Чтение 16–й страницы книги ~Сухая ветка сирени~

Тихомирове, все так же машинально развернул, наконец, бумагу и
рассеянно посмотрел на нее.

28

Посмотрел и вздрогнул. На бумаге была нарисована схема местности.
И он сразу понял какой: того самого оврага-лощины, возле которой
Волосов совершил свое преступление. Строения, нанесенные пунктиром, и
строения, вычерченные сплошными линиями, крестики, кружочки,
полукружья с зазубринками, похожие на тактический знак стрелкового
окопа, волнистые замкнутые линии, квадратики и ромбики. И ни одного
какого-нибудь особого, единственно отметного знака.

- Узнаете? - спросил Николай у Тихомирова, протягивая ему схему.

Тихомиров мельком взглянул на схему и кивнул.

- Да. Это лощина возле совхозной овчарни и прилегающий к ней
район. Крестики, по-видимому, могилы погибших. Ромбики... Да, а
ромбики - некогда стоявшие там подбитые танки. Впрочем, их давно
вывезли в металлолом. Ну-с, старые окопы... воронки... заросли
сирени...

- Вы часто там бывали? - быстро спросил Грошев.

- Да. Даже сегодня.

Внутреннее напряжение, кажется, достигло предела. Десятки самых
противоречивых вариантов мелькали в голове, и Николай, мгновенно,
безжалостно отбрасывая их, отсортировывая факты и фактики, тасовал их,
расставляя в самых невероятных порядках, пока не родилась догадка.

- Скажите, Александр Иванович, свою машину вы перекрашивали не
только из эстетических соображений?

Тихомиров быстро исподлобья взглянул на Грошева и хмуро кивнул:

- Вы правы. Мне не хотелось скандалов в этом тихом и для меня
особом месте.

И тут к машине подошли старшина, Радкевичиус и незнакомый старший
лейтенант милиции. Он представился:

- Инспектор госавтоинспекции Новак. Прибыли вам в помощь.

- Очень хорошо, товарищи, - обрадовался Грошев. - Сейчас составим
акт изъятия денег из машины... - Он осекся, потому что чуть не сказал
"инженер-подполковника", но вовремя вспомнил, что сейчас это воинское
звание нужно употреблять с приставкой "в запасе". Нужно было сказать
"гражданина" или, что в таких случаях говорится гораздо реже,
"товарища".

И тут он уловил настороженный взгляд старшего лейтенанта Новака.
Для него, кажется, было очень важно, как назовет Грошев Тихомирова. И
Грошев твердо сказал:

- ...товарища Тихомирова.

Старший лейтенант отвел взгляд и протянул руку Тихомирову.

- Здравствуйте, товарищ подполковник.

- Здравствуйте, Новак, - ответил Тихомиров, пожимая руку. - А вы,
кажется, в чем-то усомнились?

В голосе Тихомирова звучала ирония. Новак воспринял это как
должное. Он пожал широкими плечами:

- Возможно... Такая работа. Всему верь и все проверяй. Ведь и вы,
сколько помнится, так учили...

Тихомиров внимательно всмотрелся в лицо старшего лейтенанта и
кивнул:

- Пожалуй, правильно.

Грошев обратился к Радкевичиусу:

- Скажите, у вас нет специалиста по сирени? Любителя,
какого-нибудь селекционера? В крайнем случае, толкового биолога или
краеведа?

Оперативник подумал, приглядываясь к Грошеву, - слишком уж
весело-деятельным казался он в эти минуты.

- Разве что в средней школе...

- Хорошо. Александр Иванович, наши все равно на дневке, а машина
у вас в порядке, как я понимаю. Может быть, поможете нам довести дело
до конца? Чтобы ни у вас, ни у нас не осталось ни малейших сомнений?

Спокойно-уверенное, веселое и деятельное настроение следователя,
кажется, заражало всех, и Тихомиров, подумав, с улыбкой кивнул:

- Ладно... Будем действовать, как учили: всякое дело или решение
обязательно доводить до конца.

Они распрощались со старшиной и поехали в местную среднюю школу,
потом разыскали биолога и показали ему сухую ветку сирени.

- Вы не смогли бы определить сорт этой сирени?

Биолог - пожилой, тучный мужчина - долго нюхал тронутые ржавчиной
увядания белые лепестки, рассматривал их на свету и, наконец,
нерешительно сообщил:

- По-моему, это так называемая обыкновенная русская сирень.
Отличается стойким запахом и неприхотливостью.

- А вы смогли бы по этой сухой ветке найти живой, растущий куст,
с которого она сорвана?

- Не знаю... Не ручаюсь... Я ведь не специалист по сирени.

- А специалиста вы не знаете? Такого бы, который не только
занимался сиренью, но и знал местные ее сорта?

- Не знаю... - Биолог, сомневаясь, крутил большой лысеющей
головой. - Дело серьезное, по-видимому... Впрочем, есть тут на хуторе
один старичок. У него, сколько помнится, есть неплохая коллекция... Но
впрочем, ручаться не могу...

На захлестнутом зеленью хуторе старичок-любитель, смешно
поддергивая сползающие ватные брюки, тоже нюхал и рассматривал ветку
сирени, но уже под лупой, и авторитетно подтвердил - обыкновенная
русская сирень, однако в этих местах она редка: ее вытеснили махровые
сорта. А жаль. Русская сирень, пожалуй, наиболее пахуча и
неприхотлива. Она служит незаменимым материалом для подвоев в
экспериментах, и настоящие селекционеры очень ею дорожат.

Собираясь в дорогу, любитель обстоятельно расписывал все
достоинства сирени, потом рассказал, как работает он и как работают
другие. В одиночестве, на хуторе, он редко встречался с посторонними
людьми и теперь рад был поговорить о своем любимом деле.

29

В лощине он оторвал от сухой ветки листок, еще раз понюхал его,
осмотрел и, кажется, даже лизнул и вместе с местными работниками ушел
влево от начала лощины. Грошев, Тихомиров и биолог пошли вправо.

Парило, прошибал пот, биолог дышал часто и шумно, но двигался
быстро, решительно. У очередной сиреневой заросли он останавливался,
срывал листок-другой и коричневато-бурые метелки соцветий, нюхал их,
сверял расположение прожилок, их форму, небрежно выбрасывал сорванное,
фыркал и шумно шел дальше.

Они добрались уже до того места, где лощина как бы впадала меж
пологих высот в просторную долину. Отсюда открывались далекие дали,
было особенно много оплывших воронок, окопов и искалеченных
кустарников.

- Какие здесь были бои! - вздохнул Тихомиров. - Какие бои! И вот
все зарастает.

В его голосе прозвучали страстные нотки. Он как будто жалел, что
жизнь заравнивает следы войны, и Грошеву это не понравилось.

- Скажите, как, на ваш взгляд, по каким ориентирам мог двигаться
в этих местах человек, который что-то здесь спрятал? Разумеется, в
пределах найденной схемы.

- Надо посмотреть схему.

Здесь, на местности, схема как бы ожила и быстро выдала свой
главный секрет: все нанесенные на нее ориентиры можно было
использовать при подходе к лощине со всех сторон.

- Мне кажется, что она составлена с таким расчетом, чтобы вывести
человека куда-то в центр, - задумчиво сообщил Тихомиров.

- Пожалуй... - согласился Грошев. - Крупные ориентиры - истоки и
устье, так сказать, лощины, овчарни, остатки хуторов, как правило, не
нанесены - составляющий схему их отлично помнил. А вот мелкие - окопы,
разбитые танки, которых на этот раз, к сожалению, уже нет, кустарник -
нанесены достаточно тщательно. И по ним можно довольно просто выйти к
нужной точке. Только вот к какой?

- Вот именно - к какой, - улыбнулся Тихомиров. - Я, признаться,
не совсем понимаю ваш замысел.

- Поймете, если получится.

- Может быть, спустимся вниз, на дно лощины?

- Да. Но у меня к вам просьба. Не могли бы вы сделать - вы ведь,
вероятно, все умеете - обыкновенный металлический щуп. Такой, каким на
фронте саперы искали мины в деревянных или глиняных оболочках - их,
как известно, обычные миноискатели не брали.

- Вы были на фронте? - с долей сомнения спросил Тихомиров.

- Конечно, не был. Но служил в армии. Уж что-что, а опыт войны мы
осваивали довольно успешно. Поэтому и поиск веду, если вы заметили, по
армейским правилам - от близких ориентиров к дальним. Чтобы ничего не
пропустить.

Тихомиров усмехнулся, кивнул и пошел к машине делать щуп. Как у
всякого истинного автолюбителя, у него в багажнике лежала своя
маленькая мастерская с набором нужных и главным образом ненужных
материалов.

Биолог исследовал последние заросли и вместе с Николаем спустился
вниз. Группа Радкевичиуса тоже окончила осмотр склонов и стала
спускаться вниз.