Будку, здорового хлопца, который был крупней меня. И который выбрал меня,
считая, что я слабак.
Видел, как нас повели к яру, смекнул, что наши дела дрянь, и побежал за
Валькой.
могли и тебя отлупить за компанию...
сбежался бы! И думаешь, я царапаться не умею? Пусть бы кто только тронул,
его бы мать родная не узнала!
мол, какая дивчина, вот это дивчина! Я кивнул в ответ: да, дескать, молодец
дивчина, бог с ней...
меня был, как будто корова жевала. А делать нечего, Максим Валерьянович
давно уже ждет, нужно идти.
милостивые государи!"), потом внимательно посмотрел на меня и неожиданно
сделал предостерегающий жест рукой, хоть я и не собирался ничего говорить:
Пограничный инцидент. Причин не выясняю, но думаю, нечто чрезвычайно важное
- дело чести... Требование сатисфакции. Дуэль. Несмотря на трудности, вы
вышли победителем. Так?
легко.
сказал:
раз вовремя пришли.
минуты мы услышали, как возле хатки Максима Валерьяновича остановилась
машина, хлопнула дверца, и тут же чей-то молодой голос раздался во дворе:
волшебного, фантастического мира кино. И как-то обидно, что они на вид такие
простенькие и неказистые. И такие низенькие - не то что перелезть,
перепрыгнуть можно. Я разве такие бы сделал для киностудии! Ну хотя бы как
те... перед Зимним дворцом, через которые в фильме "Ленин в Октябре" матросы
перелезают. А то бы и еще выше. Киностудия ведь, а не что-нибудь!
территорию студии.
такой, что конца не видно! Будто мы и не па студию попали, а в совхоз...
шепчет Ява.
какие бывают на шоссе). На одном из щитов Ява прочел: "Искусство принадлежит
народу". "...Из всех искусств для нас важнейшее - кино (В. И. Ленин)".
(А. П. Чехов)".
измятая, грязная; на душе кошки скребут, как про часы вспомнишь... Лишь в
мыслях своих я был великолепен и совершал поступки прекрасные и благородные.
Да ведь мысли-то никому не видны...
дверям киностудии. Вот это- двери! До чего же интересные! Крутятся! Как винт
парохода или колесо водяной мельницы (только на попа поставленные). Толкнешь
одну дверь, а другая уж тебя догоняет и по спине лупит. Ну и двери!
сморщился. И я тоже. Больницей пахло. Там, слева, было что-то вроде
амбулатории. Да, подумал я, видно, не такое уж это безопасное дело - кино
создавать, раз медицина наготове.
коридором. Мы с Явой не раз читали про киностудию в книжках (и у Кассиля, и
у других), что когда попадаешь туда, то чудеса начинаются сразу же в
коридоре:
прикуривает у Героя Советского Союза, а гордая морская царица рассказывает
простой колхознице о том, какую чудесную кофточку купила она вчера в
универмаге.
по коридору почему-то ходили самые обыкновенные люди в самых обыкновенных
костюмах (некоторые в спецовках, как на фабрике!), и никаких тебе
гладиаторов, и никаких царей... Наверно, мы попали в такой день, когда
интересных съемок на студии не было. Не повезло нам!
в зеленой военной фуражке, в гимнастерке с портупеей. Высокий, стройный, с
суровым лицом...
Максим Валерьянович тоже улыбнулся и поздоровался с ним. Когда мы
разминулись, я набрался смелости и спросил Максима Валерьяновича:
Прекрасный человек... Пожарник... Отвечает на студии за пожарную охрану.
глаза, буркнул Ява.
(а люди в коридоре толпились, как на Крещатике), здоровались с Максимом
Валерьяновичем. Ну просто, как в селе - "здрасте" на каждом шагу.
табличка: "Съемочная группа "Поцелуйте меня, друзья!" За дверью стоял
страшный гвалт. Казалось, что там полно людей, которые кричат и ссорятся
между собой. Но когда Максим Валерьянович отворил дверь и мы вошли,
оказалось, что в комнате всего один человек. Он был уже немолодой (лет за
пятьдесят), но еще бодр и крепок, с огромной копной черных волос на
голове... Сидя па столе, он ругался по телефону, не смолкая ни на миг и
перебивая сам себя:
солнечную погоду, понимаете... Без осадков! А дали что? Что вы мне дали,
понимаете... Поглядите в окно! - Он ткнул рукой в сторону окна. - У вас есть
окно? Полюбуйтесь, понимаете! Осадки, чтоб им пусто было! Полное небо
осадков! Осадки, и никакого, понимаете, просвета...
стола и порывисто обнял и поцеловал Максима Валерьяновича: - Здрасте,
дорогой! Вот ругался с этими... как их... с вещунами погоды...
пальцем телефону. - Не можете, так хоть голову не морочьте! У меня,
понимаете, Юлю послезавтра "Ленфильм" забирает. Уж билет на самолет есть, а
я еще натуру не снял из-за них... из-за этих вот, понимаете, осадков...
Придется сегодня снова снимать в павильоне... Все уже там... Бежим...
Быстренько...
"Поцелуйте меня, друзья!" очень вежливо перебил его:
груди и склонил голову. - После съемки... Все дела после съемки... Самое
неотложное дело сейчас - съемка... Быстренько на площадку... На площадку! И
вы тоже... Я вас приглашаю, дорогие мои, - повернулся он к нам. - Только,
конечно, чтоб тихо, понимаете, чтоб... не то, понимаете...
будет интересно... Хотите?
хлопнув в ладоши: "Ой, как здорово!" Ява гордо посмотрел на нее: как-никак,
а это благодаря нам она попала на киностудию, да еще и на съемки, а то, хоть
и живет в Киеве, съемок сроду не видала.
дождь угадать! У нас на селе каждая бабуля за три дня вперед вам дождь
предскажет. Примет же верных сколько хочешь. И по тому, как ветер крутит -
на порог или с порога. И как куры себя ведут. И как солнце садится... А
иногда деревья подсказывают... Завели бы себе на метеостанции кур - и хлопот
бы не знали! Не срывали бы тогда киносъемок!"
завода. Потолок вверху почти не видно... И мы все сразу какие-то
маленькие-маленькие стали... Идем, идем, идем - и конца нет.
человечек. Еще издали он замахал руками и закричал:
расцеловались. Потом он поцеловал Максима Валерьяновича. Я уже боялся, что
он и нас начнет целовать, но тот лишь помахал нам рукой и сказал:
Мацумото Сэйте
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман