Чтение 16–й страницы книги ~Сестрички не промах~

- Зачем весной? Летом. - Тут он задумался и сказал:

- Аккурат в ту ночь, когда соседский дом сгорел. Тогда и прорвало.
Мамаша, покойная, все твердила: мол, беда одна не ходит.

- Я вот еще что спросить хотела, - начала я. - Ленкиного ухажера как
звали?

Евгений задумался, потом ответил убежденно:

- Ванькой, Иваном то исть. Я с ним дружбу не водил, фамилии его не знаю,
но сам не раз слышал, как Ленка его называла: точно, Иван.

Мы с Мышильдой переглянулись с видом глубочайшего удовлетворения.

- Вроде бы все ясно, - сказала сестрица, когда мы, устроившись на
терраске на своих постелях, вознамерились послушать соловья. - Мумия -
Ленкин ухажер. Думал уйти через подземный ход, впопыхах оступился и сломал
лодыжку, а тут еще одна беда: прорвало дамбу, и вода залила часть
подземелья. Выход был один: сдаться милиции, но он не захотел, а потом,
когда все заполыхало, уже и не смог. В ловушке оказался. С одной стороны
вода, с другой огонь. Умер он скорее всего от удушья.

- Да, не повезло, - согласилась я. А потом задумалась о Ленке. - Слушай,
вполне возможно, о том, что дамбу прорвало, она так и не узнала и считает,
что Иван ее жив и здоров. Небось еще злится, что писем ей не пишет, а он...
- В этом месте я вздохнула, а Мышильда, приподнявшись, посмотрела на меня с
интересом, потом изрекла неопределенно: "Да-а-а" - и затихла. Однако
ненадолго.

- Елизавета, - позвала она минут через пять. - Большое у меня
беспокойство в отношении нашего троюродного.

- Если еще раз сунется, я ему точно ноги переломаю.

Утром мы встали рано, наспех выпили чаю и отправились на пустырь, ноги
промокли от росы, а душа рвалась навстречу новому дню.

Первое, что мы увидели возле фундамента, - это мечущийся Михаил
Степанович. Он носился от своего шалаша к соседской дыре, потрясая кулаками
и выкрикивая ругательства героическим басом, без видимого толку, надо
сказать. Причина гнева стала ясна через минуту: опять рыли. Обежав фундамент
по периметру, Мышильда с отчаянием констатировала наличие двух новых
раскопов. Эдуард по-прежнему тяготел к флигелю, и только это спасало его от
неминуемой кары.

- Это что же такое? - всплеснув руками, запричитала Мышильда. - Он что,
вражина, слов человеческих не понимает?

- Ну, все, - выдохнула я, направляясь к дыре. Михаил Степанович бежал
впереди, на ходу поясняя:

- Всю ночь глаз не сомкнул, всю ночь, и только под утро...

- Ты его видел? - спросила я. Михаил смутился, но соврать не рискнул.

- Нет. В крайне короткий промежуток времени изловчился, подлец...

Стало ясно, что, несмотря на истовые заверения, Михаил Степанович спал
крепко и непробудно, а проснувшись под утро и завидя следы бурной
деятельности нашего соседа, впал в отчаяние и начал бегать кругами. В этом
случае ломиться в дом в шесть утра и пугать хозяйку все-таки не стоило, но я
уже достигла дыры и заглянула в нее. Бабка сидела на крыльце, точно
поджидая; завидев меня, она вскочила и громко крикнула:

- Нету его, совсем нету! Вчера съехал! - После чего, дико выпучив глаза,
она дважды пискнула:

- Свят, свят, - и торопливо исчезла в доме.

- Как тебе это нравится? - спросила я Мышильду, когда мы уныло
возвращались к родному фундаменту.

- Совсем не нравится. Троюродный сменил базу, теперь выслеживай его,
точно у нас нет других занятий.

- Да, - со вздохом согласилась я. - Придется ночью самой заступать.

- Я с тобой, - с готовностью сказала Мышь и одарила меня чистым и ясным
взором.

- Я знала, что могу на тебя положиться, - с легким всхлипом ответила я и
торопливо отвернулась. Мышильда впервые за двадцать пять лет взяла меня под
руку, я по возможности передвинула локоть ближе к колену, и таким вот
образом мы достигли фундамента.

Михаил Степанович к этому времени вдоволь набегался и исчез в шалаше, как
видно решив не мозолить глаза, дабы не попасть нам под горячую руку и не
лишиться обеда. Мы устроились поодаль, и сестрица сказала:

- Очень я беспокоюсь за нашу мумию. Гад троюродный шастает на приволье,
как бы он ее не отыскал, а отыскав, не ограбил. С "бабками" у братца явно
туго, а здесь тысяча баксов - соблазн велик.

- Что предлагаешь? - деловито осведомилась я.

- Думаю, вещдоки следует на время изъять и перепрятать, а когда придет
черед сообщать в милицию, назад вернуть.

- Дело говоришь, - кивнула я, и мы спустились в подземный ход.

Мышильда натянула резиновые перчатки, извлекла из куртки мумии все
вещественные доказательства, и мы с облегчением вышли на свет Божий.

- Куда спрячем? - задала я очередной вопрос, ни одно место не казалось
нам надежным.

- Думаю, лучше зарыть в земле, вон у забора. Вредитель там не копает,
значит, случайно не нарвется.

Сложив ключи, бумажник и записку в целлофановый пакет, мы закопали его в
зарослях крапивы. Мышильда, покосившись на дело наших рук, тяжко вздохнула и
заметила:

- Бриллиантовый блеск манил... и толкал на неблаговидные поступки.

- Да брось ты расстраиваться, - попробовала я утешить ее. - Мы ж их
вернем. Пусть полежит немного в подвале, я имею в виду Ленкиного ухажера.
Можно представить, что потайную дверь мы еще не обнаружили и его тоже.

- Представить можно что угодно, - вздохнула сестрица. Чтобы отвлечь себя
от неприятных мыслей, мы с удвоенным рвением взялись за работу. Расчищали
фундамент от грязи, а из головы моей не шли мысли о подземных ходах, не
одном, а многих, если историческая справка верна. - Выходит, дом наш стоит
на месте бывшего храма, - точно читая мои мысли, заметила Мышильда. - И
нижние камни фундамента вполне могут быть аж шестнадцатого века.

Мне в это как-то не верилось, но я все равно кивнула и высказала
волновавшую меня мысль:

- Здесь может быть еще один ход или два. А может, и три.

Сестрица распрямила спину и застыла, опершись на лопату.

- А почему вредитель роет ближе к флигелю?

- Потому что у него неточная карта, он не знает, где зарыты сокровища.

- А мне вдруг пришло в голову вот что: во флигеле когда-то была людская
кухня.

- И что? - насторожилась я.

- А вдруг дед или сам прадед что-то перепутали.

- Вряд ли, - усомнилась я. - О флигеле в семье никогда и речи не было. А
прадед хоть и допился до белой горячки, но не мог быть таким идиотом, чтоб
все бездарно перепутать.

- Это еще вопрос, - тягостно вздохнула сестрица.

- Ладно, - попробовала я утешить ее и себя. - Давай разберемся с одной
кухней, а потом переключимся на другую.

Мы с энтузиазмом взялись за лопаты. Где-то через час к нам присоединился
Михаил, решив поработать перед обедом. Покончив с холодцом, пришел и
Евгений, и дело пошло быстрее. К обеду мы окончательно освободили всю
территорию фундамента от грязи и даже попытались сориентироваться, но,
подумав, отложили это на послеобеденное время.

- Пить не буду, - шепнула испуганно Мышильда, завидя застенчивую улыбку
Евгения.

- По маленькой, - вздохнула я и выдала деньги, хозяин удалился, а Михаил
стал собирать на стол. Вообще эти двое неплохо уживались. Может, Михаилу не
стоит возвращаться в родной город и попробовать попытать счастья здесь?
Заодно бы и квартирный вопрос разрешился.

У крыльца затормозила машина, и на кухне появился Иннокентий. Он
прямо-таки горел нетерпением и потому начал с порога:

- Елизавета, где ты откопала этого типа?

- Которого? - удивилась я.

- Краснова.

- Я его не откапывала, - с легкой паникой в голосе заметила я.

- А откуда он вообще взялся? - насторожился Иннокентий. Я незамедлительно
перешла в атаку:

- А что такое? Скажешь ты, наконец, что узнал, или будешь мне допрос
устраивать?

- Лизок, я хочу понять, с чего ты вдруг заинтересовалась этим типом.

- Я думаю, он возлюбленный Ленки, последней хозяйки нашего дома.

- И что? - не понял Иннокентий.

- И то, - разозлилась я. - Надо знать, с кем дело имеешь.

Бывшего мужа это не убедило, но с расспросами он отстал и начал излагать
факты.

- Краснов Иван Петрович, по кличке Боцман, в настоящее время находится в
розыске.

- А Мотыль? - брякнула я. Иннокентий удивленно поднял брови, потом
все-таки ответил:

- Мотыль, иначе Павлов Алексей Сергеевич, - хозяин развлекательного
комплекса "Карусель", кстати, расположенного неподалеку отсюда в центре
города. О Тулине Иване Павловиче узнать ничего не удалось.

- А о Ленке? - спросила я.

- О какой Ленке? - растерялся Иннокентий. - А... Бывшая хозяйка...
Сожительница Краснова. Он неоднократно привлекался к уголовной
ответственности и втянул ее в свои темные делишки. В настоящий момент
Сиротина Елена Гавриловна отбывает срок в исправительно-трудовой колонии. -
Иннокентий передохнул немного и спросил:

- А теперь скажи, зачем тебе эти сведения?

- Для общего развития. Я же сказала, надо знать, с кем имеешь дело.

- Да, но Краснов-то здесь при чем?

- Может, ни при чем, - пожала я плечами.