поправлялась, но еще сильно страдала от боли, а мать лечила ее и ухаживала
за ней. Лила к этому времени уже совсем освоилась с нашим домом,
почувствовала себя членом нашей семьи и даже взяла на себя роль моего гида.
не позволяют их трогать.
вприпрыжку, с завистью глядя на мои скачки.
задумался: а ведь, быть может, эта девчушка попала в точку. Есть лошади,
которым необходим строгий мундштук: он направляет их, сдерживает. Без такого
мундштука от них было бы мало толку.
свободны от школы и, завидев нас, бросались нам навстречу, еще издали
выкрикивая свои маленькие новости. Они были уверены, что их новости гораздо
интереснее всех тех происшествий, которые могли выпасть на долю Лилы,
поэтому она выслушивала их весьма холодно, и тут же сообщала свои
собственные новости, не менее сенсационные.
кричала Салли с веранды, когда мы еще только входили в ворота.
был мне знаком еще по Уоллоби-крик.
Всей-то работы у меня осталось на неделю.
крепко.
детей. Нити переплетались, образуя пестрые узоры, а законченный рисунок был
результатом общей работы. Сейчас руки детей работали над моим узором, и меня
это радовало.
Нэлл - восьми, Лила - пяти и, наконец, трехлетний малыш Джим.
вслед; печенье, которое у меня было всегда для него наготове, помогало ему
удерживать слезы.
Она чрезвычайно бурно реагировала на все, что делалось вокруг. Рассказы о
жестоком обращении с животными приводили ее в отчаяние, ее возмущение бывало
глубже, чем у сестер, радость более острой, грусть и страдание труднее
переносимы. На Салли сильно действовала даже погода. Серые, промозглые дни
приводили ее в уныние.
утром.
мне по секрету:
травинок. Будто я по лугу каталась.
рассказывала мне о старшей сестре:
корольков.
стать "поломойкой". Она с большим рвением скребла полы в доме, но иногда
вдруг прерывала свое занятие и, сидя на корточках с тряпкой в руках,
задумывалась, глядя с улыбкой на свою работу. Сьюзэн была на редкость
аккуратна - не было случая, чтобы она забыла отправить письмо, если ей это
поручали, и всегда приносила домой от бакалейщика именно то, что
требовалось. Школу она не любила, там было слишком много самонадеянных
детей, свысока обращавшихся с ней, и, кроме того, она не знала, к чему
приложить там руки.
долго прочищала горло и откашливалась:
нее во время пения, она останавливалась:
мелодии девочка обычно сочиняла сама:
впереди, приплясывая; коровы провожали ее ленивыми взглядами: ее мелькающие
ручонки отвлекали их от жвачки.
крылышками. Видишь, Алан? Посмотри на меня.
и потому ища образ, который был бы мне ближе, чем маленькая птичка с
коричневыми крыльями.
попроще.
корову, которую мы только что потревожили своим шумом, - только, наверно,
они такие же, как люди, и каждая считает себя лучше всех других коров...
постепенно записи в моих блокнотах становились все более содержательными.
людьми, живущими ненастоящей жизнью, пирующими на развалинах горящего Рима.
человека, в его способность подняться духом над людской пошлостью. И только
близость с детьми которым открывался совсем иной, чудесный мир, где
благородные поступки, радость и счастье были не просто возможны, но и
обязательны, воскрешала во мне веру в будущее, которую я начал было терять
из-за невозможности найти работу.
ГЛАВА 2
Отвечала фирма Смог и Берне, галантерейный магазин на Флиндерс-стрит. Фирме
требовался младший клерк, хорошо знакомый с конторским делопроизводством. В
объявлении указывалось, что заявления будут приниматься только от студентов
Коммерческого колледжа, имеющих опыт в бухгалтерской работе.
владельцев, подыскивающих на маленькое жалованье юнца, который выполнял бы
работу взрослого. Отец недавно купил рессорную двуколку, под ее свежей
окраской скрывалась шпаклевка, которой были замазаны трещины, - результат
долгого пользования; в первые же дни после покупки шпаклевка начала кусками
выпадать. Человек, продавший повозку, пожал при расставании отцу руку -
поступок, который отец рассматривал как верх вероломства. После этого случая
отец стал считать всех городских торговцев мошенниками. Он советовал мне не
очень-то доверять фирме, желающей, чтобы младший клерк управлялся в конторе
один.
владелица фирмы Смог и Берне. Впоследствии я узнал, что когда-то она была
кухаркой мистера Бернса, богатого вдовца, потом его любовницей. Умирая, он
оставил ей магазин - источник своего богатства.
беспощадны, как у этой хищной птицы. Кожа на лице у нее была скверная,
темная, к уголкам губ сбегались морщины, сшивая их в полоску.
сверкали кольца - свидетельство ее успеха в мире наживы, на запястьях
красовались четыре браслета, в ушах - золотые серьги, на крепкой шее -
несколько нитей янтарных бус. Все в ней коробило и оскорбляло глаз, крикливо
возвещая ее победный марш от кухонной раковины до кабинета владелицы
предприятия.
сменилось выражением расчетливости, которое уже не покидало ее, пока она
подсчитывала, какую выгоду можно извлечь из моего физического недостатка.
Признаться, я никак не ожидал увидеть столь обнадеживающий признак.
почему? Ведь на вид она из тех, кто требует от своих служащих полной отдачи,
а это значит, что ей нужен человек, быстро вбегающий в комнату по звонку, а
не с трудом поднимающийся со стула калека. Миссис Смолпэк не стала терять
времени на окольные разговоры, как поступило бы на ее месте большинство
мужчин, она приняла решение сразу.
взглядом: - самый настоящий калека. Сколько вам лет?
но мне жаль вас. Я знаю, что никогда не найду равноценную замену тому
работнику, который уходит с этой должности, но ничего не поделаешь. Я возьму
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Майер Стефани
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Шилова Юлия