этого здания, через 11 остановок метро, было место, где меня любили, уважали
и не видели никакой связи между мной и щеткой для унитазов.
я могла думать только одно: "Нет. Ты выдумала этот дом и этих людей. Если ты
думаешь, что они существовали до того, как тебя сюда назначили, ты
ошибаешься. Открой глаза: что значит плоть человеческая в сравнении с
вечностью фаянсовой сантехники? Вспомни фотографии разбомбленных городов:
люди мертвы, дома скошены, но унитазы гордо возвышаются к небу, рассевшись
на насестах водопроводных труб в состоянии эрекции. Когда произойдет
апокалипсис, города превратятся в сплошные леса из унитазов. Тихая комната,
где ты проводишь ночь, люди, которых ты любишь, все это успокоительные
иллюзии. Существам, выполняющим столь жалкую работу, по мнению Ницше,
свойственно создавать себе иллюзорный мир, земной или небесный рай, в
который они пытаются верить, чтобы найти утешение в своих зловонных
условиях. Их воображаемый эдем настолько прекрасен, насколько гнусна их
работенка. Поверь мне: кроме уборных на 44 этаже ничего больше не
существует. Все только здесь и сейчас".
смотрела в конец пути. Там невозможно было ни разглядеть, ни вообразить себе
никакого жилища. "Ты прекрасно видишь: эта тихая обитель -- плод твоего
воображения".
Я единственный человек, с которым произошло такое чудо. Дефенестрация спасла
мне жизнь.
способна определить, тянулось ли оно медленно или быстро. Моя память стала
похожа на рычаг для спуска воды. Вечером я его нажимала. Воображаемая щетка
устраняла остатки нечистот.
утро мой мозговой унитаз вновь обретал ту грязь, с которой расставался
вечером.
место для медитации. Для меня, ставшей туалетной кармелиткой, представился
случай для размышлений. И я поняла там одну важную вещь: жизнь в Японии --
это работа.
трактатах, посвященных этой стране. Но одно дело прочесть, другое дело --
прожить. Я могла реально ощутить, что это значило для служащих компании
Юмимото и для меня самой.
унизительной. Но этого было не достаточно, чтобы я позавидовала положению
остальных. Оно было столь же ничтожно, как и мое.
были в моих глазах жертвами, положенными на алтарь божества, лишенного
всякого величия и таинственности. На протяжении вечности покорные рабы
посвящали свою жизнь действительности, обгонявшей их: раньше, по крайней
мере, они думали, что в этом есть нечто мистическое. Теперь же они не могли
больше себя обманывать. Они зря проживали свою жизнь.
удивляюсь тому, что самоубийства не происходят там еще чаще.
предприятия? Обязательная кружка пива в компании таких же измученных, как и
он сам, коллег, часы в переполненном метро, уже заснувшая супруга, усталые
дети, сон, засасывающий подобно водовороту, редкий отпуск, с которым никто
не знает, что делать: во всем этом нет ничего, что заслуживает название
жизни.
отношению к другим нациям.
мой контракт заканчивался, а значит, речь об увольнении не шла. И все-таки
это было так. Я не могла дождаться вечера 7 января 1991 и уйти,
ограничившись несколькими рукопожатиями. В стране, где до недавнего времени,
по контракту или нет, нанимались на работу навсегда, невозможно было
покинуть рабочее место, не исполнив при этом всех формальностей.
ступени иерархической структуры, то есть четыре раза, начиная с подножия
пирамиды: сначала Фубуки, затем господин Саито, потом господин Омоши и,
наконец, господин Ганеда.
необходимо было соблюсти главное правило, а именно: ни на что не жаловаться.
ни в коем случае повлиять на хорошие отношения между Бельгией и страной
Восходящего Солнца. Значит, нельзя было дать понять, что хотя бы один японец
повел себя некорректно по отношению ко мне. Единственная причина, которую я
имела право назвать, - поскольку мне необходимо было объяснить причину, по
которой я покидала столь завидный пост, - могла быть передана только от
первого лица единственного числа.
заблуждения на свой счет. Это было смешно, но я решила, что служащие Юмимото
были бы только признательны мне за то, что таким образом они не теряли лица
и сразу опровергли бы меня, протестуя: "Не говорите о себе так плохо, вы
очень хороший человек!"
после обеда в пустом кабинете. В тот момент, когда я увидела ее, бес шепнул
мне: "Скажи ей, что в качестве мадам Пипи ты можешь заработать больше в
другом месте". Мне пришлось побороться с нечистым, чтобы усмирить его, и я
уже готова была расхохотаться, когда уселась напротив красавицы.
останешься только при условии, что возле унитазов поставят тарелочку, куда
каждый будет бросать по 50 йен".
так нелегко, что я не могла заговорить.
возможно, что придало мне смиренный вид, который должен был удовлетворить
мою начальницу.
сожалением, на которое только способна, что не смогу возобновить его.
вторила ей карикатурным ответом:
себя. Я буду ей бесконечно за это благодарна. Увы, я оказалась не на высоте
и не смогла оправдать чести, оказанной мне.
то, что я несла, казалось мне смешным. Фубуки же не видела в этом ничего
смешного, поскольку она сказала мне:
с изумлением. Как можно спрашивать, почему я оказалась не на высоте в
уборной? Неужели ее желание унизить меня было столь сильно? И если так, то
каковы были ее настоящие чувства, которые она испытывала ко мне?
следующую грандиозную чушь:
необходимо обладать, чтобы чистить загаженный унитаз, как увидеть, придется
ли по вкусу моей мучительнице такое гротескное доказательство моей
покорности.
непроницаемым, мне понадобился бы сейсмограф, чтобы уловить легкое сжатие ее
челюстей, произведенное моим ответом: она наслаждалась.
мозгом.
справедливый ответ:
неполноценность среднего западного мозга. Не думаете ли вы, что причина этой
недееспособности проистекает из ограниченности вашего собственного мозга?
что вы не симулировали свою глупость.
голосу, что в горле у нее пересохло. Я была счастлива, наконец, подарить ей
момент удовольствия.