Чтение 16–й страницы книги ~Медный страж~

- Ты чего, хозяин? Решил нас этому монстру скормить?

- А ты под ноги себе, Твердята, не смотрел? Там что?

- Трава, болото.

- Вот именно. Эта каша под нами и то качается. А мы легкие и на лыжах. Как, по-твоему, что здесь будет с ходячей бронзовой болванкой?

- А-а-а... - Лицо моряка расцвело пониманием. - Буль-буль ему будет. Эй, пугало огородное, ты где? Мы тебя ждем!

Страж отстал от них всего минут на десять. Очень скоро березки затрещали, ложась ему под ноги, позолоченная медь замелькала среди кустиков. Больше всего ведун опасался, что воин остановится на краю болота, - но тот пошел. Сделал несколько шагов, провалился по колено. Замер. Потом решительно сделал еще десяток шагов, разбрызгивая торф и тину, погрузился немногим ниже пояса, опять встал.

Олег кашлянул, люди от греха отошли на десяток саженей.

Воин продвинулся чуть меньше - по ухнулся по пояс и, словно в задумчивости, встал.

- Эй, ты, чудо жестяное! - весело проорал Твердята. - Где ты шляешься, где девок держишь? Всяких баб я за эти дни перемял, да бронзовой ни одной. Скажи, где жена живет? Я и к тебе наведаюсь!

Страж вдруг взмахнул рукой, метнул палицу. Послышался жирный чавкающий всплеск, заколыхалась травяная корка, закрывая место разрыва, и Твердяты не стало.

- Медная болванка с чувством собственного достоинства, - пробормотал Олег. - Это что-то новое.

Он кивнул Волынцу и варягам, они все вместе начали отступать. Медный ел раж двинулся следом, с каждым шагом уходя все глубже, и спустя несколько минут исчез вовсе.

- И да пребудет сия бездна твоим вечным упокоением, - с облегчением произнес Середин. - Вот и все. Давайте выбираться.

Людей он повел не назад, а дальше по колышущейся трясине. Где-то через полверсты он увидели впереди мачты ожидающих кораблей, и спустя час им на глубоко проседающую даже под лыжами травяную корку бросили спасительные веревочные концы.

Ладьи скатились вниз вдоль всего болота, не останавливаясь, миновали городище-фабрику и только верст на десять ниже причалили к левому берегу. Впервые за последние дни людям не нужно было ничего бояться, впервые они могли спокойно выспаться и отдохнуть. Любовод даже приказал открыть крышки трюмов, чтобы невольники тоже могли подышать свежим воздухом и полюбоваться синим небом - все здоровее будут.

Моряки извлекли на свет бредень, прошлись с ним по водорослям, колышущимся меж камней, и каким-то чудом зацепили севрюжку килограммов на сорок и такую же щуку. Щуку, правда, выпустили - все почему-то были уверены, что ее мясо будет жестким, а севрюжку сварили, честно разделив на порции.

- А ведь я тебе жизнь спасла, господин, - внезапно вспомнила Урсула, обсасывая рыбий позвонок. - Теперь ты должен исполнить любое мое желание.

- Разве я гном - желания исполнять? - усмехнулся Олег.

- А кто такой гном?

- Это такой ма-а-аленький человечек, - опустил руку до земли ведун, - у которого много-много золота... - Он поднял руку ввысь.

- Хан, что ли?

Рыбаки прыснули, давясь ухой. Середин, скривившись, махнул рукой:

Хорошо, пусть будет хан. Так какое у тебя желание? Хочешь, я отпущу тебя на свободу?

- Нет, это должно быть не твое, а мое желание. - И какое оно?

Потом скажу, - гордо поднялась невольница, выбросила позвонок и пошла на ладью.

- Ты лучше не спрашивай, хозяин, - посоветовал Волынец.

- И не напоминай, - добавил Малюта

- И ночевать у меня оставайся, - закончил Любовод.

- Кто, говоришь, чей хозяин? - зевнул Коршун-старший, и все засмеялись.

- Ну вас, - отмахнулся Середин. - До утра сама забудет.

- И будет милостива... - Это уже высказался Ксандр.

- Завтра любовное снадобье в воду подмешаю, - пообещал Олег, поднимаясь с камня. - Вот тогда и посмотрим, кто последним смеется.

Угрозы моряков оказались напрасны: к возвращению господина невольница уже мирно спала, забравшись под шкуру и свернувшись так, что одна занимала весь топчан. Олегу пришлось сильно постараться, чтобы пристроиться рядом и не разбудить девчушку.

Утром тронулись без него. Когда ведун вышел на палубу, мимо уже проплывали сосны, скалы, прибрежные валуны.

- До Урала еще не добрались? - поинтересовался он.

- Пока не видно, - пожал плечами Ксандр. - Путь новый, приметы глаза еще не набили. Но я так мыслю, вниз до Хазарского моря ден за двадцать дойдем. Течение здесь сильное, несет быстро.

- Ничего странного не видел? - Олег почувствовал, как крестик на руке начал нагреваться.

- Река как река. У нас на Обонежской пятине [Ныне территория Карелии] такие же...

С правого берега в воду, сверкнув золотым доспехом, врезался медный воин - только волны во все стороны пошли.

- Утопился? - вскинул брови не успевший испугаться кормчий.

В этот миг ладья Любовода чуть подпрыгнула, закачалась из стороны в сторону, от нее вниз понесло щепы и куски досок.

- Веревки за борт! - кинулся вперед, на нос Олег. - Прыгайте! Прыгайте в воду, мы подхватим! Любовод, прыгай!

Купец прыгнул, засеменив в воздухе ногами, тут же поймал веревку, начал подтягиваться к Детке. Следом принялись прыгать другие моряки, варяги. Несколько человек команде Олега удалось подхватить - но вокруг большинства начали расплываться кровавые пятна.

- Весла на воду! - выдохнул Середин. - Весла на воду. Мы можем только на скорость рассчитывать, мужики, и больше ни на что.

- Ты же клялся, что утопил его, ведун! - скидывая мокрую одежду, взвыл Любовод. - Корабль! Целый корабль с товаром! Где он теперь?

- Сам видишь. Не тонет, оказывается, болванка медная. Прошел, паразит, сквозь болото. Не завяз.

- Отец, отец мой где? - пробежал по палубе Ксандр, наклонился наружу: - Батя!!! Батя, ты где?!

- Волынец, к рулю встань, - отвернулся Олег. - Удирать надобно, удирать. Коли этот страж и вправду защитник, утонуть Мамке не даст, на ней люди местные. Как там их... каимовские. Пока на отмель выпихнет, время потеряет. Молитесь, мужики, богам и радуницам своим. Может, оторвемся.

Уговаривать людей не требовалось. Разбившись на две смены, не считаясь с тем, кто ратник, а кто моряк, они гребли и гребли изо всех сил день, ночь, еще день... А потом элементарно выдохлись, уже не имея сил ворочать тяжелыми веслами. Устал Олег, почти не спавший третью ночь подряд, устал Волынец, который двое суток бессменно стоял у руля; Ксандр все это время провел на носу, обхватив голову руками и покачиваясь из стороны в сторону. И случилось неизбежное - в сумерках кормчий не рассчитал длины галечной косы перед очередной излучиной, и ладья на всем ходу вылетела на мель.

- Ничего, снимем, - устало махнул рукой Любовод. - Не впервой. Только рассвета подождем. Не видно же ни зги.

Никакой охраны на ночь путники не выставили - вымотанные до предела, они провалились в тревожный сон, на некоторое время забыв о безопасности. Страх пришел только утром, когда отдых вернул ясный разум в головы торговых гостей.

- Сниматься надо, пока не догнали. - Купец пробежался вдоль борта, заглядывая вниз, стараясь в первых утренних лучах различить, насколько глубоко засело судно. Смог ли что-либо рассмотреть, непопятно. Олег, во всяком случае, в мельтешении ярких отблесков и красно-бело-черных камушков ничего разглядеть не сумел. - Волынец! Ты промахнулся, тебе и слово первое.

Моряк вздохнул, разделся, поцеловал свисающий на груди костяной кружок со вписанной туда шестиконечной свастикой - знак Хорса, - намотал на руку веревочный конец и сиганул в реку. Течение тут же пронесло его вниз, конец натянулся.

- Глубоко! - принялся подтягиваться обратно моряк. - Дна не достать! Слабо сидим. Слабо. Можно сползти.

- На весла, мужики! На весла! - обрадовался Любовод. - Давайте разом!

Разобравшись по лавкам по двое, путники налегли на весла, выгребая против хода. Вода забурлила, запенилась - но корабль даже не шелохнулся.

- Проклятие! - Купец подбежал к Ксандру, уселся перед ним, отвел его руки от головы, заглянул в глаза: - Давай, поднимайся, Коршунов. Ну же, вставай! Мне жалко твоего отца, нам всем жалко. Но жизнь продолжается. Ты же кормчий, Ксандр! Ты мой лучший кормчий! Так давай, вытаскивай нас отсюда! Ну, поднимайся! У тебя, что, дед или прадед дома в постели уснули? Так и отец в пути к роду ушел, и ты в волнах сгинешь. Ты потомственный кормчий, Ксандр. Так вставай и делай свое дело, наконец!

- Невольников за борт сбрось.

- Чего? - опешил Любовод.

- Невольников за борт выкини. Ладья всплывет, да с мели и снимется.

- А собирать их кто потом будет? Они же враз по кустам да скалам окрестным разбегутся!

- Это верно, не соберешь, - согласился Коршунов. - Но ладью вызволишь.

- Да ты в уме ли, кормчий? Я одно судно уж потерял! Мне ныне с одного обе ладьи отбивать надобно, откуп семьям моряков сгинувших платить, а ты меня последнего товара лишить хочешь! Так снимай, с грузом.

Ксандр наконец-то поднялся, выглянул наружу с левого борта, потом с правого.

- Ладно. Раскачать попробуем. Команда вся зараз к левому борту пусть сбирается. Опосля к правому побежим, потом к левому опять, и снова к правому. Токмо вместе все, как един. Ну, начали!

Люди заметались из стороны в сторону, с разгону налетая то на один борт, то на другой. Корабль и вправду тихонько заворочался с боку на бок, как спящий у пляжа кит - но ничего более не произошло.

- Невольников отпускать придется, хозяин, - после полусотни таких бросков поморщился кормчий.

- Не позволю! - решительно рубанул воздух Любовод. - Разорить меня хочешь? Сами лучше прыгнем. Нас тут, почитай, четыре десятка душ.

- Что ты молвишь, хозяин? У нас в трюмах сто пятьдесят сотен пудов! Что нашей Детке две сотни пудов, кои в наших брюхах наберутся? Она и не привстанет! Опять же, коли все выпрыгнут, кто супротив течения выгребать станет? Сама ведь ладья вверх не пойдет. Нет, хозяин, невольников придется отпирать.

- Не дам!

Над палубой повисла тишина.

- А что, если пытаться канал вперед прокопать? - кашлянул Олег. - Дно галечное, не песок. Течением обратно намывать не станет.

Волынец тут же подобрал с палубы еще мокрый веревочный конец и протянул ведуну.

- Ладно, посмотрим. - Середин разделся, обвязался вокруг пояса и скакнул наружу.

Вода была относительно теплая и прозрачная. Он набрал воздуха, нырнул, проплыл к носу. Дно состояло из окатанных камушков размером по два кулака. Раскидать их, пожалуй, было бы можно. Вот только времени это сколько займет? Вылетая на косу, ладья, подобно бульдозеру, нагребла перед собой вал из гальки по всей ширине корпуса на высоту не меньше полуметра.

Ведун всплыл, забрался на борт, отвязал веревку.

- Там работы на неделю, не меньше.

- Ксандр, - повернулся к кормчему Любовод. - Делай, что хочешь, а с косы нас снимай. И немедля! А невольников я не отпущу, и не думай!

Коршунов опять прошелся по кораблю, заглянул вниз, покосился на русло реки, послюнявил палец, поднял над собой. Махнул рукой:

- Ладно, раздевайтесь все. Прыгать сейчас станете.

- Я раздеваться не буду! - пискнула Урсула.

- А ты запрись и не мешайся, - посоветовал ей Ксандр.

Невольница ушла в надстройку на корме, а команда принялась скидывать одежду. Когда люди обнажились, кормчий еще раз послюнил и выставил кверху палец, угадывая направление ветра, кивнул:

- Балку поперечную освободите. Правый край на пять узлов подвяжите. Поднять парус!

Олег вместе со всеми взялся за канат, вздергивая балку на самую верхотуру мачты. Волынец торопливо закрепил его конец за специальный штырь. Полотно заполоскало, наполнилось. Мачта с протяжным скрипом начала изгибаться.

- За борт все!!! - заорал Ксандр, взявшись за руль.

Люди, кто хватаясь за концы, а кто и просто так, посыпались в воду. Ладья чуть приподнялась, качнулась, потом под напором бокового ветра стала медленно укладываться на правый борт, кренясь все сильнее и сильнее. Послышался оглушительный треск, в воду начали слетать никак не закрепленные, а просто надетые на палки вдоль борта щиты. Показалось мокрое черное днище, все покрытое, словно волосами, длинными тонкими водорослями. Однако при этом киль корабля выдернулся из гальки. На гладком борту судно с жалобным скрипом заскользило по косе к глубине, разворачиваясь кормой вперед, а палубой к людям. Остановилось, наскочив на какое-то возвышение, качнулось на волне, снова поползло.

- Па-арус! - услышали все истошный крик кормчего. - Парус спускайте!!!

Моряки, подтягиваясь за концы, поплыли к кораблю - а тот опять подпрыгнул на каком-то препятствии, затрещал. Кормовой сарайчик внезапно сдвинулся с места, пополз по палубе и, ударившись о борт, разлетелся на доски вперемешку с тряпьем и сундуками.

- Урсула!

Олег отпустил веревку, стремительными саженками доплыл до этого мусора, сцапал барахтающуюся девицу за волосы, рванул к себе, перевернул на спину и подхватил левой рукой под подбородок, высовывая ее лицо на воздух. Правой подгреб к какому-то сундуку, поймал его за рукоять на боку, подтянулся, оторвал от своего запястья пальцы девушки, положил их на ручку сундука. Невольница быстро подобралась к деревянному ящику и закачалась сбоку, тяжело дыша. Ведун, оплыв сундук, взялся за вторую ручку и принялся толкать его перед собой к другому берегу.

Ладья за это время окончательно сползла с мели и резко выпрямилась, встав на ровный киль. Ветер кинул судно к противоположному берегу, но Ксандр управился, проскочил между камнями и аккуратно положил парус на крону березы. Моряки и варяги судовой рати залезали на палубу, разбирали веревки оснастки, отпускали узлы - и вскоре поперечная балка, ломая ветви дерева, поползла вниз. Когда ведун и перепуганная девушка выбрались на ладью, все уже было окончено: парус увязан, балка возвращена в нормальное положение.

- Ну ты молодцом, Ксандр! - нервно похохатывая, потирал руки купец. - Управился, глянь! Управился. Сказывал же я, ты - лучший.

Олег натянул порты и рубаху, опоясался, думая, во что переодеть мокрую невольницу - все барахло, вся одежда его и Урсулы уже мчались по течению к далекому Каспийскому морю. Вдобавок крест опять начал согревать его запястье.

- Любовод, не пора ли нам уходить отсюда? - громко предложил он.

- Да, и правда, - забеспокоился купец. - Давно пора. Ксандр, отплывай.

- Весла на воду, - негромко скомандовал кормчий. - Два гребка назад всем.

Ладья, выбираясь между камнями на стремнину, попятилась от берега, повернулась носом вниз по течению. Между тем, жар от креста уже стал нестерпимым, и, проламываясь через низкорослый ельник, на свет вышел медный страж.

- Весла вперед! - закричал Ксандр. - Быстро! И-и, р-раз, и-и, р-раз! Жмите, мужики!

Страж с ходу врезался в воду, подняв перед собой пенистую волну, погрузился с головой - только по поверхности побежала в стороны тонкая рябь. Ладья же в это время плавно катилась по излучине, обходя отмель.

- Вот он!

Воин поднялся из воды на другом берегу, в несколько шагов пересек узкую косу и опять начал погружаться.

- Гребите! - Кормчий навалился на рулевое весло, отводя судно как можно дальше к противоположному берегу. - Успеем? Коли назад повернуть, точно поймает. Окажемся в излучине, как в ловушке.

С этой стороны отмели русло оказалось поглубже, никаких следов от идущего в глубине стража на поверхности не проглядывало.

- Да где же он?! - зло зарычал мечущийся на носу Любовод.

Слева впереди вдруг послышался тонкий свист - это вспорол поверхность воды кончик стального меча. Снизу послышался стук, показавшийся вначале совсем не страшным, - но он тут же перешел в треск, и в трюме одновременно взвыли от ужаса почти сотня людей.

- Пробоина, Ксандр!

- Чего кричишь? Это не я!

Новый стук, новый треск - кормчий, скрипнув зубами, толкнул руль от себя, выворачивая еще ближе к правому берегу, со стремнины к спасительному мелководью. Но тут клинок снова вырос из шипящего буруна и одним широким движением переломал четыре из шести весел левого борта. Гребцы от резкого удара полетели со скамеек, ладья начала заворачиваться поперек реки.

- Табань! - крикнул Ксандр и тут же сам растянулся на палубе. Поднялся, растерянно взирая на оставшийся в руках обломок руля. Поднял глаза на Олега: - Все...

Медленно вращаясь, тонущая, неуправляемая ладья каким-то чудом проскочила новый поворот реки, скользнув у самого среза и задев свисающие ветви ивы, пересекла русло и на изрядной скорости налетела на валуны правого берега. Жалобно стеная, начали лопаться доски, люди от рывка полетели с ног. Хорошо хоть, скорость течения была пешеходная, и резкая остановка никого сильно покалечить не могла. Внизу продолжали выть от страха погружающиеся в воду невольники, но команде было не до них.

- На берег прыгай! - Отпустив Урсулу, Олег подскочил к крышке трюма, рубанул по узлам крепежа, поднатужился, сдвинул немного в сторону деревянный щит, кинул вниз несколько ближних веревок.

- Я с тобой, господин! - повисла на руке девица.

- Уходим, пока не догнали...

Ведун кинулся к борту, рассчитывая перескочить на камни, - но навстречу с безумными глазами уже мчались люди, успевшие спрыгнуть раньше. По пятам их преследовал мокрый, обвешанный водорослями, медный воин, опуская смертоносный меч на спину то одному, то другому моряку.

- Проклятие! - Середин подцепил с палубы доску, оставшуюся от разломанной капитанской каюты, кинул в реку, схватил невольницу за талию и прыгнул следом. Урсула забарахалась, но Олег в два гребка догнал доску, толкнул ее девушке, а когда та забралась сверху, потащил за собой.

Спустя несколько мгновений в воду посыпались и остальные члены команды, пытаясь спастись от кровожадного монстра. Медный воин ворвался следом. И хотя по суше он передвигался медленнее бегущего человека, все же плыли люди медленнее, нежели он шел по дну. Путь стража то и дело отмечали вскрики. То один, то другой человек обмякал и скатывался по течению в расплывающемся кровавом облачке.

На левый берег выбрались всего восемь путников. Кроме Олега с невольницей, выплыл купец, Ксандр, несчастный Будута, зачем-то решивший прокатиться с ведуном, а также Малюта, Волынец и Тютюня.

- Бежим, не догонит! - крикнул Середин, увлекая за собой девчонку. Остальные тоже вроде потрусили следом, но Тютюня замешкался на мокрой траве. Вода за ним вздыбилась, выпуская из себя медного монстра, сверкнул меч, обрушиваясь на его спину. - Быстрее же!

Не разбирая дороги, перепрыгивая корни и камни, люди мчались прочь. Где-то через полчаса остановился, привалившись грудью к молодой березке, Волынец:

Все, больше не могу. Не могу... - Он сполз по стволу и закрыл глаза, ожидая, когда для него наступит вечный отдых.

Остальные побежали дальше, но уже через несколько минут на землю уп&аа Урсула:

- Не могу... Не могу больше... - заплакала она. - Пусть лучше убивает!

- Значит, все. - Олег отпустил ее руку, на прощание скользнув своими пальцами по ее тоненьким, словно игрушечным, пальчикам, повернулся, повел плечами, разминая мышцы, и вытянул саблю. - Ну что же, Мара. Пора нам с тобой увидеться еще раз. Ты уже давно обещаешь дать мне испить из своей чаши. Теперь, кажется, пора.

Смирившись с неизбежным, остановились и остальные моряки. Бегай не бегай, от смерти не убежишь. Так чего понапрасну ноги бить?

Вдалеке вскрикнул и захрипел Волынец. Послышался мерный хруст.

- Идет!

"Как же тебя прибить, чушка неживая? - с неожиданно холодной расчетливостью подумал ведун. - Может, попытаться на кусочки расчленить? И живи тогда, сколько хочешь, коли получится. Пожалуй, стоит попробовать. Начну с плечевого сустава".

Будута вдруг упал на колени, сложился пополам, уткнувшись лицом в колени, и однотонно заскулил.

Ведун покачал головой и медленно провел пальцами по краешку клинка, проверяя заточку. Местами на сабле имелись щербины - но ничего, должна была еще неплохо послужить.

Страж двигался прямо на него, словно не замечая. Олег разглядел под плечом медного воина темную щель и сделал выпад, метясь в нее. Тот резко опустил руку, прижимая локоть к телу, а потом взмахнул мечом слева направо, словно отмахиваясь от назойливого комара. Ведун отскочил, сделал новый выпад, но до врага не достал, отступил еще на шаг, спрятался за березку.

К сожалению, воин, хоть и медный, не лупить поперек дерева догадался - а то меч-то мог и застрять! Он сделал красивый прямой выпад справа от ствола. Олег высунулся слева, выбрасывая клинок как можно дальше, вогнал его в щель под блестящим плечом и провернул, надеясь сломать какой-нибудь механизм или испортить что-то еще. Отпрянул от подступающего врага и... Клинок застрял!

Как нередко бывает в схватке, мимолетная задержка оказалась решающей. Пока ведун дергал саблю, левая рука стража метнулась вперед и сжала его горло. По телу тут же пополз мертвенный холод, в задыхающемся мозгу стремительно замелькали кровавые видения: падающие с разрубленными головами мужчины, кричащие женщины, хлещущая из горла темная жижа, распластанные дети, падающие юноши, выпученные глаза, распоротые животы. Во всем этом адском месиве то и дело мелькали веселые бородатые и бритые лица, почти все из которых казались знакомыми. Волынец, Диун, Твердята, Малюта, варяги...

Рука разжалась, дав Олегу глоток воздуха. Ведун, бессильно падая, увидел, как Малюту накалывают на меч, словно рака на нож, вздымают в воздух, так что моряк под собственным весом соскальзывает до рукояти, а потом небрежно стряхивают в сторону.

Любовод, заметавшись, подхватил какой-то сук и выпрямился, готовый принять смерть с честью, а не как приведенный на бойню хряк. И тут... Медный страж испуганно замер, отступил. Потом развернулся и зашагал прочь.

Купец со своим суком стоял в растерянности минуты три, потом еще примерно столько же разглядывал обычную с виду деревяху

- Господин, ты жив?! - рухнула на Олега Урсула. - Ты цел, господин?

- Куда целее, чем ожидал... - прохрипел ведун, с трудом проталкивая слова через мятое и словно слипшееся горло.

- Ты это видел? - ошарашенно воскликнул Любовод. - Ты это видел, Ксандр? Ведун, ты видел? Я прогнал его! Я прогнал его! Он убежал!

- Господин, ты цел! - Урсула так крепко прижала голову Середина к груди, что позвонки треснули еще раз, и Олег вскрикнул от боли.

- Ведун, он испугался деревянной палки! Он убежал. Может, это упырь? Кровосос ночной? Али оборотень?

- Ничего он не испугался, друг... Пусти, малышка, если хочешь оставить живым. Он ничего не испугался, Любовод. Он просто сделал все, что хотел. Ну как, теперь ты понял, почему на рубежах этой земли не нужна стража? Помнишь, что было написано в ногах бронзовой статуи, которую мы встретили первой?

- "Оставь зло, всяк сюда входящий, ибо по воле великого Раджафа стражи покарают каждого, кто таит вражду землям каимовским", - по памяти повторил купец. - Значит, стражи действительно существуют?

- Кто бы говорил, - горько рассмеялся Олег. - Есть, и их слава охраняет здешние рубежи куда надежнее крепостей и дозоров. Соседи знают, что если напасть на этих... каимовцев, то в ответ придет бессмертный медный воин, который станет преследовать убийц днем и ночью, пройдет сквозь леса и болота, не будет знать ни сна, ни отдыха, пока не настигнет и не уничтожит разбойников. Так что степняков тут никто не боится. Если они сюда и заглядывали, то вели себя всегда, как паиньки.

- Но ведь нас он не убил!

- Как ты не понимаешь, Любовод! В самой страшной угрозе нет смысла, если про нее неизвестно врагу. Поэтому нельзя убивать всех разбойников. Кто-то должен сообщить остальным об опасности. Он пощадил нас, чтобы мы могли вернуться и рассказать всем подельникам, друзьям и знакомым: каимовцев грабить нельзя! Там есть неотвратимый мститель! Когда эта тварь держала меня, я почувствовал... Я понял, что ему ведомо все, что происходило в разоренных городах. Он пощадил только тех, на ком нет крови. Дополнительная воспитательная мера, если хочешь.

- Значит, он больше не появится, боярин? - поднял голову от коленей холоп.

- Нет, не появится, Будута. Мы отпущены. Можем уходить домой.

- Не, боярин, для начала надо бы чего-нибудь перекусить. С самого утра ведь не емши, а?