что если он не разберется во всем, он может сойти с ума. Как будто в его
голове образовалось отверстие, такое глубокое. что в него можно было бросать
предметы, но как они туда падали, не услышишь, сколько ни слушай. Он
предположил, что это ощущение пройдет, -- как знать -- но пока оно было
ужасным.
отыскал номер телефона Нейоми. Три коротких гудка, и трескучий пожилой голос
спросил: "Пожалуйста, кто говорит?" Сэм сразу узнал этот голос, хотя и не
видел его обладателя почти два года. Это была старенькая мама Нейоми.
быть: "Как поживаете?" -- но ответа не последовало, и было слышно тяжелое
астматическое дыхание миссис Хиггинз. Сэм никогда не входил в число людей,
которых она любила, и его долгое отсутствие в их доме не смягчило ее сердца.
мог бы сделать это сам. -- Как поживаете, миссис Хиггинз?
существует адекватного ответа. "Мне очень жаль" не подойдет, а "Это здорово,
миссис Хиггинз!" прозвучало бы еще хуже.
разыгрался артрит. Сэм вздохнул. -- Я позвоню завтра.
невыразительным безразличным тоном, -- а завтра днем первый в этом сезоне
молодежный пикник баптистов. Нейоми обещала помочь.
важное -- имя, положение в обществе и серия машины. Он начал было прощаться,
но передумал. -- Миссис Хиггинз, для вас значит что-нибудь имя Лортц? Аделия
Лортц?
не было слышно, а затем миссис Хиггинз заговорила низким злобным голосом. --
Как долго вы, безбожный язычник, собираетесь швырять имя этой женщины нам в
лицо? Думаете, смешно? Думаете, умно?
сухую тросточку о свое колено. И линия разъединилась.
3
беспрестанно уводили его в сторону. То к женщине на плакате Дейва Грязная
Работа, то к грязному штампу на обложке "Самых любимых стихотворений
американцев", то к исчезновшему плакату с маленькой Красной Шапочкой. Но с
чего бы это ни началось, заканчивалось всегда в одном и том же месте: почему
теперь другой потолок в главном зале публичной библиотеки в Джанкшн Сити?
был один из самых неприятных субботних дней, которые он помнил, а пожалуй,
самый неприятный субботний вечер в его жизни. Сейчас он желал поскорее
попасть в страну бездумного беспамятства.
голову, насколько это ужасно. Он бывало видел в кинофильмах, как
какой-нибудь парень идет к психиатру и говорит: "Доктор, я чувствую, что
схожу с ума", и картинно сжимает голову руками, и Сэм подумал, что такая
головная боль свидетельствует о начале умственного помешательства. А
пожалуй, вовсе и не так, догадался он. бесконечные бессонные ночные часы
седьмого апреля плавно перешли в бессонные часы восьмого. Происходит это вот
как: ты опускаешь руку почесать свои бубенчики и находишь на них большую
шишку, а шишка это не что иное, как раковая опухоль.
неделю. Не может быть, что он видел люки на потолке. Эта девушка, Цинтия
Берриган, сказала, что они прикрыты ставнями и всегда были прикрыты с тех
пор, как она появилась здесь, по меньшей мере, год назад. Конечно, это было
какое-то умственное расстройство. Или опухоль в головном мозгу. А может
быть, болезнь Альмцаймера? Неприятная мысль. Он как-то читал, кажется, в
Ньюзуике, что жертвы болезни Альмцаймера все больше впадают в детство. Может
быть, этот роковой эпизод был сигналом надвигающейся преждевременной
старости.
написанные жирными красно-желтыми буквами. Эти слова:
обыкновенных огорчений, без особых испытаний. Никогда его имя не светилось
яркими огнями. это правда, но у него не было оснований ставить под сомнение
свою психику. Теперь он лежит на мятых простынях и задает себе вопрос: Что,
вот так ты отрываешься от реального разумного мира? Это начало того, что
в Джанкшн Сити -- так называемая Нэйоми, -- тоже была сумасбродной. Это
просто не может быть... разве может? Он даже поставгогпод сомнение большой
наплыв клиентов в контору. Может быть, он придумал все это.
плохо. Он начал думать, как страшно было бы, окажись Аделия Лортц в его
туалете или под его кроватью. Он увидел, как она ухмыляется, радостно,
тайно, под покровом ночи, ее пальцы с длинными, острыми ногтями извиваются,
а волосы спадают на лицо, образуя таинственный лохматый парик. Он представил
себе, как размягчились бы его кости, если бы она начала шептать ему.
полицейским... вы потеряли книги... вы потеряли ..."
в постели и пошарил в темноте рукой, чтобы зажечь ночник. И пока он это
делал, ему явилось новое видение, такое ясное, почти реальность: он был в
спальне не один, и его гостем была не Аделия Лортц. Нет. Его гостем был
библиотечный полицейский с плаката, которого больше не было в детской
библиотеке. Он стоял здесь в темноте, высокий бледный человек, облаченный в
шинель, человек с дурным цветом лица и белым неровным шрамом на левой щеке,
под левым глазом, на уровне переносицы. Сэм не заметил шрама на лице на
плакате, но только потому, что художник не пожелал нарисовать его. Шрам был.
Сэм знал, что шрам был.
чуточку шепелявым голосом. -- По боковым дорожкам растут кушты. Множештво
куштов. И мы отыщем их. Мы отыщем их вместе".
доска, и он, бездыханный, издал короткий крик. Рука сжала выключатель.
Зажегся свет. На мгновение он подумал, что действительно видел высокого
человека, но потом понял, что это была тень от шифоньера на стене.
потянулся за пачкой сигарет "Кент" на тумбочке.
думаешь?"
хочу знать. Никогда. Кусты -- это было так давно. Мне вовсе не надо
вспоминать их снова. Или этот привкус. Этот сладковатый, сладковатый
привкус".
человека в шинели. Или Аделию. Или Горго, Хмельного императора из страны
Прозрачного Сидра. Потому что если он смог так отчетливо вообразить свое
посещение библиотеки и знакомство с Аделией Лортц, он был способен
вообразить что угодно. Нет ничего невозможного, если вы начали придумывать
люки на потолке, которых там нет, людей, которых не было, и даже кусты,
которых тоже нет. Не надейся, что тебе удастся подавить восстание в своих
собственных мыслях.
желанием посмотреть через плечо, чтобы проверить, не идет ли кто сзади.
Скажем, служитель порядка. Он подумал, что ему нужна таблетка снотворного,
но поскольку у него не было ничего под рукой, даже такого распространенного,
как соминекс, он решил, что придумает что-нибудь сам. Он налил молока в
кастрюльку. подогрел его, вылил в кружку, из которой пил кофе, затем добавил
умеренную порцию брэнди. Так, он видел, делают в фильмах. Он попробовал,
лицо его искривилось в гримасе, он вылил почти всю эту противную жидкость в
раковину и посмотрел на часы на микровейве. Без четверти час. До рассвета
еще далеко, сколько еще времени можно придумывать Аделию Лортц и
библиотечного полицейского, которые крадутся вверх по лестнице. держа острые
ножи в зубах.
полицейский из библиотеки крадутся вверх по лестнице, зажав длинные черные
стрелы в зубах. Как насчет такого образа, друзья и соседи?"
некогда спокойного сознания с жужжанием ужасных вонючих пчел.
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Лондон Джек
Корнев Павел
Шилова Юлия
Суворов Виктор