Чтение 16–й страницы книги ~Штурмовики над Днепром~

Александрович Заворыкин. Высокий, подтянутый, энергичный, он сразу пришелся
всем по душе. Я остался заместителем у нового комэска. Такое перемещение
меня более чем устраивало. Иван Александрович был старше меня годами и
опытом, у него было чему поучиться. Меня же больше интересовала чисто боевая
работа, хотя командование полка дало понять - в заместителях мне ходить
недолго. Новую, третью эскадрилью возглавлял старший лейтенант Ходоров, ее
пополнили боевыми летчиками. В нее вошли мои товарищи Александр Амбарное и
старший лейтенант Иван Устинов. Первая эскадрилья теперь наполовину состояла
из молодежи. После нового распределения к нам были назначены молодые летчики
Виктор Смирнов, Василий Свалов, Александр Игнатенко, Николай Маркелов, Борис
Остапенко. Все они были комсомольцами. Комсорг эскадрильи Геннадий Щукин
радовался такому пополнению, рассказал новичкам о боевых традициях полка,
его боевой славе, добытой в тяжелых боях с фашистами. Время было горячее, в
марте над Кубанью разразилось ожесточенное воздушное сражение, в котором с
обеих сторон участвовало большое количество самолетов разных типов. Печать и
радио сообщили имена советских асов, диктовавших фашистским летчикам свои
условия боя. Они побеждали врага, применяя новые тактические приемы. Именно
на Кубани я впервые услышал о мастерстве А. И. Покрышкина, о его знаменитой
формуле боя: высота - скорость - маневр - огонь. И хотя А. И. Покрышкин вел
речь об истребителях, эту формулу умело применяли и штурмовики. Правда, у
нас было свое понятие высоты и многие свои приемы, но принцип действия
оставался один - наступательный.
С накоплением боевого опыта назрела необходимость проанализировать
тактику боевого применения штурмовиков Ил-2, обменяться опытом воздушных
боев, тактическими находками и новинками. Этому и были посвящены трехдневные
сборы командиров эскадрилий и их заместителей шести штурмовых авиационных
полков. На сборах обсуждалось два вопроса: об использовании радиосвязи на
Ил-2 и о тактике штурмовой авиации, перешедшей на новую организацию. Основой
опыта служили бои за Сталинград, приводились также примеры применения
штурмовиков и на других фронтах. В последнее время радиосвязь активно
входила в нашу фронтовую жизнь, потому и уделили ей на сборах много
внимания. На всех двухместных самолетах, которыми был вооружен корпус,
стояли радиоприемники, а на каждом третьем - радиопередатчики. Батальоны
аэродромного обслуживания (БАО) обеспечивались наземными связными
радиостанциями на автомашинах. Появились радиостанции на старте аэродрома. В
период активных воздушных операций предполагалось высылать в наземные войска
авиационного представителя для управления самолетами над полем боя.
Вот это то, что нужно! Отсутствие такого квалифицированного управления
часто снижало эффективность штурмовых ударов. Ни одного полета без
радиосвязи! Хорошее требование. Главное, что оно подкреплено материально. В
штат полка вводились должности начальника связи и радиомехаников. Теперь
шлемофоны, без которых мы не могли вести радиосвязь, стали неотъемлемой
экипировкой летчика. Злободневным был вопрос о боевых порядках, о тактике
действия штурмовиков над полем боя. В небе Калмыкии мы убедились: боевой
порядок звена и эскадрильи в виде клина, взятый из бомбардировочной авиации,
для штурмовиков не подходит. Бомбардировщики наносят удар по крупноразмерным
целям и с горизонтального полета. Для "илов" же лучше "пеленг" (боевой
порядок самолетов в виде уступов вправо или влево от ведущего). Такой строй
позволял свободно маневрировать, перестраиваться. Перемены коснулись и
звеньев. В них стало вместо трех четыре самолета" то есть две пары.
Воздушные бои подсказали: пара - самая лучшая боевая единица.
И еще одну новинку, рожденную во фронтовых боях, признали на сборах.
Атаку целей над полем боя рекомендовалось вести из боевого порядка "круг
самолетов". Как это выглядело на деле? Группа подходила к цели в пеленге.
Выполнив первый заход на цель, ведущий энергичным маневром заходил в хвост
замыкающему группы. Остальные самолеты повторяли маневр, образуя вертящийся
круг, наклоненный к земле при пикировании на цель. Такой круг свободно
замыкали шесть "илов" на дистанциях 600 - 800 метров. Преимущества "круга"
особенно сказывались при самообороне штурмовиков, атакованных вражескими
истребителями: выстроившись "кругом", "илы" получали возможность прикрывать
огнем друг друга. Пока кольцо не разорвется, противник не сунется под пушки
и пулеметы. Помогал этот боевой порядок и в момент поддержки своих войск,
атакующих врага. Прижатый к земле непрерывным огнем штурмовиков, враг не мог
оказать сильного сопротивления нашей атакующей пехоте. "Круг" не ограничивал
инициативу летчика, который мог самостоятельно выбирать цель и решать, какой
вид оружия применить. Вблизи линии фронта рекомендовалось проводить атаки
параллельно переднему краю это исключало случайные удары по своим войскам.
Однако остались и нерешенные проблемы. Большую сложность представляли
выход из боя и сбор группы. Опыт подсказывал два способа решения задачи.
Первый: не размыкая круга, перемещать его, вытягивая в сторону своих войск.
Второй - выход на свою территорию "змейкой". Первый способ был надежнее во
время обороны. Однако при нем требовалось больше времени и горючего. Второй
был рациональнее, хотя и сложнее. В этом случае командир группы, прикрыв
атаку последнего самолета, энергично разворачивался в сторону, обратную
кругу, словно распрямляя его, затем шел со своими ведомыми на встречных
курсах, готовый отсечь вражеские истребители, если они увяжутся за
последним, замыкающим штурмовиком. Поравнявшись с ним, командир
разворачивался в сторону своих войск. Ведомые повторяли маневр ведущего.
Так, виток за витком, прижимаясь к земле, чтобы исключить атаки снизу,
прикрываясь сверху огнем воздушных стрелков, группа выходила из боя.
Отработка таких маневров требовала четкости в управлении, слаженности и
взаимопонимания летчиков. Это избавляло группу от лишних потерь. После
сборов мы начали усиленные тренировки в отработке рекомендованных
тактических приемов. После полетов летчики выходили из кабин мокрые от пота,
но довольные. Они убеждались в том, что смогут не только успешно выполнить
боевую задачу, но в случае необходимости и защитить себя от "мессеров" и
"фоккеров". Готовясь к предстоящим воздушным схваткам, мы старались как
можно эффективнее использовать каждую минуту учебы. Авиаторы претворяли в
жизнь суворовское правило: трудно в учении, легко в бою. Или: больше пота в
учебе, меньше крови в бою. И хотя фашистское командование сосредоточило на
Кубани большую массу авиации, надеясь добиться здесь господства в воздухе,
это не испугало наших авиаторов. Теперь уже были другие времена: окрепла
советская авиация, пополнилась самолетами, ее летчики научились бить
фашистских асов. И сейчас они шли в бой с уверенностью в победе. Наступила
весна... Как волнует она молодые сердца, какие рождает мысли и думы! В садах
поют соловьи, сальские степи покрыты буйной зеленью. Весь аэродром наполнен
терпкими запахами цветов, молодой травы и парами бензина от разогретых
самолетов. Там непрестанно идут полеты, не смолкает моторный гул. Летчики
отрабатывают поиск цели и выход на нее, способы атак. Тренируются в
слетанности пар, в бреющих полетах, отрабатывают индивидуальный пилотаж.
Воздушные стрелки учатся в воздухе правильно определять дистанцию до цели. А
по вечерам, когда прекращаются полеты, после их разборов и анализов молодежь
собирается у совхозного клуба. И словно не было перегрузок на виражах, до
тумана в глазах. Звучат песни, шутки, смех. Оказывается, Алексей Будяк
хорошо играет на гитаре, трогательно поет родные украинские песни. Да так
выводит, что за душу берет. А когда запоет "Землянку", все стихает вокруг,
слышны только протяжные вздохи.
Я хочу, чтобы слышала ты, Как тоскует мой голос живой,
- задушевно поет Алексей.
И кто знает, где в эту минуту бродят мысли авиаторов. У многих, как и у
лейтенанта Будяка, родные и любимые находятся по ту сторону фронта, на
оккупированной врагом территории. Далеко отсюда мой отчий дом. Слушая песню,
я ушел думами в прошлое, вспоминая свои родные места - живописный уголок
русской земли.
С детских лет хранит моя память пологие холмы Валдайской возвышенности,
поросшие мхом огромные валуны ледниковой эпохи, широкие зеленые луга,
стройные сосновые рощи, голубые глаза бесчисленных озер. На холмах Псковщины
стоят села Михайловское, Тригорское, Святогорский монастырь. Их названия
освящены славой великого русского поэта А. С. Пушкина. Мой отец, имевший
пять классов образования, считался по тому времени человеком грамотным.
Многие пушкинские строки он знал наизусть и часто повторял нам, своим детям.
Так в наш бедный крестьянский дом проник свет прекрасной поэзии. Может,
поэтому и я, когда пришло время идти в школу, уже мог читать и знал наизусть
многие пушкинские сказки. Наша деревня Болваново была настоящей глушью. Ее
девять дворов, разбросанных на пригорке, робко смотрели на мир
подслеповатыми глазницами маленьких окон. Жители села были почти сплошь
неграмотными. В двенадцать лет, будучи пионером, я участвовал в ликвидации
безграмотности.
Сейчас слово "ликбез" не всем понятно. Но в конце двадцатых, начале
тридцатых годов оно было не менее популярным, чем Магнитка, Днепрогэс,
Комсомольск-на-Амуре, ХТЗ... Эти слова тогда проникали в самые глухие уголки
помолодевшей Советской России, будоражили юные умы, души. Школьные годы
запомнились мне своей заполненностью, активностью. Мы учились в школе и
работали в только что созданном колхозе, участвовали в различных кружках
самодеятельности, помогали крестьянам овладевать грамотой. Однажды весенним
вечером нас, пионеров, собрали в сельском клубе. Его деревянные стены
выглядели нарядно, празднично. Через всю сцену был протянут плакат:
"Приветствуем достойное пополнение Ленинского комсомола!"
Мы давно ждали этого дня, волновались - а вдруг откажут? Правда, все
вроде было в порядке: Пальмовы с деда-прадеда - труженики-пахарей. Что
касается моей учебы, то здесь тоже все было в норме: ходил в отличниках,
числился активистом. И все же я переживал. Наверное потому, что прием в
комсомол - очень ответственный момент в жизни подростка. На сцену поднялись
председатель колхоза, учителя.
Пионервожатый объявил:
- Сегодня мы передаем своих лучших пионеров в ряды Ленинского
комсомола.
И начал называть фамилии по алфавиту. Дошла очередь и до меня. Я вышел
на сцену и дал, по примеру товарищей, клятвенное обещание быть достойным
высокого звания комсомольца. Я был ровесником Советской страны. Ей тогда