доместиком. Оказалось, что ничего не было готово - ни сосуды с огненным
составом, ни метательные машины. Большинство кораблей было в руках Варды
Склира, не хватало рабочих рук, чтобы приготовить состав Каллиника, и
Василий не знал предела своему гневу. Многие в те дни были наказаны и
ползали, как побитые псы, у пурпурных кампагий василевса.
в порт, к Влахернам, где смолили корабли. Там стучали молоты и топоры,
пахло смолой, коноплей, холстом новых парусов. С божьей помощью наш флот,
вопреки всем препятствиям, снаряжался в путь, и я с удовольствием глядел
на громады дромонов, на которых возможно поместить значительное число
воинов и два ряда прикованных цепями гребцов.
стрелы. Мачты стояли, как непоколебимые дубы. На хеландиях - кораблях
меньшего размера - уже были установлены и прикрыты кожами от любопытных
глаз соглядатаев медные трубы для метания греческого огня, как варвары
называют состав Каллиника. Я взирал на корабли и спрашивал себя: неужели
может погибнуть в море подобное искусство человеческих рук?
стояла неусыпная стража - там хранились оружие и всякого рода военные
припасы. В низких помещениях со сводчатыми потолками пахло невыносимой для
дыхания серой. Глухонемые рабы (им отрезали языки, чтобы они не могли
выдать тайну ромеев врагам) толкли в огромных каменных ступах секретные
составы, растирали на ручных мельницах селитру, доставляли сосуды с горной
смолой. Лишенные в молодости языка, они здесь быстро глохли и не слышали
грохота медных пестов о каменные ступы. Как в безмолвном аду, они готовили
для василевса огонь Каллиника, а по ночам им не давал спать мучительный
кашель, и жизнь их была недолговечной.
человек с черной бородой и охрипшим от зловредных испарений голосом, даже
ко мне относился с недоверием. Пуще всего он хранил тайну огня Каллиника.
Но у меня был пропуск в арсенал, и, являясь туда по повелению василевса, я
узнал этот состав. В него входит сера, селитра, древесный уголь и горная
смола в строго определенных количествах. Достаточно на одно измерение
нарушить пропорцию - и огонь уже не будет приносить вреда. Однако ни
одного слова я не могу прибавить к сказанному.
великому доместику, чтобы узнать, как обстоит дело относительно тех
воинов, которых я должен был взять на корабли. Евсевий Маврокатакалон,
обжора и стяжатель, медлил, вздыхал и жаловался на болезни.
гусиного пера:
богородицы охранит нас вернее всех стен и кораблей.
государственным казначеем, от которого во многом зависело получение
денежных средств для нашего предприятия. В противоположность Евсевию, он
был худ и суетлив. Этот способный на всякое зло интриган, возомнивший о
своем уме и весьма завистливый человек, с низким недоброжелательством
смотрел на мое возвышение и вредил при всяком удобном и неудобном случае.
К счастью, василевс обратил в прах все его происки и сослал его на остров
Хиос, когда обнаружилось, что отчеты государственной сокровищницы не
соответствуют действительности. Принимал участие в подготовке экспедиции в
Таврику также Исидор Антропон - логофет дрома, по своей должности ведавший
сношениями с иностранными государствами и варварами, хотя он и был
ничтожеством, - но с ним имел дело магистр Леонтий Хрисокефал, а не я.
Вуколеонфа в арсенал, из арсенала во дворец, а оттуда снова в порт, едва
успевая проглотить кусок хлеба, как будто бы я был не патрикий, а простой
поденщик. Василий мне говорил:
мраморному столу.
теперь. Ногами растопчу риторику Демосфена и силлогизмы Аристотеля! Брошу
в огонь легкомысленные произведения поэтов! Мне нужны воины, а не музы!
Закрою школы, усмирю болтунов, но научу ромеев сражаться! Трусливых псов,
возвращающихся на свою блевотину!
днем, ни ночью. Но иногда вдруг представлял на мгновение залу малахитовых
колонн, сияющие глаза Анны - и останавливался, прерывая речь на полуслове.
нашептывал что-то влиятельным друзьям, - змея, ползущая у ног господина.
Даже Никифор Ксифий, с которым я в те дни делил труды, по-дружески спросил
меня:
в мышцах и разумом, осыпанный милостями благочестивого, а презираешь
радости жизни. Другие имеют жен, потомство, приобрели имения, а ты тратишь
средства на переписку книг, как будто они могут заменить человеку земные
блага. Почему ты не хочешь быть таким, как все?
язык, любит Аристотеля. Он рассказывал мне о Дамаске и Иерусалиме. Даже об
Индии. Это - путешественник, астроном, любитель красивых вещей. Он как-то
сказал мне, что мы плохие наследники Платона. Но на это я ответил, что мы,
однако, блестяще разрешили проблему купола... Сулейман в юности совершил
путешествие в страну шелка. Там живет странный народ, отличающийся
необыкновенной вежливостью, и очень мудрый.
он, и я понял, что не стоит метать бисер перед свиньями.
окончанию. Однажды я был в порту, наблюдая за смоловарами. Опять явился
Никифор Ксифий в сопровождении каких-то иноземцев. Я старался припомнить,
где я их видел. Потом вспомнил. Это было во время шествия в Трибунале.
Один из них, юноша с красным пером на шляпе, похожей на колпачок, сказал
тогда своим соотечественникам по-итальянски, очевидно по поводу наших
воинов: "Оружие у них плохой ковки и легковесное. Больше знамен, чем
копий..."
вероятно, из патрицианской семьи. Он был в зеленой тунике и в черном
коротком плаще. Голени его были обтянуты, как у плясуна, сырыми тувеями, а
на ногах прихотливо загибались острые носки желтых италийских башмаков. На
поясе у него висел кошелек из черного шелка, полный серебряных монет, как
потом я узнал. Маленькая черная шляпа с красным длинным пером довершала
этот красивый, но не очень благопристойный для наших глаз наряд. Сфорти
был молод, румян, беззаботно улыбался среди чужих людей, красивый юноша с
черными кудрями до плеч. По всему было видно, что это расточитель
отцовского богатства, блудный сын. Остальные двое были значительно старше
его и одеты не так нарядно, но с такими же кошельками у пояса. Они были
купцы.
с таким видом, как будто гордился своим гостем.
пристани, патрикию и друнгарию императорских кораблей. На моих плечах была
старая хламида, которую не жаль было носить в порту, где всегда можно
испачкать одежду смолой. Не до красоты было в такое время! Меня занимали
государственные заботы. Я наблюдал, как корабельщики смолили огромный
корабль. Он назывался "Жезл Аарона".
хорошо знавший тамошние обычаи, тихо сказал мне:
откажутся от чаши вина.
ли звании посещать кабаки? Предоставь это грубым корабельщикам...
церквей и монастырей, там, где высокие помышления.
запретный квартал, над воротами которого сохранилась статуя Афродиты.
Здесь часто происходили драки, убийства и ограбления.
знавший эти места.
был густо посыпан опилками. Чадили вонючие светильники. Самого
разнообразного вида люди - корабельщики и наемники дворцовой стражи,
гуляки и портовые грузчики - сидели за столами и пили вино из глиняных
чаш. Им прислуживали растрепанные женщины. Смуглые, белокурые, рыжие,
Шилова Юлия
Круз Андрей
Русанов Владислав
Орлов Алекс
Корнев Павел
Прозоров Александр