Чтение 16–й страницы книги ~Сыщик~

- Что? "Молодой" Фабий? Неужели он устроил покушение?

- Получается, что так. И эта попытка убийства освобождает меня от данного слова. Честно говоря, я с самого начала не хотел родниться с Фабиями. Теперь моя девочка избавлена от постылого жениха.

"Которого мы ей навязали", - уточнил про себя Марк.

Он вспомнил свою драку в саду с неизвестным. Тот парень был поразительно ловок. Настоящий профессионал. Петрийский наемник, явившийся по приказу Фабия убить Лери? Тогда что-то весьма странное произошло утром во время встречи жениха и невесты, если вечером вовсе не воинственный Фабий отдал приказ убить Друза и Лери.

Подобный шаг означал открытую войну двух патрицианских родов.

- Может быть, за покушением стоят колесничие? - попытался Марк увести след от сестрицы и ее ухажера.

- Уже проверили. Нет никаких данных, подтверждающих твою версию. Зато масса улик указывает на Фабия...

- Дело уже расследовали?

- Нет. Сенатор Фабий Максим попросил все остановить. Поскольку его сын готов удалиться на Петру. То есть фактически в добровольное изгнание. Теперь наследником сенатора Фабия станет не сын, а племянник. Ты, я думаю, понимаешь, что для сенатора это означает.

- И ты согласился?

- Неприятно, что дело бросает тень на Лери. Я не хочу его раздувать.

- Странно, что защитная стена не помогла, - заметил Марк.

- Она и не могла помочь. Фабий знал код доступа. Стену уже убрали. Дорогая и никчемная затея вигилов. Через стену слишком многие имели возможность пройти. Давно известно, что самый лучший охранник - человек.

"Точно. А ведь Друз совершил настоящий подвиг, - мысленно усмехнулся Марк. - Сжег всех наемных убийц одной гранатой. Потом вызвал вигилов. Этому парню надо поставить памятник. А лучше - помочь получить в качестве приза Лери".

- Кстати, как поживает Друз?

- Идет на поправку. Сегодня уже явился в гости к Лери. Я не препятствую. Теперь. - Старик многозначительно усмехнулся.

- Думаю, патриции делают большую ошибку, не допуская плебеев в свои ряды.

- Марк... - старик покачал головой. - Ты только-только прибыл на Лаций и уже делаешь далеко идущие выводы.

- Зато я помню, что было здесь двадцать лет назад. И тридцать, и сорок - тоже. Год от года ничего не меняется. Патриции слишком упрямы. Будь у плебеев шанс получить патрицианство за заслуги, они бы не стали конфликтовать с вами. То есть с нами... Извини, не знаю, могу ли я уже говорить это "нас".

- За заслуги нельзя включить генетическую память.

- Но можно выдать патрицианку замуж за плебея. А мы лишаем наших дочерей памяти...

Старик нахмурился, сплел в замок тонкие пальцы:

- Отчего, Марк, тебя так волнует судьба плебеев?

- На Колеснице ни один раб не мог получить свободы. Но там покой колесничих берегли управляющие чипы в ошейниках. У плебеев нет управляющих чипов, значит, нужно придумать что-то другое...

Кажется, старому Корвину не очень нравилось то, что говорит внук.

- Спесь еще никому не помогала удержать власть. - Марк и сам удивился, откуда у него столько дерзости. Впрочем... Почему бы ему не быть смелым? Когда раб утрачивает страх, он утрачивает весь страх без остатка.

А сенатор и не собирался гневаться. Напротив, он улыбнулся:

- Из тебя получится прекрасный глава рода, малыш.

- Я готов в любое время, когда тебе понадобится, явиться на церемонию, - сказал Марк.

- Можно завтра... пожалуй... - сенатор похлопал внука по плечу.

- Кстати, ты не знаешь, где Флакк? Я просил его выполнить одну мою просьбу.

- Он уехал куда-то.

Значит, Флакк отправился на Психею. Будем надеяться, что в этот раз трибун будет осмотрительнее, и Корнелии не сядут ему на хвост. Впрочем, возможно, на Психею отправился кто-то другой... Не Марку учить космического легионера, как заметать следы.

- Что-нибудь хочешь, мой мальчик?

- Конфет.

- Ты сладкоежка? - Старик улыбнулся.

- Тех, что жует Лери.

- А, мнемосинки! - Дед вытащил из кармана пакетик. - Уж не знаю, кто их так назвал. А конфетки вкусные. Я их тоже люблю.

Марк схватил конфеты. Наконец-то! А то его дети унаследуют от отца воспоминания по полной программе: и туалет, и сцены пыток, и не слишком эстетичные медицинские процедуры. Теперь, отправляясь в латрину [Латрина - уборная], можно бросить в рот одну из мнемосинок - и все в порядке...

* * *

Друз сидел на открытой террасе, подперев голову руками. Перед ним было черное пространство - вместо прекрасного сада "Итаки". Воняло мерзко.

- Как ты? - спросил Марк, подходя.

Друз выставил ногу, вокруг которой был обернут пластиковый цилиндр - переносная регенерационная камера.

- Неплохо. Только ходить еще трудно. Нога сильно пострадала. Регенерация кожи идет медленно.

- Ты молодец. Но если бы вы, ребята, не сняли камеру наблюдения, не пришлось бы жертвовать конечностью, - заметил Марк.

- Иногда мне удается исправить собственные ошибки... Не многие могут этим похвастаться.

Друз замолчал. Марк напрягся. Он уже знал, какой вопрос сейчас услышит.

- Я давно хотел тебя спросить... Но как-то не решался. Ты еще не вспомнил, как погиб мой отец? Я уверен, что его убили те же люди, что расправились потом с твоим отцом.

Марк неловко передернул плечами:

- Я этого... не видел. То есть самого момента. Извини... пытаюсь увидеть во сне и не могу. Наверное, такое случается. Что-то особо страшное не желаешь вспоминать. Даже генетическая память противится.

Друз помедлил и протянул Марку упаковку "трубочек памяти":

- Тогда попробуй вспомнить наяву. Лери говорит, так проще.

Марк кивнул и спрятал упаковку в карман брюк.

На террасу вышла Лери. На ней было длинное белое платье до пят, похожее на древнеримскую столу. Лицо чуть бледнее, чем обычно. Марк спешно положил в рот мнемосинку: он не хотел, чтобы кто-нибудь запомнил предстоящий разговор.

- Ребята, ну как вы? - Лери улыбнулась. - Честно говоря, не могу понять, зачем вы здесь сидите? Вонь ужасная. Меня от нее тошнит.

- Тошнит? - округлил глаза Друз.

- Не воображай ничего такого! - нахмурилась Лери. - Тошнит, когда я смотрю на наш изуродованный сад. Все деревья погибли.

Друз пожал плечами:

- Кто же считал галлов под Каннами?

- Я говорил с дедом, - сообщил Марк. - Привел неоспоримые доказательства в пользу вашего брака. Похоже, дед выслушал меня благосклонно. Теперь, когда Фабий вам не может помешать...

- Так он согласен? - воскликнула Лери, и глаза ее вспыхнули.

"Неужели можно так влюбиться в столь бестолкового парня, как Друз?" - подивился Марк.

- Похоже, что да, хотя и не сказал об этом прямо.

- Но там, на корабле, ты сказал "нет", - напомнил Друз. - Так почему теперь стал нашим союзником?

- Во-первых, на корабле я перебрал фалерна. Во-вторых, тогда я не знал о планах плебеев лишить патрициев памяти. А лучший способ предотвратить бунт - это поделиться с будущими бунтарями частью своих привилегий. Вовремя поделиться.

- Ах, Марк, какое счастье, что завтра ты станешь моим братом! - воскликнула Лери. И бросила на него взгляд, в котором читалось обожание. Да, да, подлинное обожание.

Если бы Марк умел летать, он бы прянул в воздух. Сердце его билось как сумасшедшее. Разбираться в хитросплетениях политических интриг, управлять чужими судьбами - все казалось ему проще простого.

- А что ты все время жуешь, Марк? - невинным тоном осведомилась Лери.

- Не все время, а изредка. "Мнемосинки"... как ты советовала.

Она рассмеялась:

- И ты поверил?! Он поверил! - Лери захлопа-|р в ладоши.

- Но ты же сама сказала...

- Розыгрыш, братец! Обычный розыгрыш. Бытовые мелочи вообще не запоминаются. Зачем запоминать, как день изо дня ты завтракаешь по утрам. Или умываешься. Или посещаешь туалет...

Марк почувствовал, что краснеет.

- Мелочи тут же выветриваются из памяти. А если ты еще при этом что-то жуешь - неважно что, - забвение банальностей тебе гарантировано. Это было давным-давно подмечено патрициями: практически не запоминаешь, как ты ешь. Не что, а как...

В каком она восторге! Будто выиграла миллион в галактическую лотерею.

- Лери, дорогая, можно один вопрос? - Начинающий следователь постарался говорить как можно более язвительным тоном.

- Ну конечно, дорогой братец. - Она вновь прыснула от смеха.

- Ответь мне, дорогая, что такое утром ты сказала Фабию, если вечером он приказал тебя убить?

- Мы говорили о любви, братец. О чем еще могут говорить жених и невеста?

"Да, милый разговорчик, после которого жених отправил к невесте наемников с Петры".

"Разумеется, ты догадываешься, почему люди Фабия явились в сад, - думала Лери, отводя глаза. - Но ты не знаешь, как все было. К счастью, не знаешь... А знать все будет лишь мой ребенок. Если ему позволят родиться патрицием".

* * *

Марк ушел за холм, где не чувствовался запах гари, уселся на траву и раскурил "трубочку памяти". Перед ним расстилался знакомый пейзаж: кудрявые виноградники, вдали серебрились оливы, на горизонте вставали сиреневые отроги гор.

"Почти земная красота..." - прошептал Марк и затянулся.

Глядя на струйку дыма, постарался сосредоточиться. Друз... смерть отца Друза... Марк не хотел вспоминать. Всеми силами души - не хотел. Но он должен выполнить просьбу. Ничего... ничего не получалось. Неужели он забыл свое преступление? То есть преступление отца. Но все равно - свое. Невероятно... Смерть Друза... смерть... Он закурил вторую палочку. Надо было, наверное, курить трубочки памяти в комнате... У Марка кружилась голова. Надо попробовать иначе. Вспомнить младшего префекта Друза... Только и всего. Вспомнить. Наконец что-то появилось. Какие-то серые полосы... пустота... или не пустота? Обшивка. Ну да, полинялая внутренняя обшивка корпуса транспортного звездолета. На обзорном экране - бетонные плиты. Звездолет еще не стартовал. Друз сидит в кресле, закутанный в одеяло, смотрит безучастно прямо перед собой. Лицо серое, небритое, под глазами мешки. Префект Кор-вин протягивает пластиковую папку юркому человечку в оранжевом комбинезоне гражданского космофлота. Корвин знает, что этого типа зовут Кен.

- Так вы не будете сопровождать своего друга? - спрашивает Кен, помахивая папкой перед носом префекта. Корвин отрицательно качает головой. - Ему, как мне кажется, место на больничной койке, а не в космосе.

- Он только что из больницы.

- Да ну... - Кен хихикает. - Как я угадал. Так как, вы говорите, его зовут? Сергий Малугинский? Это, разумеется, не настоящее имя?

- Разумеется, - даже не пытается обдурить проходимца Марк. - Но я вам заплатил, чтобы вы не болтали.

- Он говорит по-русски? Мы летим на Китеж. Там всеобщий в ходу не везде.

- Он говорит. Но события последнего года не помнит совершенно.

- Ранение? - глумливо кривит губы Кен.

- Ранение, - невозмутимо подтверждает Корвин. - И будьте осторожны. Если вы проболтаетесь, то худо придется не только Сергию.

- Я понял, понял... Думаете, если человек летает на таком корыте, то у него нет масла в голове? Ладно, все сделаю, как сказали. Доставлю вашего дружка на Китеж и сдам на руки князю Андрею.

- Вас встретят в космопорте.

Кен пожимает плечами:

- Да если не встретят, я этого князя из-под земли отрою. Кстати, вы знаете, что на Китеже города погружаются в озеро Светлояр и исчезают? Там вроде как свой нуль-портал.

- Все не так, Кен. Я бывал на Китеже.

Кен хохочет:

- Вас не проведешь.

Марк очнулся, бросил недокуренную "трубочку памяти". Вскочил. Глотнул свежего воздуха. Что ж получается? Он не убивал Друза? Выходит, что так. Но почему тогда младший префект исчез? Прошло столько лет, а он так и не появился. На Лации у него остались жена и сын. Сын двадцать лет считал отца погибшим.

Префект Корвин инсценировал смерть Друза. Достаточно было срезать немного плоти с тела, обжечь и бросить среди обломков флайера, чуть в стороне. И, пожалуйста, генетический код совпадает... Марк не фантазировал. Теперь он знал, что именно так "погиб" младший префект Друз, помощник и друг его отца.

Юноша вздохнул полной грудью и улыбнулся. Черт возьми! До чего приятно чувствовать себя невиновным. Но ведь он с самого начала это подозревал.

Да, да... префект Корвин не мог совершить этого убийства.

* * *

На следующий день Марк был усыновлен своим дедом и официально получил имя Марк Валерий Корвин.

Комиссия сената по чистоте патрицианских родов подтвердила патрицианский статус нового Валерия. Отныне род Валериев Корвинов вновь обрел наследника.

Здороваясь с многочисленными гостями на пиру в честь усыновления, Марк вежливо улыбался. Но про себя, глядя на этих людей, солидных, величественных, неспешных в движениях, думал лишь одно: "Если я ошибусь... Проколюсь. Дерну ле карро, а ботва оторвется, - тогда эти ребята сожрут меня живьем".

Эпилог

По возвращении из своей поездки трибун Валерий Флакк был немедленно принят сенатской комиссией, занимавшейся делом наварха Корнелия.

Когда дед сообщил внуку об этом, у Марка перехватило дыхание.

- Ты присутствовал? - спросил юный Корвин.

- Разумеется.

- И... что? Ты знаешь, что было в этих документах?

- Знаю. Заседание длилось три часа, и сенат принял решение уничтожить инфокапсулы с "Дедала".

Марк растерялся. Честно сказать, такого он не ожидал.

- Ты был против?

- Я голосовал "за ".

- Но почему? Ведь наварх Корнелий виновен! Виновен! Как ты мог!

- Марк, мы не можем отдать Психею Неронии.

- Наварх опять ускользнет? Да?

- А вот здесь ты ошибаешься. Сенат судил наварха и постановил, что Корнелий отправится патрулировать систему "Деа". Навсегда. Его экипаж будет сменяться. Он - никогда. Официально он приговорен за попытку тебя убить. На самом деде - за уничтожение колонии на Психее. Пожизненное изгнание. Что может быть страшнее для патриция Лация?

Марк усмехнулся:

- Получается, я своей шкурой добился торжества справедливости.

- Мой друг, разве справедливей было бы сделать несколько миллионов людей несчастными и сотни тысяч убить?

- Ненавижу эти интриги! Почему нельзя честно обо всем сказать? Честно и открыто?! Сейчас Лаций гораздо сильнее Неронии. Это разоблачение нам ничем не грозит. Никто не осмелится требовать у нас Психею.

- Времена меняются, мой мальчик. И может наступить время, когда Лаций ослабеет, а Нерония возвысится. Тогда наше желание восстановить справедливость обернется трагедией. Ты - патриций. Ты должен понимать, что к чему.

Доводы сенатора казались убедительными. Однако Марк не желал сдаваться:

- Восемнадцать лет назад Нерония была гораздо сильнее. И сенат намеревался осудить Корнелия даже путем потери планеты. Отцы-сенаторы согласились отдать Психею, но восстановить справедливость.

- Справедливость? Сенат не думал тогда о торжестве закона, поверь. В то время практически все ненавидели Корнелиев за их непомерные амбиции и дерзость. Они пытались взять сенат под контроль, их враги хотели использовать Психею как козырную карту, чтобы уничтожить весь род Корнелиев. Твой отец поступил совершенно правильно, скрыв эти записи.

- Погоди... получается, отец спасал шкуру Корнелия. А наварх его прикончил. Замечательно! - Марк постарался вложить в этот возглас как можно больше сарказма. Но сенатор сделал вид, что ничего не заметил. Он слишком долго заседал в сенате, чтобы его можно было смутить в словесной перепалке.

- Марк, твой отец спасал Психею. Если бы префект Корвин мог отдать в руки юстиции наварха, не рискуя судьбой планеты, он бы сделал это, не задумываясь. Он только отсрочил наказание на восемнадцать лет. А ты довел его дело до конца.

- Восемнадцать лет наварх благоденствовал... - Марк не понимал, как можно простить такое. Память предков здесь ничего не могла ему подсказать. Все праотцы остались в его памяти молодыми, они в свои двадцать и тридцать еще не научились прощать.

- Не так, - поправил его дед. - Все это время над Корнелием висел дамоклов меч. Он не женился и детей не заводил. Потому что сын патриция должен следовать за отцом в изгнание.

- Отец дал ему отсрочку на двадцать лет... - вспомнил Марк.

- Именно! К этому времени ты бы мог получить должность префекта в отделе специальных расследований...

Марк кивнул. Да, только патриций может так презрительно обращаться со временем. Десятилетие считать за год, а себя полагать бессмертным. Почти.

- Что касается смерти твоего отца... - продолжал сенатор. - Думаю, ты пока не готов расследовать это дело. Лишь через год-другой, когда лучше начнешь ориентироваться в прошлом. Это моя просьба. И я прошу ее выполнить. Иначе ты можешь пойти совсем не туда... Обещай мне.

- Что?