повод для беспокойства, он видел, какая пропасть лежит
между нею и напористой маленькой женщиной, жившей в западных штатах с
издателями тамошних газет. Леди Димейн совершенно права, не желая иметь
ничего общего с миссис Хедуэй. И если на то пошло, его отношения с этой
дамой не налагают на него обязанности кривить ради нее душой. Он не искал
ее знакомства, напротив, Она стремилась познакомиться с ним, она
пригласила его к себе. Но при всем том он не мог "продать" ее, как говорят
в Нью-Йорке; это претило ему.
изменило бы. Ваш сын не откажется от нее потому только, что она мне
отчего-то не нравится.
испугался, как бы у нее не вырвалось: "Зачем же, вы думаете, я вас сюда
приглашала?" Она отошла от окна и, видимо, намеревалась покинуть комнату.
Но вдруг остановилась.
господин, который был в Париже тогда же, когда и сын. Я забыла его имя.
только сегодня узнала, что он ее брат. Миссис Хедуэй упомянула о ней, но,
как выяснилось, они незнакомы. Одно это о многом говорит, вы согласны? Как
вы думаете, _он_ мне поможет? - просто спросила леди Димейн.
редкость мила; я думаю, она поймет. К сожалению, у меня осталось очень
мало времени.
такого человека, как вы?
порицать, он и сам назвал ее дикаркой, но омерзительной она не была.
можете ожидать ее от чужих людей?
поразительной, чем ее логика.
порог, он сказал:
8
дней направился в посольство повидать Уотервила и сообщить ему, что он
снял до конца сезона дом (*23) на Куин-Эннз-Гейт, чтобы его сестра с
мужем, вынужденные из-за снижения земельной ренты сдать собственную
городскую квартиру, могли приехать из загородного поместья в Лондон и
провести с ним месяца два-три.
себя миссис Хедуэй, - сказал Уотервил.
устремленные на Уотервила, отнюдь не зажглись радостью при упоминании об
этой даме.
спросил он.
драгоценности, и все прочее - одно лучше другого. Судя по всему, она
успела перезнакомиться с кучей людей; о ней упоминают в "Морнинг пост"
(*24). Она пошла в гору очень быстро, она чуть ли не знаменитость. Все ею
интересуются... вас засыплют вопросами.
очень забавна. Должно быть, они и взяли ее под свое покровительство,
помогли сделать первые шаги.
того, что он услышал.
только они не побегут! В Нью-Йорке к ней бы и близко не подошли.
другу, что леди Димейн с нетерпением ожидает его приезда и надеется с его
помощью помешать сыну ввести "эту особу" в семью. Литлмора не особенно
встревожили замыслы ее светлости - как он дал понять, достаточно дерзкие;
он заметил, что уж сумеет не попасться ей на глаза.
Уотервил.
весьма сильно удивившим его друга. - А вы женились бы на ней?
попался... - и Литлмор закончил фразу плохо скрытым зевком.
себе миссис Хедуэй, несмотря на приезд сестры, и Литлмор ответил, что тут
и ухитряться не нужно, - он просто не станет ее приглашать. На это
Уотервил заметил, что он непоследователен; Литлмор согласился, что это
вполне может быть, и спросил своего молодого друга, нельзя ли найти иной
темы разговора, чем миссис Хедуэй. Он не разделяет интереса Уотервила к
этой даме, а ему, несомненно, еще достаточно придется сталкиваться с ней в
дальнейшем.
впечатление о степени его интереса к миссис Хедуэй, ибо он льстил себя
надеждой, что интерес этот простирается лишь до определенных пределов. Он
нанес ей визит раза два или три, с облегчением думая о том, что она больше
в нем не нуждается. Таких откровенных разговоров, как в Лонглендсе, теперь
между ними не возникало. Миссис Хедуэй могла обойтись без его помощи; она
и сама знала, что стоит на пути к успеху. Она делала вид, будто удивлена
своим везением, в особенности его быстротой, но в действительности ее
ничто не удивляло. Она все принимала как должное и, будучи натурой
активной, столь же мало времени тратила на ликование по поводу нынешнего
успеха, сколь мало потратила бы его на уныние по обратному поводу. Она
много говорила о лорде Эдуарде, и леди Маргарет, и прочих титулованных
особах, выказавших желание поддерживать с нею знакомство, и утверждала,
будто прекрасно понимает причину своей популярности, которой, видимо,
предстояло еще возрасти. "Они приходят, чтобы потешаться надо мной, -
сказала она Уотервилу, - они приходят, просто чтобы им было что повторять.
Стоит мне раскрыть рот, они заливаются смехом. Они решили раз и навсегда,
что у меня типично американское чувство юмора, и, что бы я ни сказала,
даже самую простую вещь, они хохочут до слез. Должна же я как-то выражать
свои мысли, да к тому же, если я молчу, я кажусь им еще смешнее. Они
повторяют то, что я говорю, одной важной персоне, и эта персона намекнула
на днях кое-кому из них, что хочет послушать меня собственными ушами. Ну и
получит от меня то же, что и другие, не лучше и не хуже. Я не знаю, как я
этого добиваюсь, иначе я говорить не умею. Мне толкуют, будто соль не в
том, _что_ я говорю, а в том, _как_ я говорю. Что ж, им легко угодить. До
меня самой им дела нет, им одно подавай - последнее "словечко" миссис
Хедуэй. Каждый из них хочет услышать его первым, они устроили форменные
гонки". Когда миссис Хедуэй поняла, чего от нее ждут, она сделала все
возможное, чтобы предоставить требуемый товар в избытке, и усердно
трудилась над своими "американизмами". Если Лондону это по вкусу, она
постарается его удовлетворить. Жаль только, что она не знала этого раньше,
она бы лучше подготовилась. Было время, она горевала из-за того, что жила
прежде в Дакоте и Аризоне, лишь недавно принятых в Штаты, но теперь она
поняла, что ей, как она выразилась про себя, чертовски повезло. Она
пыталась припомнить все смешные истории, которые слышала на родине, и
горько сожалела, что не записывала их. Она призывала к себе на помощь эхо