меня черт с утра пораньше спуститься к почтовому ящику! Вынул я, значит,
свеженький "МК" и потопал до хаты. Светка, ясное дело, еще дрыхла -- день-то
ведь как-никак женский! Я же пристроился на диване и, позевывая, принялся
лениво листать газетное чтиво. Поначалу вроде бы ничего достойного внимания
в глаза не бросилось, однако вскоре, как обычно, я добрался до хроники
происшествий -- и тут... Словно обухом по голове меня шибануло. Впиваюсь
зенками в газетные строки. Так и есть! Мой шанс, мужики, мой!
Северо-Восточном округе г. Москвы, на пересечении улиц Лескова и Коненкова,
проезжавшей автомашиной "Волга" был сбит столичный житель, назвавшийся
Иваном Помидоровым. Вызванная на место происшествия бригада "Скорой помощи"
доставила пострадавшего в ближайшую больницу".
паршивой "волжанке" тебя переехать! Около полудня, значит? Нормально,
времени уйма. Успею. Не боись, Помидорыч, вытащу я тебя из под колес этого
придурка-лихача, не дам сгинуть за здорово живешь. Жить до ста лет будешь,
это уж как пить дать. Вот только шмотки соберу -- и айда на доброе дело.
Лишь бы Светка не проснулась.
квартиры, -- и прямиком на пересечение Лескова и Коненкова. Только где вот
это пересечение, сразу-то я не въехал. Пришлось малость покуролесить по
Москве, народ поспрашивать, справочки кое-какие навести. А когда доперло до
меня, что пилить мне надобно аж на другой конец столицы, стал меня колотун
пробирать: а вдруг не успею? Однако на попятную идти негоже: там человек,
можно сказать, навстречу своей судьбе чешет, вот-вот на мостовой разляжется,
прямиком "волжанке" под колеса, а я тут "быть или не быть" решаю, словно
принц датский какой-нибудь. Шуганул я народец-то, чтоб под ногами не
мельтешил, и ломонулся в родной московский метрополитен. До места допилил
без проблем. Нашел-таки это дурацкое пересечение, за пятнадцать минут до
часа "Х". Успел, значит.
запросто, и пикнуть не успеешь, как бифштекс из тебя сделают, с кровью и
всеми твоими потрохами. Улочки здесь хоть и неширокие, зато шибко
оживленные: шпарят по ним авто, как оголтелые, под шестьдесят, а то и под
все восемьдесят.
Помидорычем оказаться может. А краем глаза на часы поглядываю: скоро ли
двенадцать стукнет?
в асфальт упирается, того и гляди, коньки отбросит. Ну чем, думаю, не
Помидоров? Таким только под колеса-то и ложиться.
новые ворота.
дедок -- и прямиком на ту сторону улицы. Ретиво так поскакал, вприпрыжку,
будто козел горный. Потом зыркнул на меня искоса, словно на психа
какого-нибудь, клюшкой своей погрозил и дальше поковылял.
высматривать очередную жертву. А тут как раз откуда ни возьмись мужичек
выныривает. Ногами кренделя выписывает, лыка ни в какую не вяжет, весь
набычился, напузырился -- и вот себе чешет, как танк, через дорогу. Хотел
было я его тормознуть -- вдруг это и есть мой Помидорыч? -- а он как ни в
чем не бывало, зигзагами, зигзагами, уже на тот берег выруливает. Нет,
думаю, не тот.
криминогенную обстановку, к прохожим пристаю со своими дурацкими вопросами,
искренне желая уберечь их от катастрофы, за руки их хватаю, в рожи
заглядываю -- а Ивана Помидорова все нет как нет. Как сквозь землю, сволочь,
провалился. Нет, думаю, так дело не пойдет, надо менять тактику. Занял я
позицию в самом центре перекрестка и принялся глотку драть:
Отзовись, мать твою! Слышишь, хуже будет! Хорош в кошки-мышки играть! Мне не
до шуток.
сцапаю!
откуда она на мою голову свалилась. Вот, думаю, влип так влип! По самые уши.
и авторитетно, по-отечески, заявляет:
долго. У нас это запросто. Не порть людям праздник -- на то мы есть. Усвоил?
это, думаю, такое? Я бросаю все свои дела, пилю на другой конец города,
спасать неведомого мне Ивана Помидорова, а им, оказывается, здесь и не
пахнет! Соврала, выходит, газетка-то? Прокололся, получается, Санта-Клаус
занзибарский? Вот и верь после этого людям!
хаты. Не сложилось у меня спасти Помидорыча. Несостыковочка вышла.
середке. Шпарю себе, вглубь себя глядючи, матерюсь с досады, по сторонам,
ясное дело, не гляжу. И вдруг... Шарахнуло меня что-то, да так шарахнуло,
что в глазах потемнело от боли, а потом швырнуло куда-то в сторону.
Шлепнулся я в снежное месиво, изрядно подтаившее по случаю международного
женского дня, -- и лежу. Лень какая-то нашла на меня: не хочу вставать -- и
все тут. Потом малость оклемался, чайником по сторонам вертеть начал,
любопытства ради. Гляжу: "волжанка" белая поперек улицы стоит, метрах в пяти
от меня. Нехорошо как-то стоит, неправильно. А тут и народец какой-то
сбегаться начал, все больше к моей персоне лежачей. Шум, гам, тарарам,
"Человека сшибло!" -- кричат. А кого, думаю, сшибло, когда все вокруг
живы-здоровы? Неужто Помидорыча моего?
"волжанка", выходит, меня и боднула, когда я по шоссейке-то топал, в унынии
своем не видя ничего вокруг!
хоть тресни! Народец-то подсоблять мне вроде как начал, да только я не
дался.
Помидорыча я искал, вас всех ветром повыдуло, а теперь все тут как тут,
налипли, будто мухи на дерьмо.
на мостовой в позе "жертвы ДТП". Вот и осерчал сверх всякой меры.
она на удивление быстро. Случаются же еще в жизни чудеса!
вывалился флегматичный увалень, назвавшийся врачом.
репой.
обернулся он к медсестричке, -- тащи-ка сюда носилки. Будем брать молодца.
Вот ноги-то и подкосились, верно говорю? -- Он игриво подмигнул.
мораль о вреде алкоголизма читать удумал!
упакуем, болезного. Зинуля, как там носилки?
"волжанки" под локотки и учинили ему допрос с пристрастием. Он аж позеленел,
бедняга, трясется весь, зуб на зуб не попадает. Ну, думаю, кранты парню.
взвалили меня на носилки и сунули "рафику" в зад. А я ничего, не ерепенюсь:
пущай, думаю, покатают на халяву. Доктор, пыхтя, уселся впереди, возле
водилы, а медсестричка в салоне пристроилась, у моего изголовья. Вынула
какую-то бумаженцию, щелкнула авторучкой.
отмочить. Очень уж я не в себе тогда был.
Иван Помидоров. Столичный житель. Везите меня в ближайшую больницу!
доктор. -- Гриша, в двадцатую его.
валяться. Как только "Скорая" меня тамошним живорезам сдала, так я сразу и
утек, прямо из приемного отделения. Нога-то к тому времени у меня почти
прошла: оказывается, синяком отделался Василь Петрович, на правой ляжке.
Пустяк, в общем.
Все никак в толк взять не могу: откуда этот самый Иван Помидоров взялся? То
ли я его придумал, когда Зинуля, медсестричка из "Скорой", с меня показания
снимала, а через меня он в газету завтрашнюю попал, -- то ли наоборот, с
газеты-то все и пошло? Где тут первопричина, а где, так сказать,