Чтение 16–й страницы книги ~Заказ~

Судя по хохоту в зале, публика дружно представила тебе двухметрового Петра верхом на крохотном арабе.

- Эй, ты сам-то арабов видел когда-нибудь? - эаорал мужской голос совсем рядом с ребятами.- Может, на Аничковом мосту?

Но комментатор, слыша только себя, с прежним энтузиазмом поведал, будто чучело рыжей Лизетты - якобы петровской любимицы, носившей царя в Полтавскую баталию, а ныне упокоенной "на вечной стоянке" в Зоологическом музее, - вовсе даже являет собой не кобылу, а жеребца. Вот вам!

- Кличка "Лизетта", - продолжал комментатор, - скорее всего есть русская интерпретация слова "Лизетто", или, вероятнее, даже "Лизотто",- лошади то ли неаполитанской, то ли испанской породы, подаренной Петру соответствующим двором...

Откуда он почерпнул эту информацию, осталось навсегда его тайной.

- Нигде не почерпнул. Прямо сейчас сам и выдумал, - поделилась Аня с Сергеем. Дилетант, отливавший подобные пули на соревнованиях европейского класса, начинал ее раздражать.

- ...И был этот чудо-жеребец, несмотря на совсем неказистый рост, премного любим нашим славным царем за его удивительную выносливость. А выносливость Лизотто, уважаемые зрители, объяснялась исключительно большим процентом арабской крови в жилах обеих названных мною пород. За это-то арабское происхождение так горячо и любил его Петр...

- А тебе - Нобелевскую премию, - сказала Аня. - За выдающееся историческое открытие. Комментатор казался неисчерпаемым:

- Впрочем, некоторые утверждают, что Лизетта попал к Петру случайно. Принадлежал он тогда казачьему есаулу или уряднику - вестовому, бывшему под Полтавой рядом с царем. В порыве боевого азарта Петр якобы схватил ближайшую лошадь и устремился на ней в самую гущу событий... Молва также гласит, что и кличку свою благозвучную наш герой получил уже в царской конюшне, ибо ранее звался кличкою, для царских ушей неприличной. Целыми днями маленькая рыженькая лошадка достойно носила царя, весившего, прямо скажем, немало, и ни разу не споткнулась под ним. И потому в старости по указу Петра жила в почете, достатке и холе до самой своей смерти...

- Все, что ли? - хмуро поинтересовался Сергей.

- Существует и третья версия, - осчастливил публику комментатор. - Лизетта - жеребец персидской породы, семейный баловень, всюду сопровождавший Петра. Когда Лизетта скучал, он сбегал из конюшни и носился по царским покоям, разыскивая хозяина. Представляете - конь, бегающий по Грановитой палате... Утверждают, что даже к царским застольям сей жеребец допущен бывал.

Одно утешает - в сенат не водили... Хотя... Цари - они ребята, понимаешь, с причудами...

Сергей поймал себя на том, что готов лично отправиться в Зоологический музей и подробнее присмотреться к древнему чучелу. На предмет породы и пола.

- Ань, - спросил он, - ты случайно не в курсе, лошадка эта... Лизетта... она там в попоне стоит? Аня совершенно правильно истолковала вопрос.

- Ты знаешь, - сказала она, - когда делают чучело, они у него все отре...

Возможно, у "массовика-затейника" имелись насчет петровского коня еще штук пять версий, но его ораторский изыск был остановлен появлением следующего участника состязаний.

Поле было готово, маршрут - в полном порядке...

На красивейшем вороном жеребце в манеж выехал всадник в военной форме, с майорскими погонами на плечах.

- А это кто? - поинтересовался Сережа.

- Вася Гудзюк, ЦСКА. Опытнейший мужик... - Аня со жгучим интересом следила за всадником. - Техника - зашибись...

Рысью, изящно привставая на стременах, Василий Гудзюк описал круг по манежу и замер в центре поля. Только розовые пятна на побледневшем лице выдавали внутреннее напряжение...

Присутствующие приготовились услышать традиционное: "На старт приглашается...", но вместо этого вновь зазвучал голос радиобалагура:

- Внимание! Уважаемые дамы и господа, меня попросили передать кратенькое сообщение: "Гостя наших соревнований господина Путятина убедительно просим срочно пройти в оргкомитет соревнований". Повторяю...

Всадник на манеже, для которого это было равносильно толчку под руку в самый ответственный момент, вскинул голову и посмотрел на судейскую ложу.

Сергей повернулся к Ане.

- Это что, твое объявление подоспело? Когда ты меня потеряла?..

- Да я никакого объявления не давала, хотела только. - Аня удивленно пожала плечами.

- Все ясно. - Сергей уже поднимался с сиденья. - Вот выйдем сейчас, а на нас десять человек с монтировками... А что, может, правда швед бучу поднял? Ну, из-за моего визита...

- Я в детстве когда-то месяц каратэ занималась, глядишь, вспомню чего, - подытожила Аня. - Ну, пошли! Сразу и выясним...

Глава восьмая

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

В оргкомитете почти никого не было, только девушка-секретарь сидела за столом, разговаривая с кем-то из представителей команд. Все остальные занимались делами - кто в зале, кто в судейской коллегии.

Однако вызов, переданный по трансляции, оказался самым что ни есть настоящим. Навстречу Ане с Сергеем поднялся незнакомый мужчина. Где-то под сорок, худощавый, широкоплечий, повыше среднего роста. В руках он держал вместительный старомодный портфель.

"Панаморев! - догадался Сергей. - Следователь! Приехал-таки!.. Антон, как там дальше...- И запаниковал: - Георгиевич? Геннадиевич?.."

"А дядька со вкусом, - отметила про себя Аня. - Рубашка пестрая, клетчатая, а костюм серый - нормально. Умный, наверное..."

Лицо под короткой стрижкой было самое обыкновенное. Загорелое, но не сильно - даже на юге не больно-то загоришь, просиживая в кабинете. Небольшие залысины, резкие скулы, прямой острый нос... Выражение - непроницаемое. Профессионал. А вот глаза...

В "зеркале души", как сразу определила Аня, скрывалось застарелое невеселье. Или, может, просто усталость? Нет. Карие глаза были определенно печальными. Одинокими. И вообще, если присмотреться внимательней, была в "дядьке со вкусом" какая-то... неухоженность, что ли. Неустроенность. Есть, оказывается, разница, кто тебя собирает в дорогу - ты сам или другой человек, притом тебя любящий. От мужского взгляда это можно скрыть. От женского...

Аня невольно потупилась. Нехорошо, в самом деле, вот так рассматривать человека.

- Простите, - произнес незнакомец. - Вы Путятин? Сергей?

- Да, - внутренне собираясь в комок, ответил Сережа.

- Разрешите представиться - Панаморев. Антон Григорьевич. Следователь Сайской городской прокуратуры. - Мужчина пожал руку Сергею. - Вот мое удостоверение...

Ладонь у Антона Григорьевича была широкой на удивление - кисть маленького жокея в ней попросту утонула. Панаморев спрятал удостоверение обратно в карман и решил смягчить несколько напряженную обстановку. Было ясно, что девушка, вошедшая вместе с Путятиным, доводится парню далеко не случайной подружкой, и он вежливо поклонился:

- Можно просто - Антон...

- Аня... - Ладошка у нее оказалась крепкая, твердая и мозолистая. - Знаете, а мы вас так ждали!..

- Пойдемте куда-нибудь, где можно спокойно поговорить, - предложил Антон. Комната оргкомитета, в которой, кроме них, находилось всего двое, чем-то не удовлетворяла его.

Аня сразу предложила:

- Может, в кафе? Там сейчас, наверно, вообще ни души, все на трибунах сидят. Да и вы небось проголодались с дороги, хоть по кофе с плюшкой употребим...

- Питерское гостеприимство, - улыбнулся Антон. - Ведите, ребята.

В "заведении для всех" действительно было почти совсем пусто. Лишь за одним столиком кофейничали несколько работников "Юбилейного": благополучно начавшиеся соревнования для них означали временное затишье в работе. Лошадники - Анины знакомые, способные вольно или невольно помешать разговору, - отсутствовали начисто.

Антон сразу облюбовал столик в углу, самый дальний от входа, и они заказали кофе на всех. Панаморев и Аня взяли еще бутербродов. Сергей отказался.

- Веса гоняю, - пояснил он с некоторым смущением.

- Веса?.. А-а, вес... понятно. Диета. Вы ведь жокей, - кивнул Антон. Помешал ложечкой густой, раскаленный напиток, попробовал его, одобрил и кивнул:

- Ну, рассказывайте.

- Я скакал в Сайске Дерби... - обстоятельно начал Сергей. - На Заказе. Он в этом сезоне не ладил, хотя по всему должен был. Вот меня и...

- Что значит "не ладил"?..- спросил следователь. Сергей непонимающе смотрел на него, а Панаморев добавил: - И насчет Дерби поясните, пожалуйста, поконкретнее. Что это такое?

Сергей принялся объяснять, хотя сердце у него порядком упало. И это - сыщик, на которого они так надеялись?.. Да может ли он что-нибудь про Заказа понять, если азов конного дела не смыслит?.. Если ему один хрен - то ли английская чистокровная, то ли владимирский тяжеловоз, то ли последняя беспородная кляча с Дворцовой?.. Пять минут назад, на трибуне, Сергей сам себя выпороть был готов за мальчишество. Туда же, мол, голливудских боевиков насмотрелся! Поперед батьки в пекло полез! Потерпеть не мог, профессионала дождаться!.. Вот - дождались. Приехали...

Панама был бы плохим следователем, если бы не заметил досаду и разочарование молодого жокея. Но реагировать на эмоции не стал. Он молча слушал, не торопясь жевал бутерброды - и безжалостно останавливал Сережу, если находил нужным что-нибудь уточнить или потребовать разъяснений.

Пока очевидно было одно. За своего Кузю, то бишь Заказа, молодой жокей полезет на какой угодно рожон. Если не прямиком в петлю.

Панама решил дать парню время собраться с мыслями и остыть:

- Может, еще по чашечке? Кофе у вас тут действительно мировой, давно такого не пил. У нас в Мухо... в Сайске... Да что я говорю, сами знаете.

Сережа с некоторым трудом вернулся к реальности:

- Ой, да... Конечно... - и вскочил со стула.

- Ты лучше рассказывай. - Аня придержала его за руку и встала сама.- Я принесу. Антон...- она запнулась, - Григорьевич, вам еще бутербродик?

- Спасибо, Анечка, хватит мне. - Антон улыбнулся и подумал, что с подругой жокею определенно повезло. - Только чашечку кофе. И мы ведь договорились - просто Антон.

Сережа тем временем слегка перевел дух, вспомнил кое-какие подробности и снова начал рассказывать. Об отсутствии у Заказа клейма, о хлыстике с кожаной шишечкой на рукояти, о легких скаковых подковах, самодельных, а стало быть, уникальных...

Аня вернулась к их столику с тремя чашечками кофе.

- Так, - услышала она голос Панамы. - Теперь давай подведем результат. Что мы имеем?.. Ты абсолютно уверен, что это - ваш конь?

- Голову на...

- Твою голову в протокол не запишешь. - Антон положил руки на стол, как припечатал. - Скажем так - серьезное подозрение?

- Как в газетах пишут, "человек, похожий на...", - хмыкнул Сергей, вспомнив "банные" разоблачения, недавно отгремевшие в прессе. Он понимал, о чем говорит следователь. - "Конь, похожий на Заказа"... ну, процентов на восемьдесят пять...

- Очень хорошо. Но надо, - Панама вздохнул, - все сто, и притом железно доказанные. Что мы, грубо говоря, в суде предъявлять будем?.. У тебя, извини, в основном эмоции, а у шведа - документы с печатями...

- Липовыми, - заявил Сергей мрачно. Ему снова вспомнился благородный индеец Нико, именно в таких случаях и вступавший на тропу войны: ну вот же он, вот он, злодей, и всем вроде все про него ясно... а хвост стервецу прищемить нечем. Окромя железного кулака...

- Хлыстик в зубах - доказательство косвенное. - Панама объяснял юридические азы, пожалуй, терпеливее, чем Сергей - конные. - А возраст, из-за которого ты тут так бился, вообще, кстати, не доказательство. Да, привез трехлетнего коня... Что, права не имеет?

- Ни в коем случае! - убежденно мотнул головой Сергей. - На эти соревнования - не имеет. Тут только старшего возраста...

- А кто тебе сказал, что он его привез именно для участия в соревнованиях? Если он не совсем дурак, именно так он и будет утверждать. Соревнования - повод, а цель может быть совершенно другая. Коммерческая, например. Продажа, обмен, мало ли еще что...

- Но ведь это точно Заказ! - повторил Сергей с отчаянием.- Я знаю.

Панама откинулся в пластмассовом кресле:

- Меня-то ты что за Советскую власть агитируешь?.. Я тебе верю... Но, если мы хотим, чтобы он остался в России, это надо доказывать. Причем очень жестко, с вещественными доказательствами. Иначе нас не поймут... А вещдок у нас, как я понял, пока один - скаковые подковы. Для прыжков такие точно не употребляются?..

- Никогда...

- Уже хорошо. Зато все остальное, пардон, - в пользу бедных. Похож, говоришь?.. Как две капли воды?.. И свидетели подтвердить могут?.. А тебе ответят - зрительный обман. Да и правильно сделают. Видел я разок, на всю жизнь запомнил... Купил я давно когда-то фотообои с березовой рощей...

Аня, давно уже мысленно примерявшая к своей квартире то один, то другой фотопейзаж, заинтересованно слушала.

- Дурное дело нехитрое: принес и наклеил, - продолжал следователь. - Рядом столик поставил на березовых ножках, табуретки такие же... Идиллию развел, аж противно. И дверь в комнату закрыл - от кошки, а то, не дай Бог, мокрые окарябает... День да ночь - высохли. Прихожу домой... а кошка моя мне мячик всегда приносила, чтобы сразу играть. Я его у нее забираю, дверь настежь - и без всякой задней мысли бросаю мячик об стену. Кошка за ним... И вдруг слышу грохот! Мячик-то отскочил, а кошка нет - дальше в лес побежала... Это я к тому, чтобы и нам с тобой, Сережа, шишек случаем не набить...

Сергей расстроенно смотрел в стену. Его очень тянуло спросить Антона Григорьевича: "Ну что? Можно смеяться?.."

- Кстати, о фотообоях! - Аня вновь переключилась на "вещдоки" и "косвенные доказательства". - Между прочим, у нас фотографии Заказа есть. Как раз в день Дерби прямо на ипподроме снимали! Правда, на одной он там скачет, а на другой - только голова и рядом Сережка...

- Уже кое-что! - Панама сам был не слишком в этом уверен, но не желал упускать ни малейшего пустяка. - А такой нет, чтобы конь во весь рост? Просто стоял, как в программках?

И он кивнул на объемистую пачку печатной продукции, которой его не преминули снабдить в оргкомитете.

- Такой... - задумалась Аня. - Такой нет.

- Погоди, - неожиданно воспрянул духом Сергей. - Он ведь нас всяко-разно снимал... И без седла - точно помню! И наверняка во весь рост, зря, что ли, все пятился, подальше отходил... А мне подарил только те, где я есть. - Сергей вдруг умолк и озадаченно посмотрел на Антона. - Правда, он тоже швед...

- Всюду шведы, - насторожился Панама. - У них что, заговор?.. И "он", кстати, - это вообще кто?..

- Фотокорреспондент, - улыбнулся Сергей. - Из конного журнала. Как его... Ульрикссон. Мужик первый сорт! С королевским конюшим меня познакомил... Тут, на этих соревнованиях. Надо у него поинтересоваться, может, фотку какую надо найдет...

- А соотечественнику не заложит? - недоверчиво спросил Панаморев. - Вдруг они с ним знакомы...

- Конный мир тесный вообще-то, - нахмурился Сережа.

- И шведов всего миллионов, кажется, восемь, - добавила Аня. - Небось все знают друг друга!

- Значит, решено. - Антон отхлебнул кофе из чашечки. - Ты, Сережа, попробуешь раздобыть у фотографа снимок, причем хорошо бы не акцентировать наш повышенный интерес. Мол, на память... Так классно снимаете, на доску почета повесим... Да что я тебе объясняю, сам лучше придумаешь. Ну, чтобы правдоподобно звучало, по-вашему, по-конному...

- А то! - Получив конкретное задание, Сергей опять рвался в бой. - Я прямо сегодня... Он наверняка тут, где-нибудь в зале...

- Вот и славненько. Времени-то у нас с гулькин нос: на все про все день да еще чуть-чуть. Спешить надо... - Панама помешал ложечкой в чашке. - Только, прямо вам скажу, пока шансов не густо. Я, конечно, все следствие запущу с космической скоростью... Завтра с утра должны подогнать материалы из Сайска и Михайловской. Там тоже работают... - Он снова подумал о ночном звонке прокурора, бросившем его из Сайска в Санкт-Петербург, о громадной следственной машине, как по мановению волшебной палочки раскрутившей свои тяжелые маховики... О погибшем пенсионере, ради которого не предпринималось и половины подобных усилий... И проговорил с очень нехарактерной для себя откровенностью: - Надо же, целый сыр-бор из-за какой-то лошади... Пусть хорошей, но все-таки... На полстраны страсти-мордасти устроили...

- Что значит - из-за какой-то? - неожиданно взвился Сергей. - Да вы знаете хоть, что это за конь?!! Ни черта вы не знаете!..

Панаме показалось, что парень готов был наброситься на него с кулаками. И в какое-то мгновение он был недалек от истины. Но мгновение миновало. Сергей покрылся жаркими пятнами и сказал только:

- Мы-то надеялись... Аня, пошли!

Взгляд девушки был не таким откровенно враждебным, но по выражению ее лица Антон понял, что сморозил страшную ересь. Он перегнулся через стол и крепко взял Сергея за руку:

- Сядь! Остынь!.. На эмоциях далеко не уедешь!.. - Жокей руку выдернул, но все-таки подчинился, и следователь продолжал: - Ты подумай лучше о том, что дело получается международное. Они там эмоций не понимают, им все обоснуй... Вот ты сам как, например, думаешь? Почему швед именно к вашему коню прицепился? Что, других мало? Их ведь за рубеж пачками продают, я же справки навел. Прямо здесь, в Питере, покупают. А его - почти через всю Россию тащили... Что он, бриллиантовый?.. Из чистого золота?..

- Из чистого!.. - Сережа в лицо Панаме старательно не смотрел, но тон оставался ершистым. - У него кровь золотая!

И, неожиданно вскинув глаза, принялся зло и азартно пересказывать Панамореву то, что сам недавно услышал от тренера Петра Ивановича. Рассказывал горячо, сбивчиво, путано. Приводил множество кличек, которых Панама, естественно, не запомнил - только то, что все как одна были замысловаты и благозвучны.

Антон слушал молча. Потом вылил в рот изрядно остывший кофе и задумчиво произнес:

- Секретариат, говоришь?.. Семь миллионов долларов?.. "Лошадь столетия"? Поня-атно... А ведь это, пожалуй, версия... И очень может быть, что реальная. Слушай, Сергей, а можно как-нибудь у лошади происхождение подтвердить? Ну не знаю... По крови там?.. По генам?

Сережа задумался:

- Можно-то оно можно... Есть в Москве лаборатория иммуногенетики. Там должны этим заниматься... Но, как я слышал, им нужна кровь отца, матери... Только у Заказа матери нет - при родах погибла. А папенька - в Англии...

- Все равно кровь "Сирокко" получить необходимо. Причем самым что ни есть официальным путем. С протоколом забора, со свидетелями... Чтобы если уж аргумент, так весомый! По Заказу у вас в заводе небось все данные есть? Так вот, коли они совпадут... Даже если коня, не дай Бог, уже увезут...

- То есть как увезут?..

До сих пор Сергей этой возможности даже и в мыслях не допускал. Как угодно, каким угодно способом, - но Заказ должен был остаться в России. Даже если для этого...

- А вот так, Сережа, и увезут. - Панама был откровенно безжалостен, словно врач, не боящийся огорошить пациента страшным диагнозом: сопли в сторону, брат, будем вместе бороться! - Времени у нас, повторяю, кот наплакал. А доказательств... Ладно. "Ближе к телу"! Сейчас мы найдем директора соревнований и обговорим забор крови. Где он может быть?

- Если в оргкомитете нет,- включилась в разговор Аня, - значит, на трибуне сидит.

- Что ж, сперва в комитет, потом на трибуну...

В оргкомитете директора не оказалось. Расспросив у секретаря, где конкретно его можно найти, все трое направились в зал. Они как раз поднимались на трибуну рядом с судейской ложей, где по логике вещей следовало находиться Александру Владимировичу, когда новое объявление комментатора буквально пригвоздило их к месту:

- На старт приглашается Бенгт Йоханссон на Сирокко. Лошадь чистокровной верховой породы, девяностого года рождения. Команда Швеции...

"Интересно", - подумал Панама. Аня закусила губы... А Сергей, теряя дар речи, так и впился взглядом в ведущий на арену проход.

Шведа не было видно.

"Неужели я так ошибся...- билось в голове у Сергея. - Девяностого года... Господи, неужели... Но тогда где же Заказ?!!"

Время шло. Бенгт Йоханссон не появлялся...

- С момента вызова до момента явки на старт всаднику дается минута, - шепотом пояснила Аня Панаме. - Если в течение этого времени он не явится, его исключают из соревнований...

- Понятно, - кивнул Антон Григорьевич... и, сделав для себя совершенно правильный вывод, произнес очень спокойно: - Ну что ж... подождем...

Сергей не думал уже вообще ни о чем - он просто смотрел. Вот сейчас в проходе покажется гнедая голова... Распахнутся створки ворот, и высокая гнедая лошадь, вышедшая на манеж, "нулем" отпрыгает весь маршрут. И ускачет под аплодисменты... как положено опытному турнирному бойцу, да еще в умелых руках... Швед-то прыгать мастер, это мы уже видели... Вот тебе и двести процентов! И голова на отсечение!.. И главное - тогда где же Заказ? Все-таки у цыган?..

В проходе, перед самым выходом на манеж, действительно возникла голова гнедого коня...

Сергей вздрогнул и окаменел.

- Спортсмен исключается из соревнований из-за неявки на старт! - прогремел усиленный электроникой голос. - На старт приглашается...

Сергей понял, как чувствуют себя помилованные на эшафоте.

В манеж выехал всадник на гнедой лошади. Но - не швед.

- Вот вам и еще одно доказательство, - тихо проговорил Панаморев.- Тоже, правда, косвенное...

- А я было подумал - совсем крыша поехала... - Голос у Сергея дрожал. - Неужели, думаю, все ж таки обознался? Ан нет... Нет, не мог...

- Пока все за нас. - Панама положил Сережке на плечо руку. - Ну, двинули. Дело делать надо.

Они подошли к судейской. Охранник, стоявший у входа, решительно преградил им дорогу. Антон вытащил удостоверение. Бдительный страж изучил панаморевскую "ксиву" внимательно и с уважением, но внутрь все равно не пустил. Лишь обернулся и окликнул мужчину, с рацией в руках стоявшего у одного из столов:

- Александр Владимирович! Вас тут спрашивают! Директор встрепенулся, вопросительно глянул на незнакомца и, заметив рядом с ним Аню, приветливо улыбнулся, шагнув к выходу из судейской:

- Аннушка? Что-нибудь случилось? Проблемы?.. - Панама представился, и лицо директора стало сразу серьезным: - Чем могу?..

Антон Григорьевич немедля взял быка за рога.

- У нас чрезвычайно серьезное дело, так что прошу уделить нам несколько минут. Желательно не здесь...

- Какого рода дело? - Директор напрягся, как усталый лис, вновь заслышавший вдали рога псовой охоты. Ему и так следовало быть в пяти местах одновременно, а тут еще...

- Касающееся одной из лошадей. И действительно серьезное, - подчеркнул Панама.

- Друзья мои!..- Теперь на лице Александра Владимировича было форменное страдание. - Через одного всадника у нас перепрыжка. Всего шесть человек. А потом я целиком и полностью в вашем распоряжении... Понимаете? Пе-ре-прыжка...

Панама вопросительно покосился на Аню, и Аня кивнула. Смысл слова "перепрыжка" оставался покрыт мраком неизвестности, но Антон Григорьевич понял - для конников это было нечто столь же важное, как для него самого - вещественные доказательства.

- Хорошо, - уступил он. - А где мы потом вас найдем?

- Приходите в оргкомитет. Я предупрежу секретаршу, она сразу вас в кабинет ко мне... Договорились?

Панама предполагал дожидаться директора либо в том же кафе, либо еще где-нибудь, где можно будет продолжить разговор с Сережей и Аней, а то и заново пересмотреть лежавшие в портфеле бумаги... Но не судьба. Свихнутые конники немедленно нашли рядом с судейской ложей свободные места на трибуне - и, видимо продолжая "знаменитое питерское гостеприимство", задались целью объяснить дремучему невежде суть таинственной перепрыжки.

Неохотно устроившись на трибуне, Антон Григорьевич впервые как следует присмотрелся к конкурному полю... и ощутил где-то глубоко внутри тот особенный трепет, который испытываешь, встретившись с настоящим. Будь то картина Рубенса, или песни Высоцкого, или... вот эти устрашающие, по полтора метра, заборы - и люди верхом на великолепных, одно другого краше, животных. Люди, сумевшие превратить достаточно странное, с точки зрения современного технократа, занятие в искусство самого высокого толка...

Вот выехал на золотистом коне седовласый спортсмен. Судя по тому, как публика его принимала, - всадник высочайшего класса и вероятный претендент на победу. И в самом деле, первые несколько препятствий он взял совершенно играючи. Но Аня опытным глазом отследила нечто, для Панамы совершенно невидимое, и предрекла:

- Ой, рискует-то как... не упал бы... У него Малинник недавно болел, только-только восстановился...

Лучше бы она этого не говорила! Конь на манеже ни дать ни взять услышал ее и немедленно вспомнил о своем нездоровье. Очередной прыжок... и в момент приземления ноги у Малинника подломились. Невесомый клубок рыжих мышц, вдруг ставший беспомощным и очень тяжелым, в полном смысле слова грянулся оземь. Человек в алом рединготе перелетел через голову лошади...

Антон сжался, словно от удара. Так, будто сам пролетел кувырком и распластался в желтовато-буром песке... Он испытал величайшее облегчение, когда всадник и конь благополучно поднялись на ноги и стали отряхиваться.

Аня же отозвалась на падение именитого спортсмена загадочной фразой:

- Ох ты!.. Ну, Наташе теперь за двоих...

Панама хотел спросить, что она имела в виду, но сразу забыл. Золотого Малинника сменил на поле иссиня-вороной жеребец под седлом спортсмена-армейца...