дыбом, стоило этой троице "запеть". Не берусь утверждать, что сразу стал
получать удовольствие.
очередного выступления. К сожалению, описать все это совершенно
невозможно: ведь я могу пользоваться только терминологией, относящейся к
человеческой музыке, а к этому случаю она абсолютно неприменима и только
может ввести читателя в заблуждение. Ограничусь тем, что просто скажу:
этот громкоголосый и задушевный ансамбль по-настоящему трогал; пожалуй,
редко меня так волновало даже самое проникновенное исполнение органных
произведений.
Какие-нибудь три-четыре минуты - и все. Волки расходятся, напоследок
помахав хвостами, потеревшись носами и вообще выказав все знаки
дружелюбия, взаимного расположения и полного удовлетворения. Ангелина
неохотно направляется к логову, то и дело оглядываясь на Георга и
Альберта, которые уже трусят по одной из охотничьих троп. По всему видно,
что ей безумно хочется присоединиться к охотникам, но вместо этого она
идет к волчатам, чтобы сдаться на их милость - горят ли они желанием
обедать или играть.
ведущих на север или северо-запад, направились на восток, в
противоположную сторону от избушки Майка и моего наблюдательного пункта.
меня обернуться. Это возвратился Утек, но он был не один. С ним шли три
эскимоса; они застенчиво улыбались, смущенные предстоящей встречей со
странным каблуком, которого интересуют волки.
нынешней ночью, и я поспешил присоединиться к пришельцам на марше к
избушке. Майк был дома и приветствовал прибывших как старых друзей. Спустя
некоторое время я улучил минутку и задал ему несколько вопросов.
придут сюда.
Мили сообщил о проходе эскимосов через его территорию. Утек пытался все
объяснить, но ты его не понял: в конце концов он вынужден был уйти, чтобы
встретить друзей.
образ жизни ей надоел. Когда Георг и Альберт по вечерам отправлялись на
охоту, она провожала их - вначале не дальше сотни шагов от логова, но
однажды пробежала свыше четырехсот метров, а затем нехотя повернула к
дому.
давно соблазнял Ангелину принять участие в ночных скитаниях по тундре.
Как-то раз он даже задержал выход на охоту на битый час, стараясь увлечь
подругу за собой, так что Альберт потерял терпение и ушел один.
где в окружении волчат лежала Ангелина, нежно ее обнюхивал, неистово
размахивая хвостом, и с надеждой устремлялся к одной из охотничьих тропок.
И каждый раз, видя, что она не идет за ним, волк возвращался на бугор и
понуро выжидал несколько минут, после чего возобновлял попытку. Когда же
он наконец решился уйти, то являл собой печальную картину глубочайшего
разочарования и уныния: голова и хвост были опущены так низко, что,
казалось, зверь не уходит, а уползает.
Ангелины благополучие волчат было превыше всего, хотя они уже повзрослели,
приобрели некоторую самостоятельность и требовали гораздо меньше внимания.
дней по своим делам. Волки, как обычно, начали традиционный концерт перед
уходом на охоту. На этот раз Ангелина превзошла самое себя: в ее высоком
голосе прозвучала такая жажда свободы, что я готов был предложить
собственные услуги для присмотра за волчатами на время ее отсуствия.
Однако мне не стоило беспокоится. Призыв, а возможно непосредственный
приказ, дошел и до Альберта; так или иначе, по окончании пения Ангелина и
Георг весело убежали, а Альберт угрюмо поплелся к логову, и покорно обрек
себя в жертву неистовым волчатам.
прервать.
Лишь к девяти часам на гребне показались Георг и Альберт.
вынюхивания и коротких остановок, во время которых они внимательно
разглядывали окрестности, волки разошлись. Георг взобрался на самое
высокое место песчаного вала и пристально всматривался в тундру с востока
и с юга, а Альберт побежал к северному концу оза, лег на каменистом бугре
и устремил взор на запад.
поведением самцов крайне меня встревожило. Мысль о том, что с Ангелиной
что-то случилось, болезненно отозвалось во мне. Я даже не подозревал,
насколько к ней привязан, и теперь, когда она, видимо, пропала, искренне
переживал ее гибель.
Ангелины, но она опередила меня. Взглянув напоследок в подзорную трубу, я
вдруг увидел, что волчица вылезла из логова и побежала через оз. В первый
момент мне не удалось определить, что она тащит в зубах, но затем я с
удивлением разглядел, что это волчонок.
волчица довольно быстро пересекла склон по диагонали и скрылась в низких
зарослях стланцевой ели. Минут через пятнадцать она вернулась за следующим
волчонком, потом еще за одним, а около десяти часов утра унесла
последнего.
покинули свои сторожевые посты - они, очевидно, охраняли переезд семьи - и
поспешили за ней, оставив меня мрачно созерцать опустевший ландшафт.
Происшедшее совершенно меня обескуражило: вероятно, я чем-то настолько
досадил волкам, что вынудил их покинуть логово. (Другое обьяснение этому
массовому исходу попросту не приходило мне в голову). В таком случае
следовать за ними бессмысленно. Не зная, что делать, я поспешил в избушку,
чтобы посоветоваться с Утеком.
время года - явление нормальное для каждой волчьей семьи. Он обьяснял это
несколькими причинами. Во-первых, волчат "отняли от груди", а в
непосредственной близости от логова нет воды. Поэтому необходимо перевести
их в такое место, где можно утолять жажду не из материнских сосков.
Во-вторых, волчата выросли и в логове им тесно. В-третьих, - и это,
пожалуй, самое важное - молодняку пора прощаться с детством и начинать
учение.
чтобы всюду сопровождать родителей, - так переводил Майк объяснения Утека.
- Поэтому старые волки отыскали для них новое место, и теперь волчатам
достаточно простора, пусть спокойно бегают и познают мир.
мы перенесли туда палатку, выбрав для нее место, откуда частично
просматривалось обиталище волков.
узкое ущелье с отвесными стенами, заваленное огромными валунами. Внизу
раскинулось поросшее травой болотце, оно кишело полевками, - лучшего места
для обучения волчат охотничьей азбуке не сыскать. Чтобы выбраться из
ущелья, нужно ловко лазать, а этого волчата еще не умели, поэтому их можно
было спокойно оставлять одних, не опасаясь, что они убегут и заблудятся. В
случае нападения других хищников, водящихся в тундре, - песцов и ястребов
- волчата смогут постоять за себя, они уже достаточно сильны.
этого не находил - нагромождение валунов мешало моим наблюдениям. К тому
же карибу начали понемногу возвращаться с севера, и охотничий азарт
полностью овладел тремя моими волками. И хотя они по-прежнему проводили
большую часть дня в летнем логове или поблизости от него, ночные походы
так изнуряли их, что они только и делали, что спали.
отскуки - он влюбился.
Майк поспешно уехал к своим и взял всех собак - не из страха, что они
попадут под скальпели, которых у меня было великое множество (как я тогда
подумал), а по той простой причине, что их нечем кормить, когда нет
карибу. Весь июнь упряжка оставалась у эскимосов, чье стойбище находилось
на территории летнего выпаса оленей. Теперь, когда карибу возвращались на
юг, эскимос, державший у себя собак, привел их обратно.
эскимосские лайки отнюдь не являются полуприрученными волками, хотя вполне