Чтение 16–й страницы книги ~Росмерсхольм~

начала. И все-таки...

Ребекка. Никогда я не была дальше от цели, чем теперь.

Росмер. ...и все-таки, говорю я, когда я вчера предложил тебе, попросил
тебя: будь моей женой,- ты вскрикнула точно в испуге, закричала, что этому
не бывать никогда.

Ребекка. Это был крик отчаяния.

Росмер. Почему?

Ребекка. Потому что Росмерсхольм отнял у меня всякую силу. Здесь были
подрезаны крылья моей смелой (*816) воле. Здесь ее искалечили. Прошло для
меня то время, когда я могла дерзать на что бы то ни было. Я лишилась
способности действовать, Росмер.

Росмер. Скажи же мне, как это случилось.

Ребекка. Случилось это благодаря жизни, общению с тобой.

Росмер. Но каким образом? Как?

Ребекка. Когда я осталась здесь с тобой одна... и ты стал самим
собой...

Росмер. Ну, ну?

Ребекка. ...Ты ведь не был вполне самим собой при жизни Беаты...

Росмер. Да, к сожалению, ты, пожалуй, права.

Ребекка. Но когда я зажила с тобой здесь... в тишине... в уединении...
когда ты стал безраздельно отдавать мне все свои мысли, делиться со мной
каждым настроением своей мягкой, нежной души, - во мне совершился глубокий
перелом. То есть мало-помалу, понимаешь. Почти незаметно... Но в конце
концов он перевернул во мне всю душу.

Росмер. О, что же это, что же это, Ребекка!

Ребекка. Та... безобразная чувственная страсть отлетела от меня далеко,
далеко. Все эти взбаламученные силы улеглись, смолкли. В душе у меня
воцарился такой покой... такая тишина... как на покрытой птицами скале под
полуночным солнцем у нас на севере.

Росмер. Дальше, дальше. Говори все, что только можешь.

Ребекка. Да больше почти и нечего. Только то еще, что тогда-то вот и
охватила меня любовь. Великая, самоотверженная любовь, которая
довольствуется такой совместной жизнью, какую вели мы.

Росмер. О, подозревай я хоть крупицу всего этого!

Ребекка. Лучше так, как есть. Вчера, когда ты спросил меня, хочу ли я
быть твоей женой, - меня охватил такой восторг...

Росмер. Да, не правда ли, Ребекка? И мне так показалось.

Ребекка. На мгновение - да. В порыве самозабвения. Это моя прежняя
смелая воля порывалась снова вы-(*817)рваться из пут. Но у нее уже нет
сил... надолго их не хватает.

Росмер. Как же ты объяснишь то, что случилось с тобой?

Ребекка. Это родовое росмеровское мировоззрение или, во всяком случае,
твое мировоззрение заразило мою волю.

Росмер. Заразило?

Ребекка. И заставило ее захиреть. Поработило ее законам, которых я
прежде и знать не хотела... Ты... общение с тобой облагородило мою душу...

Росмер. Ах, если бы я мог поверить этому серьезно!

Ребекка. Ты можешь смело поверить. Росмеровское мировоззрение
облагораживает. Но... (качая головой) но...

Росмер. Но?.. Что же?

Ребекка. ..но убивает счастье.

Росмер. Ты так думаешь, Ребекка?

Ребекка. Для меня это, по крайней мере, так.

Росмер. Но разве ты так уверена в этом? Что если бы я теперь опять
спросил тебя?.. Стал просить тебя, умолять...

Ребекка. Милый... никогда больше не заговаривай об этом. Это
невозможно!.. Потому что... - да, надо тебе узнать и это, Росмер, - потому
что... у меня есть прошлое.

Росмер. Еще что-нибудь кроме того, о чем ты рассказывала?

Ребекка. Да. Еще кое-что... посерьезнее...

Росмер (слабо улыбаясь). Не странно ли, Ребекка? Подумай, у меня иногда
мелькало такое подозрение.

Ребекка. Да? И ты все-таки?.. Все-таки!..

Росмер. Я никогда не давал ему веры. Так, только играл с ним...
мысленно, понимаешь.

Ребекка. Если ты требуешь, я сейчас же открою тебе и это.

Росмер (делая отстраняющий жест рукой). Нет, нет. Не хочу слышать ни
слова. Что бы там ни было... я все могу предать забвению.

Ребекка. А я не могу.

Росмер. О, Ребекка!..

(*818) Ребекка. Да, видишь, - вот в этом-то весь и ужас: теперь, когда
жизнь подносит мне полную чашу счастья... я стала такой, что мое собственное
прошлое становится мне поперек дороги.

Росмер. Твое прошлое умерло, Ребекка. Оно не имеет больше власти над
тобой... никакой связи с тобой - такой, какой ты теперь стала.

Ребекка. Ах, милый, это ведь все одни разговоры. А свободная от вины
совесть? Откуда мне ее взять?

Росмер (удрученно). Да, да... свободная от вины совесть.

Ребекка. В ней счастье и радость. Вот то учение, которому ты хотел
придать жизнь, наполнив им радостных, благородных людей будущего...

Росмер. Ах, не напоминай мне об этом. То была только неясная мечта,
Ребекка. Мимолетная фантазия, в которую я сам не верю больше. Люди, видно,
не облагораживаются извне, внешней силой.

Ребекка (тихо). Даже силой беззаветной любви?

Росмер (задумчиво). Да,- вот это было бы великое дело. Чуть ли не самое
прекрасное в жизни, мне кажется. Будь это так. (В сильном волнении.) Но как
мне разобраться в этом вопросе? Вполне выяснить себе правду?

Ребекка. Ты не веришь мне, Росмер?

Росмер. Ах, Ребекка! Как же я могу вполне верить тебе? Тебе, раз ты все
время так скрытничала, столько затаивала в себе!.. Теперь ты открываешь мне
это новое. Если и за этим скрывается что-нибудь, так скажи мне лучше прямо.
Быть может, ты желаешь чего-нибудь добиться этим? Я ведь так охотно сделаю
для тебя все, что только в моих силах.

Ребекка (ломая руки). Ах, это убийственное сомнение!.. Росмер!..
Росмер!..

Росмер. Да, не ужасно ли это? Но я ничего не могу поделать. Мне никогда
уж не избавиться от сомнения. Никогда не убедиться, что принадлежишь мне в
силу чистой, беспредельной любви.

Ребекка. Да разве в тебе самом ничто не говорит, не свидетельствует,
что со мной действительно совершился перелом? И что перелом этот вызван
тобой... одним тобой!

(*819) Росмер. Ах, не верю я больше в свою способность переделывать
людей. Не верю в себя ни в каком смысле. Ни в себя, ни в тебя.

Ребекка (мрачно глядит на него). Как же ты будешь жить после этого?

Росмер. Сам не знаю... не понимаю. Не думаю, что с_м_о_г_у... и не знаю
ничего такого на свете, для чего стоило бы жить.

Ребекка. О-о, жизнь - в ней самой обновление. Будем твердо держаться за
нее. Проститься с нею всегда успеем.

Росмер (вскакивая в волнении). Так верни мне веру! Веру в тебя,
Ребекка! Веру в твою любовь! Доказательство! Дай мне доказательство!

Ребекка. Доказательство? Какое же я могу дать тебе доказательство?..

Росмер. А надо! (Бродит по комнате.) Я не вынесу этой пустоты... этой
ужасной пустоты... этой... этой...

Раздается резкий стук в дверь передней.

Ребекка (вскакивая со стула). А!.. Ты слышал? Дверь отворяется, и
входит Ульрик Брендель. Он в крахмальной рубашке, черном сюртуке и крепких,
хороших сапогах, в которые заправлены брюки. Остальной костюм тот же, что в
первый раз. Вид у него какой-то растерянный.

Росмер. А, это вы, господин Брендель!

Брендель. Йуханнес, мой мальчик... привет тебе... и прости!

Росмер. Куда вы так поздно?

Брендель. Вниз, под гору.

Росмер. Как?

Брендель. Домой, мой дражайший ученик. Я стосковался по великом
"ничто".

Росмер. С вами что-то случилось, господин Брендель! Что такое?

Брендель. Так от тебя не ускользает метаморфоза? Да, вероятно, заметно.
Когда я в последний раз вступил в эту залу... я предстал перед тобой
богачом, горделиво хлопающим себя по карману.

Росмер. Как? Я не совсем понимаю...

(*820) Брендель. А теперь, в эту ночь, ты видишь меня низверженным
королем на пепелище моего сгоревшего дворца.

Росмер. Если я могу чем помочь вам...

Брендель. Ты сохранил свое детское сердце, Йуханнес. Не одолжишь ли ты
мне взаймы...

Росмер. Да, да, с удовольствием!

Брендель. Не найдется ли у тебя лишнего идеала - или парочки?

Росмер. Что такое вы говорите?

Брендель. Мне бы парочку подержанных идеалов. Ты сделал бы доброе дело.
Я теперь по этой части обнищал, милый мой мальчик. Хоть шаром покати.

Ребекка. Так вам не удалось прочесть своих лекций?

Брендель. Нет, обворожительная дама. Как вам покажется! Собираясь
опорожнить свой рог изобилия, я вдруг сделал досадное открытие, что я -
банкрот.

Ребекка. Но все ваши ненаписанные произведения?

Брендель. Двадцать пять лет просидел я, как скряга, на запертом
сундуке. И вот вчера... когда я открыл его, чтобы извлечь сокровища, там не
оказалось ничего. Зубы времени источили все в прах. Ничего, nichts! *

Росмер. Да так ли? Вполне ли вы уверены?

Брендель. Сомнениям нет места, мой любимец. Президент ясно доказал мне