Чтение 16–й страницы книги ~Осень на Шантарских островах~

Нефть обнаружили, папаша... Пер-спек-тива! А ты говоришь -- лошади...
Ресторан открывается, на сто восемьдесят мест! Так что завтра приходи, а
сейчас ступай, закрывать буду...

-- Тут вот какое дело... -- начал было плотник, но не успел договорить:
сверток на столе зашевелился, раздался плач ребенка.

Официант от неожиданности выпучил глаза.

-- Что это у тебя?

-- Сын... На море родился, можно сказать, отлученный от материнской
груди, -- торопливо заговорил плотник, качая ребенка. -- Хочу, чтоб он
земное крещение принял...

-- Чего?

-- ...а место здесь как раз подходящее: и луг, и кони -- самая
настоящая земля...

-- Вот что, папаша... -- Официант отбросил полотенце и взял его за
плечи, намереваясь вытолкнуть на улицу. -- Иди отсюда, а то милиционера
позову!..

-- Погоди ты! -- воскликнул плотник, упираясь с силой, неожиданной в
его щуплом теле. -- Ты мне одно скажи: у тебя есть какая баба на примете? Я
уплачу за совет, вот тебе деньги.

Официант инстинктивно принял деньги. С минуту он молчал, переводя глаза
с плотника на ребенка, что-то соображая про себя, а потом спросил
неуверенно:

-- Так тебе что, баба нужна?

-- Во-во! -- обрадованно закивал плотник. -- Чтоб с грудью... Пойми:
нельзя уходить в море без этого!

-- Так бы и говорил, -- усмехнулся официант. -- А то плетешь черт знает
что... Значит, так: свернешь сейчас налево в переулок и иди, пока не увидишь
кирпичный дом... Четвертый этаж, тридцать вторая комната, спросишь Лизку
Королеву... Ну, ступай, ступай...

В фойе общежития дремал на топчане вахтер, в ярком электрическом свете.
Плотник прошел мимо него, ступая на цыпочках по кафельному полу, механически
качая ребенка; мальчик совсем проснулся, но вел себя спокойно, поглощенный
решением первой в жизни самостоятельной задачи -- заполучить соску, которая
выпала изо рта и находилась где-то в районе щеки...

Отыскав нужную комнату, плотник постучал в дверь ногой -- руки были
заняты -- и, не услышав сигнала с обратной стороны, надавил плечом. Дверь,
пронзительно заскрипев, отворилась.

В глубине комнаты голубовато отсвечивало за шторами окно, периодически
освещаемое грозой. Плотник разглядел никелированную кровать, стул с одеждой,
пепельницу на полу. С кровати протянулась голая рука, заметалась в поисках
одежды. Испуганный женский голос спросил:

-- Кто тут?

-- Это я... -- застеснявшись, пятясь к двери, ответил плотник. -- Я в
коридоре подожду...

Ждать ему почти не пришлось. Дверь приоткрылась, молоденькая девушка,
одергивая полы куцего халатика, удивленно посмотрела на него.

-- Вам кого?

-- Мне надо Лизу Королеву.

-- Ну, это я... А вам чего?

-- Мне в столовой про вас сказали... Тут такое дело: надо ребенка
накормить...

-- Какого ребенка? -- Она посмотрела на сверток в его руках. -- Вы про
что, папаша?

-- Лизка, -- послышался из комнаты мужской голос. -- Если это ребята за
мной пришли, так я сейчас...

-- Замолчи ты... -- Она притворила дверь и, с возрастающим любопытством
глядя то на плотника, то на ребенка, сказала: -- Да вы не темните, говорите,
что у вас...

Плотник, как-то сразу успокоившись, вразумительно изложил свою просьбу.

Девушка засмеялась.

-- Какое у меня молоко...

-- Чего ж он сказал?

-- А потому, что он мерин паршивый... Вы так чудно говорите, что и я не
поняла сразу. -- Она потянулась к свертку и, отвернув клеенку, поправила
соску. -- Вам надо в родильный дом идти, а тут женское общежитие...

-- Куда ж мне теперь идти, мне на судно пора, -- ответил плотник.

-- Девчонки у нас, все такие, как я, только... -- Она подумала немного,
и лицо у нее вдруг оживилось. -- Вы подождите меня тут, я скоро обернусь...
-- И крикнула на ходу: -- В комнату не заходите, непорядок там...

-- Лизка... -- Из комнаты выглянул паренек, смуглый, в суконке, надетой
на голое тело. -- Куда это она?

-- Сейчас придет, -- ответил ему плотник.

Паренек, оглянувшись на него, сунулся обратно в комнату, оставив дверь
неприкрытой, и стал одеваться второпях.

-- Приперся ты, папаша, в неподходящее время, -- сказал он. -- Даже не
успели любовь прокрутить...

-- Жинка твоя? -- поинтересовался плотник.

-- Какой там... А ты с судна?

Плотник кивнул.

-- "Алданлес" еще не ушел, не знаешь?

-- Так кто же она тебе? -- спросил плотник. -- Может, невеста?

-- У нас только одна невеста, -- ответил тот. -- Море наша невеста.

-- И море земную ответственность имеет, -- сказал плотник. -- Не
простит оно тебе, если девчонку обидишь...

-- Чудной ты, папаша, однако! -- заметил паренек, он уже собрался
уходить. -- Ну, бывай пока, в море обсудим этот вопрос...

-- Чего ж уходишь так? Хоть попрощался б... -- сказал ему вслед
плотник.

Тот, не оборачиваясь, отмахнулся от него.

Лизки все не было, а вместо нее пришли несколько девушек -- наверное,
Лизка им все рассказала; потащили плотника в комнату, накрыли стол с
закуской, с початой четвертинкой водки и, охая, посмеиваясь, принялись
обсуждать его неожиданный приход. Это были совсем еще молоденькие девушки,
но с ребенком они обходились умело, перепеленали его, хотя в этом не было
необходимости, баюкали его на руках, а потом Лизка, не заходя в комнату,
сказала, чтоб ей передали ребенка, и унесла куда-то. Плотник, так и не
притронувшись к еде, сидел посреди комнаты. Стул под ним был расшатанный, с
поврежденным сиденьем, несмазанная дверь скрипела; оконные шпингалеты
кое-как держались, доски пола были плохо подогнаны -- его глаз отмечал
вокруг много разных неполадок: дом, наверное, сдали недавно, и строителям
было недосуг сделать все, как полагается; у плотника руки чесались, так ему
хотелось навести здесь порядок. Но он вдруг, ни с того ни с сего, начал
рассказывать им о себе, о том, что случилось с женой, и какие она носила
платья, и как они любили друг друга, и что, наверное, не случилось бы
несчастья, если б они остались в колхозе и не поехали искать заработки на
стороне. Он оживился, говорил складно и хорошо, и словно сам с удивлением
слушал себя, и оценивал со стороны, что говорит, а девчонки приутихли,
слушали его внимательно, не перебивая.

Потом одна из них, курносая, совсем еще подросток, с мозолистыми
рабочими руками, которые она, словно стесняясь, все время прятала от света,
взволнованно переспросила:

-- Значит, вы почувствовали, что сюда надо придти?

-- Словно мне голос внутри сказал: иди, -- ответил плотник.

Девушка оглянулась по сторонам.

-- Это он к Варе пришел, -- сказала она.

-- К кому? -- спросил плотник.

-- Женщина одна, ей в нашем общежитии комнату дали... Ваш ребенок
сейчас у нее...

-- А что она?

-- У нее сын недавно умер в больнице...

-- Заболел? -- спросил плотник.

-- Кто его знает... -- Девушка замялась. -- У нее все дети умирают,
рождаются и умирают... По-женски у нее неладно. Ей родить запретили, а она
рожает...

-- Муж очень хочет ребенка...

-- В море он...

-- Ребенок умер, а она все молоко сцеживает...

-- Как в тумане живет...

Пришла Лизка.

-- А где мальчик? -- спросили у нее.

-- Припал к груди, не оторвется... -- сказала она со злостью, не глядя
ни на кого.

-- А Варька?

-- Что Варька?.. Кормит его...

-- Папаша... -- разволновалась курносая девушка. -- Послушайте меня:
оставьте вы ей ребенка! Мы ничего никому не скажем, а муж придет --
подумает, от него... -- с воодушевлением развивала она свою идею. -- Вот
счастье у них будет какое! Папаша, сделайте счастье человеку!

-- Катя, сдурела ты? -- ответили ей. -- Как он своего ребенка отдаст...
Что ты говоришь?

-- А какое бы счастье было! -- повторяла она, не слушая никого.

В дверь постучали.

-- Идите, -- сказала плотнику Лизка, -- это она... -- И у дверей вдруг
остановила его за руку. -- Вы ничего плохого не думайте, -- торопливо
заговорила она. -- Этот официант сволочь, таких давить надо... А с парнем
этим у меня ничего не было -- только посидели в темноте... Скучно сейчас
здесь, а скоро клуб построят, молодежь приедет, скоро весело будет...

-- Я понимаю, -- ответил плотник. -- Хорошего человека не сразу
разглядишь...

Он вышел.