импровизатор, и ничего больше, а на импровизации далеко не
уедешь. Я люблю составить план, где все предусмотрено заранее.
Да я здесь влип хуже некуда.
служил у Уоллеби, Диммока, Пейли и Тукса. Между прочим, Диммок
здесь.
"хи-хи-хи".
исправилось. Он медленно набил свою трубку, о которой не
вспоминал целое утро. Но тут обнаружилось, что у него нет
спичек. Сперва он решил было подняться по лестнице, постучать в
дверь и попросить кремень и трут, но потом сообразил, что это
покажется странным. Он попробовал с нежностью и умилением
думать о Мелисенте, но убедился, что не в состоянии даже
отдаленно припомнить, какова она с виду. Вместо Мелисенты ему
отчетливо представлялась дрянная скульпторша по имени Мойа
Фезерингерст, которую он уже много лет терпеть не мог.
обычную смесь легкого пива с горьким, сказал это буфетчице.
открыла глаза и опасливо поглядела на дальнюю стену.
наконец нашелся:
услышите.
наконец ее прорвало:
парке Финсбери. Электричество и зеркала, говорит, вот и все.
высказать суждение:
тридцать первого июня иначе и не бывает.
простодушным взглядом. Тогда он вынул из кармана книжечку с
календарем, тревожно заглянул в нее, потом снова с недоверием
уставился на буфетчицу. Взгляд ее был все так же чист и
простодушен. Они уже готовы были все начать сначала, как вдруг
появился Мальгрим в том же самом наряде, что и утром,
энергичный и властный.
холодным молоком, и, пожалуйста, поживее.
бокалов?
возможно, понадобится еще. Здесь соберется бактериологическая
секция нашего медицинского конгресса. Я жду делегатов с минуты
на минуту.
все глаза. -- Ведь это вы приходили сюда нынче утром, выпили
целую бутылку мятного ликера, а потом вышли сквозь стенку?
этого?
тихонько застонала и отошла к другому концу стойки...
не в себе.
проговорил это так властно, поднимая палец все выше и выше, что
толстяк не посмел ослушаться. Секунд через двадцать толстяк
застыл в неподвижности, подняв глаза кверху, -- бесчувственный,
словно восковая фигура. Мальгрим больше не обращал на него
никакого внимания и занялся стеной. Он чертил на ней какие-то
знаки и бормотал заклинания. Снаружи завыл ветер, стена
раздвинулась, но за ней, торжествующе хихикая, стоял старый
Марлаграм.
сказал Мальгрим, -- Видно, и впрямь пора вам бросать серьезную
работу. Для детских утренников, конечно, еще сойдет...
объявил Марлаграм, делая шаг вперед.
Бултурвзасоса или у кого-нибудь еще из этой компании, потому
что сегодня я их всех заключил в магический пентаэдр, хи-хи-хи1
трудно было догадаться, милейший дядюшка. Но и я времени даром
не терял, сразу обратился к Акибеку и Беркаяку. Хотите
помериться силами? Нет. Так я и знал. Где уж там, ведь у вас ни
настоящей стратегии, ни цельного плана. Теперь-то вы поняли,
что у меня преимущество в целый ход?
здесь, я встречусь с принцессой Мелисентой.
возвращаюсь в Перадор, и опять-таки я в выигрыше. Чистая
работа, ничего не скажешь. Помяните мое слово, брошь Мерлина
достанется мне.
-- Вот попробуй.
выигрыше, как ни кинь, -- сказал Мальгрим и вышел через стену.
но слишком самоуверен. Ладно, мы еще посмотрим.
остолбеневшего толстяка, небрежно отодвинул его, точно стул.
Тем временем на стойке появился поднос с двенадцатью бокалами.
Вслед за тем из-под стойки на четвереньках выползла ошалевшая
буфетчица. Она поднялась на ноги и уставилась сперва на
Марлаграма, потом на толстяка, потом на проем в стене.
своем служебном долге, снова открыла их и поглядела на
Марлаграма. -- Послушайте, вы можете выпить двенадцать бокалов
бенедиктина с молоком?
буфетчица, потом, спотыкаясь, прошла сквозь стену и унеслась в
Перадор.
"Проснись!", а сам пролез под стойкой и появился по другую ее
сторону. Толстяк поглядел на него, потом зажмурился.
Послушайте, а куда девалась Куини?
по горло дел на перадорском турнире, хоть сама она, конечно, об
этом еще и не подозревает. А твои глаза... да разве ими
что-нибудь увидишь?