посмела ударить сапогом какая-то фашистская рванина!
Ванины глаза налились кровью. Еще миг, и он бы кинулся на немца, бил бы
его кулаками по морде, грыз ему горло. Он знал, что он не один. Он знал, что
рядом - друзья его, верные боевые товарищи. По первому крику они бросятся на
выручку и уложат фашистов всех до одного. Но мальчик так же твердо помнил,
что он находился в глубокой разведке, где малейший шум может обнаружить
группу и сорвать выполнение боевого задания.
Тогда он могучим усилием воли подавил в себе ярость и гордость. Он
заставил себя снова превратиться в маленького придурковатого пастушка,
заблудившегося ночью со своей лошадью.
- Ой, дяденька, не бейте! - жалобно захныкал он, делая вид, что
развозит по лицу слезы.- Я коня своего искал. Насилу нашел. Целый день и
целую ночь мотался. Заплутал... У, холера! - закричал он, замахиваясь кнутом
на Серко.- Погибели на тебя нету!
Он опять стал хныкать:
- Пустите меня, дяденька! Я больше никогда не буду. Меня мамка дома
дожидается, - и даже, как ему это ни было отвратительно, стал ловить руку
немца, делая вид, что хочет ее поцеловать.
- Пошел к черту, дурак! - сказал немец смягчаясь.- Забирай свою
дохлятину и проваливай. Да не смей больше шататься по ночам - повесим.
Он дал мальчику коленом под зад, а лошадь стукнул по спине автоматом, и
немецкий пикет скрылся в темноте.
Тогда Ваня осторожно покрякал по-утиному, давая знать, что опасность
миновала. Разведчики двинулись дальше.
13
Дальше дело пошло еще лучше.
Настало утро. День прошел без всяких происшествий. Разведчики
убедились, что Ваня действительно знает местность. Он очень точно, толково
исполнял свою задачу проводника.
Пока Биденко и Горбунов сидели, спрятавшись где-нибудь в старом омете
или в кустарнике, Ваня уходил со своей клячей вперед и осматривал местность,
потом возвращался и крякал, давая знать, что путь свободен.
Так работать было гораздо удобнее и быстрее.
Ожидая Ваню, разведчики обычно не теряли времени даром. Они наносили на
карту все, что им удалось разведать по дороге. Добыча на этот раз была
особенно богатой. Участок, отведенный батарее капитана Енакиева, был
тщательно, толково разведан на всю глубину немецкой обороны. Оставалось
только разведать небольшую болотистую речку и отметить на карте те места,
где можно было наиболее скрыто переправить орудия на другой берег вброд. Это
имело особенно важное значение в случае успешного прорыва немецкой обороны,
это давало возможность капитану Енакиеву неожиданно, одним рывком, не теряя
времени на разведку, по головному маршруту в надлежащий миг выбросить свои
пушки далеко вперед и громить отступающие немецкие колонны почти с тылу.
Но произвести эту сложную разведку днем - особенно найти подходящие
броды, прощупать дно и измерить глубину реки - было невозможно. Надо было
дожидаться ночи. Поэтому Горбунов, который был старшой в группе, приказал
заночевать на лугу посреди болот, с тем чтобы перед рассветом пробраться к
речке и, пользуясь утренним туманом, осмотреть берега, найти броды,
промерить их и нанести на карту. После этого можно было возвращаться домой.
Так и сделали. Переночевали на лугу, а часа за два до рассвета Ваня
взял за повод своего Серко и пошел, как обычно, вперед.
Биденко и Горбунов стали его дожидаться. До речки было недалеко, и, по
их расчету, Ваня должен был воротиться самое большее через час.
Но прошел час, потом два, потом три, а Ваня не возвращался. Вместо него
пришел Серко один. Тогда разведчики поняли: с Ваней приключилась беда. Надо
было идти на выручку.
Биденко и Горбунов некоторое время смотрели друг на друга. Они не
произнесли ни слова. Но для того, чтобы понять друг друга, им не нужно было
никаких слов. Все было слишком просто и слишком ясно. Надо идти искать
пастушка немедля, хотя бы это стоило им жизни.
Горбунов как старший сделал Биденко знак рукой следовать за ним. Они
осторожно и плавно поползли по лугу от кочки к кочке, иногда останавливаясь,
для того чтобы осмотреться.
На их счастье, туман, поднявшийся на рассвете, не рассеивался.
Наоборот, он даже как будто еще больше сгустился. Он призрачно плавал над
болотистой низменностью, скрывая предметы. Но даже если бы тумана и не было,
то и тогда вряд ли кто-нибудь увидел бы разведчиков. Место было глухое,
пустынное. Оно казалось непроходимым.
Вдруг позади Биденко и Горбунова послышалось какое-то хлюпанье. Они
обернулись. За ними плелся, припадая на раненую ногу, Серко, казавшийся в
тумане громадным и призрачным.
- Ступай назад, Серко! Не обнаруживай нас,- сказал Биденко с
добродушной улыбкой.- Кому говорю, старый? Поворачивай! Гэть!
Но Серко продолжал идти, уныло повесив голову и тускло отсвечивая
перламутровым бельмом. Он как бы хотел сказать: "Не бросайте меня, люди
добрые. Что я здесь буду делать один, среди этого гнилого, мокрого луга, в
этом страшном молочном тумане? Пожалейте старого коня!"
И разведчики это поняли. Но, как ни жалко им было бросать добрую и
смирную животину, делать было нечего. Лошадь могла привлечь к ним внимание и
в одну минуту погубить их.
- Эх, сердечная! - сказал Биденко со вздохом, подползая к Серко.
Он вынул из кармана ремешок и быстро стреножил слабые, распухшие ноги
клячи.
- Жалко нам, брат, тебя. Да ничего не поделаешь. Гуляй пока здесь.
Жируй. Авось еще увидимся.
И разведчики поползли.
Серко попытался побежать вслед за ними, но путы были затянуты туго, не
давали сделать ни шагу. Тогда лошадь попыталась прыгнуть, она напрягла все
свои слабые силы. Но сил было слишком мало: Серко только сумел немного
подкинуть задние ноги и тотчас тяжело остановился, водя раздувшимися,
костлявыми боками.
Разведчики поползли в том направлении, куда ночью ушел Ваня. В иных
местах на топкой почве были еще довольно ясно заметны следы его босых ног.
Биденко смотрел на эти следы и думал: "Эх, ведь какие мы, право
непутевые! До сих пор не успели для парнишки обуви расстараться. Ну, да уж
ладно. Найдем его, воротимся благополучно в часть, тогда полное
обмундирование ему справим. По мерке подгоним. Будет у нас ходить
красавчиком".
Когда началось болото, следы вовсе пропали. Теперь двигались по
компасу, в направлении речки. Вокруг по-прежнему было туманно, безлюдно.
Речка действительно оказалась недалеко.
Скоро разведчики увидели низкий луговой берег, кое-где поближе к воде
поросший густыми камышами. На противоположном, высоком берегу синел лес.
Прежде чем двинуться дальше, Горбунов и Биденко долго лежали,
внимательно изучая местность. Берег речки хотя и был пуст, но внушал
опасение. На поверхности еще довольно яркого мокрого луга были видны
многочисленные следы грузовиков. Судя по тому, что они были свежие, черные,
как вакса, грузовики проезжали здесь совсем недавно. Возможно, они привозили
сюда какой-то груз, вероятнее всего - строительный лес, так как в некоторых
местах на лугу валялись кучи свежих щепок.
Было похоже, что где-то недалеко совсем недавно строили мост.
Несомненно, мост был тут, только его скрывали камыши. Но раз был мост -
значит, была и охрана. И этого следовало опасаться. Что же касается леса на
противоположном берегу, то в нем явно стояла воинская часть или находились
штабы: в нескольких местах над лесом подымались дымки, а в одном месте на
опушке между корнями деревьев просматривалось какое-то инженерное
сооружение, тщательно затянутое зеленой маскировочной сетью.
Это мог быть орудийный блиндаж, наблюдательный пункт или бруствер
пехотного окопа полного профиля.
Видно, немцы здесь сильно укрепились и подготовлялись к долговременной
обороне.
Это было очень важное открытие, и разведчики напряженно всматривались в
местность, стараясь запомнить все подробности, для того чтобы позже, когда
представится возможность, нанести их на карту по памяти.
Однако, как бы то ни было, дольше оставаться здесь было невозможно.
Надо было поскорее уходить. Но они медлили. Разве могли они бросить товарища
в беде и вернуться в часть без Вани! А с другой стороны, что они еще могли
сделать?
Вот они дошли до той речки, куда до них отправился мальчик. Вот они
видят эту речку. Но что же дальше?
Следы мальчика потеряны. Если его действительно захватили немцы, то они
его, конечно, уже давно отвели в какую-нибудь полевую комендатуру. Но, с
другой стороны, на что бы понадобилось задерживать маленького оборванного
деревенского мальчика, ведущего больную клячу? Мало ли их, этих нищих,
голодных советских детей, бродит у них в тылу? Всех не переловишь. А потом -
куда их девать, кто будет с ними возиться? Теперь не до них, шкуру надо
спасать. Нет, было положительно невероятно, чтобы Ваню схватили немцы. А
даже если и схватили, какие улики могли найтись против мальчика? Ровным
счетом никаких. Дырявая торба, и в ней старый, рваный букварь. Только и
всего.
В таком случае куда же он делся? Почему лошадь вернулась одна? Может
быть, Ваня просто от них ушел, не выдержал, надоело? Но это было уж совсем
невозможно. Не таков был Ваня!
Вернее всего, он дошел до речки, повернул назад, заблудился... Ваня
заблудился! Нет, об этом смешно было и думать.
Между тем время шло. Надо было принимать какое-нибудь решение.
Трубников Александр
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Семенова Мария
Вронский Константин
Суворов Виктор