Чтение 16–й страницы книги ~В стране райской птицы~

- Мне кажется, - сказал Кандараки, - что по отношению к нему нам
следует держаться более осторожно, чем до сих пор. Может, эта таинственная
лошадь, которая так загадочно то появляется, то исчезает, имеет какую-нибудь
связь с китайцем.

- Я охотнее поверил бы, что это так, чем иметь дело с какой-то тайной,
- сказал Скотт, - но не могу. Вы ведь знаете, что с той минуты, как мы его
схватили, он не отходил от нас ни на шаг.

- Знаю, - ответил Кандараки, потирая лоб, - но что-то говорит мне, что
за ним нужно внимательно следить. Я, например, заметил, что он в последние
дни стал спокойнее, даже глядит весело, будто все опасности дороги грозят
только нам, а не ему.

- Я тоже это заметил, - сказал Файлу, - и мне теперь припоминается один
случай, на который я раньше не обратил внимания. Когда мы ночевали тогда на
острове, мне ночью показалось, что возле Чунг Ли мелькнула какая-то тень. Я
встал, осмотрел все вокруг, но ничего не заметил. Чунг Ли, кажется, спал.

Позвали сипая, который в ту ночь стоял на часах.

- Скажи, - обратился к нему Хануби, - ты ничего не заметил тогда на
острове, когда караулил ночью?

Если бы кто-нибудь в тот момент внимательно пригляделся к сипаю, то мог
бы заметить, что тот слегка побледнел. Но присматриваться никто не стал,
потому что никому не могло прийти в голову, что он станет что-нибудь
скрывать.

А сипай тотчас припомнил, как он тогда заснул, а утром не обнаружил
своего ружья. Но он и до сих пор был уверен, что, собирая вещи, кто-нибудь
прихватил и его ружье. Кроме того, никакого особенного несчастья из-за этого
не произошло. Ружей было столько, что, может быть, сами хозяева не знали,
сколько у них этого добра.

Стоит ему признаться - и пойдут расспросы о ружье, о том, как он тогда
уснул. Чего доброго, могут быть неприятности.

- Нет, ничего не видел, - уверенно ответил он. Его отпустили.

- Я думаю, - сказал Брук, - что этому китайцу нет никакого расчета
убегать или вредить нам. С нами ему легче будет вернуться, и он скорее
поедет домой вместе со своим золотом. А одному ему придется поискать дороги,
да еще неизвестно, найдет ли.

- Это резонно, - согласился Скотт.

- Мне и самому кажется, что так оно и должно быть, - сказал Кандараки,
- но кто знает, что ему взбредет в голову, этому желтому черту.

Одним словом, дело нисколько не прояснилось. Но на всякий случай решено
было оружия ему не давать, а заставить нести что-нибудь из вещей. Условились
следить за ним вообще, а Файлу был поручен неусыпный и строгий надзор.

В это самое время Чунг Ли зашел в каюту как будто по делу. Там он взял
лист бумаги и, озираясь, начал что-то писать. Несколько раз ему приходилось
бросать свое занятие - когда кто-нибудь приближался - и делать вид, будто он
что-то ищет.

Наконец он исписал целую страницу и даже на обороте нарисовал какой-то
план. Потом спрятал бумажку за пазуху и спокойно вышел.

Пришло время отправляться в путь. Люди распрощались, пожелали друг
другу всего хорошего, и десять человек двинулись на запад, к тем неведомым,
таинственным горам, что синели далеко на горизонте...

Оставшиеся долго глядели им вслед и, когда отряд исчез из глаз, все
разом тяжело вздохнули. Сразу вокруг стало как-то пусто, тихо и жутко.
Казалось, только их четверо и осталось на всем свете.

- Гм, - сказал Брук, прохаживаясь взад-вперед, - не очень приятное дело
сидеть вот так на месте и хлопать глазами.

Долго и утомительно тянулся день. Тихо и пусто было вокруг. Нигде ни
следа человека. Тишина и жара окончательно сморили людей, и все четверо
уснули. Да и то: нужно было отдохнуть, ведь их так мало, что каждому
придется дежурить ночью.

Вечером распределили обязанности. Гуд с одним сипаем остался на катере,
а Брук с другим расположились на холме. Чтобы не дать врагу незаметно
подкрасться к самому пулемету, сипай занял пост поодаль, у колючей
проволоки.

Прошло всего несколько минут, и Брук услышал выстрел сипая. Вспыхнул
электрический фонарь. Брук увидел вокруг редкие черные точки: папуасы
наступали с трех сторон.

Застрочил пулемет, но больше для острастки, потому что попасть в каждую
отдельно лежащую фигуру очень трудно. Кроме того, Бруку было неудобно
стрелять и одновременно управляться с фонарем.

- Вот черти! - шептал он про себя. - Как по уставу наступают.

На катере раздался грохот, послышался звон разбитого стекла, захлопали
выстрелы. Брук повернул фонарь и увидел, что с противоположного берега катер
забрасывают камнями и засыпают стрелами. Пока он направил туда пулемет, с
катера бросили бомбу.

Этого хватило, чтобы дикари отступили и больше не совались к катеру.

Между тем раздались крики сзади. Брук оглянулся и увидел, что несколько
человек убегают от заграждения: они было бросились вперед, но наткнулись на
колючую проволоку и в ужасе пустились наутек. Брук дал им вслед очередь,
один упал - и все стихло.

Остаток ночи прошел без тревог.

Утром собрались все вчетвером и долго обсуждали ночное происшествие.

- По правде говоря, - сказал Брук, - мне уже страшновато стало, когда
они со всех сторон полезли, как мухи. Поди повертись с пулеметом. Если бы не
колючая проволока, плохо было бы дело.

- Зато теперь мы можем надеяться, что они больше не полезут, - сказал
Гуд. - Убедились, что не подступиться.

И верно, вторая и третья ночь прошли спокойно. Нигде не видно было
никаких признаков присутствия человека. Они уже выходили даже на охоту и
совсем успокоились - только считали дни, оставшиеся до возвращения
товарищей.

Пришла четвертая ночь. Гуд чувствовал себя очень скверно. Сильный
приступ лихорадки совсем уложил его. Сипай ухаживал на ним.

Вдруг что-то толкнуло катер с такой силой, что все задрожало, а сипай
даже рухнул на пол. Вскочив на ноги, он выбежал на палубу и выстрелил, чтобы
дать знать Бруку.

Тот тревожно крикнул: "Что там такое?" - и осветил катер.

Но ничего особенного не увидел: просто какое-то бревно плыло по течению
и с разгона налетело на катер. Бревно оттолкнули, оно поплыло дальше - и все
успокоилось.

Через полчаса - снова толчок, посильнее.

- Что за дьявол! - закричал внизу сипай. - Еще два бревна.

Оттолкнули и эти, но бревна появлялись снова и снова. Течение с такой
силой швыряло бревна на катер, что он едва держался. Где-то уже треснула
обшивка, под ногами забулькала вода. А бревна все неслись и неслись...

С холма прибежал на помощь второй сипай. Но и вдвоем они не
справлялись. Бревна лезли друг на друга, сгрудились перед катером в целый
затор, все сильнее и сильнее напирая на него. Сипаи выбивались из сил,
пытаясь растолкать этот затор по бревну, а Гуд не мог им помочь. Тогда
бросился на помощь Брук, но на полдороге остановился и закричал:

- Это ведь они, проклятые!.. Их работа... Это они нарочно! - И побежал
назад, к пулемету.

Стал светить в темноту, вглядываться, - никого не видно.

- Если ничего не выходит - заводите катер, там освободитесь! - крикнул
он вниз.

Но Гуд лежал чуть живой и не мог пустить машину. Сипаи взяли его под
руки, подвели к машине...

И тогда раздался этот грохот. Под напором воды вся масса бревен
сдвинулась с места и потянула за собой катер. Как бешеные понеслись бревна,
сталкиваясь и налетая друг на друга, и среди них - беспомощный катер. Он
поворачивался к течению то кормой, то бортом, пока не налетел на камень...

Брук услышал треск и увидел, как катер лег набок; еще минута-другая - и
он исчез за поворотом.

Три человека, оставшиеся на катере, ни о чем больше не могли думать,
кроме как о том, чтобы спастись, чтобы самим не погибнуть в этом пекле.

Когда катер лег набок и через борт хлынула вода, сипаи с большим трудом
выволокли Гуда и вместе с ним перебрались на корму.

А когда вдруг перед ними оказались папуасы, сипаи не могли оказать им
никакого сопротивления.

Папуасы растащили бревна, подтянули катер к берегу и преспокойно сняли
с него пленников.

А Брук ничего этого не слышал и не видел. Он остался один на холме со
своим пулеметом. Ночь была тихая и прекрасная, как и прежде. Брук и
вглядывался и вслушивался в темноту, но ничего особенного не замечал. Все
было спокойно.

И в сердце у него затеплилась надежда: а может, эта была простая
случайность, дикари тут ни при чем, может, товарищи вернутся, а катер они
подремонтируют?

Но прошла ночь - их нет. День прошел - нет. Значит, это все-таки работа
папуасов! Значит, теперь его черед. Но его живьем не возьмут!..

Наступала новая ночь, жуткая ночь... Он ожидал ее с большим ужасом, чем
тогда, когда был в плену у папуасов. Тогда, по крайней мере, он видел и
знал, что его ожидает, а тут...

Он сидел один высоко на холме, и ему казалось, что со всех сторон на
него глядят тысячи глаз. Света у него уже не было, фонарик не горел...

По временам ему начинало казаться, что к его холму крадутся папуасы, и
он открывал стрельбу наугад, чтобы только показать, что он начеку. Нервы
были страшно напряжены. Он не чувствовал ни малейшей усталости, хотя уже
вторую ночь не спал и целый день ничего не ел.

Было уже за полночь, но ни один звук не нарушал тишины. Снова появилась
надежда. Нет, наверно, это не папуасы! Наверно, само по себе: где-нибудь
буря повалила деревья на берегу реки, течение подхватило их и понесло.