АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Вид мой, похоже, у них удивления не вызывал. Да и вообще не похоже было, что морячки изнывают от любопытства – откуда на клочке берега под отвесной стеной взялся человек.
– Спустился по веревке со скалы, – ответил я полуправдой.
– Ого, – с уважением произнес моряк. – Ты сильный.
– Ага, только на всю голову отмороженный, – пробормотал я, вспомнив анекдот про ворону, увязавшуюся лететь через море с дикими гусями.
Моряки дружно захохотали. Но мы уже подплыли к корме яхты, и нам стало не до разговоров. Лодка плясала на мелкой волне, моряки осторожно притирали ее к корме. Первым на борт поднимался я. Ухватился за поручни аккуратной металлической лесенки, свешивающейся за кормой, лодка ушла из-под ног, я поднялся на несколько ступенек, меня подхватили крепкие руки, и я оказался на палубе.
Тут было человек семь – наверное, почти весь экипаж яхты. Несколько матросов. Двое молодых мужчин, которых я мысленно окрестил пассажирами, – они были не в морской форме, а в каких-то свободных пестрых одеждах слегка арабского вида. Впрочем, тип лица и у них был скорее азиатский.
И еще один, самый пожилой, лет шестидесяти, которого я счел капитаном. Во всяком случае, на голове у него была фуражка капитанского вида с золотистой кокардой в форме кленового листа. Впрочем, к канадцам капитан имел ровно столько же отношения, как и вся команда. Вот он очень походил на китайца – менее рослый и лицо очень типичное.
Капитан не отрывал от меня глаз.
Нет, не от меня. От ранца за моей спиной. Он едва удерживался от того, чтобы подойти поближе и не рассмотреть ранец получше.
– Спасибо за спасение, – обратился я к капитану.
– Это святой долг любого моряка, – с трудом переводя взгляд на меня, сказал капитан. Зря говорят, что мимика китайцев европейцу понятна с трудом. У капитана все на лице было написано – озабоченность, сомнения, опаска, подозрение. – Есть ли еще люди, нуждающиеся в помощи?
– Все люди нуждаются в помощи, но на этом берегу людей больше нет, – дипломатично ответил я.
Капитан кивнул с таким видом, будто я изрек мудрость, достойную Конфуция. И внезапно сказал на другом языке:
– Ожидать ли нам преследования или иных неприятностей, связанных с вами?
Его не понял никто. Кроме меня. Все-таки переход в другой мир вложил в меня какие-то чужие языки. Я не понимал, в чем тут отличие, и язык, на котором я говорил с матросами, и тот, на котором заговорил капитан, не имели ничего общего ни с русским, ни с английским. Я просто знал, что это уже другой язык. Не родной для капитана.
– Я не думаю, что в ближайшее время могут произойти неприятности такого рода, – ответил я. Опять-таки на этом понятном лишь нам с капитаном языке.
Похоже, это было чем-то вроде проверки. Капитан кивнул и, обращаясь к одному из матросов, продолжил на «китайском», как я решил называть общий для команды язык:
– Проводи высокого гостя в мою каюту, помоги переодеться в сухое и накорми.
И снова, обращаясь ко мне и явно вызывая восхищение команды своим двуязычием:
– Нижайше прошу простить мое отсутствие. Берег опасен камнями в воде, и я должен пока оставаться наверху.
Кажется, я знал язык лучше него, потому что ответил:
– Долг капитана быть на палубе, если вокруг рифы. Ведите корабль, я буду ждать вас сколько потребуется. Спасибо за гостеприимство.
Капитан, обогащенный знанием слов «палуба» и «рифы», задумчиво удалился. А меня вежливо провели к надстройке на корме (не знаю, как она называется, знания функционала исчезли, а мое знакомство с морем ограничивалось книжкой «Остров сокровищ» и фильмом «Пираты Карибского моря», то есть ничем).
Невысокая дверь, короткий коридорчик. Двери по обе стороны и в торце. Меня провели в ту дверь, которая была в конце коридора, она не запиралась, но матрос толкнул ее с явной робостью.
Капитанская каюта была небольшой, да и не стоило ожидать тут княжеских хором. Три на три метра, на всю ширину суденышка – задраенные иллюминаторы выходили на оба борта. Яркие электрические лампочки под потолком. Обшитые деревом стены, развешанные по ним фотографии в рамках под стеклом и причудливые предметы, стол с четырьмя стульями, довольно широкая койка, еще один маленький письменный столик, скорее даже конторка, у стены. Еще через минуту второй матрос принес мне стопку чистой сухой одежды – такой же, как и у них, после этого меня оставили в одиночестве.
Я отодвинул от обеденного стола (интересно, кто удостоен чести обедать с капитаном? Пассажиры?) стул, обнаружил, что на случай качки его ножки вставляются в специальные пазы. Уселся. Перевел дыхание.
Вроде бы вполне дружелюбные люди. На каких-нибудь пиратов не похожи.
Итак, что мы имеем?
А имеем мы мир, который все-таки, наверное, не мой родной. Имеем уровень развития примерно как в нашем мире или в Верозе. Что там на месте Китая? Какой-нибудь Лытдыбр?
Но на роль логова функционалов мирок не тянет, Вероз это или не Вероз…
Что еще?
Здесь бывают солдаты Аркана. Капитан явно опознал ранец и счел правильным обратиться ко мне на каком-то языке, с этим ранцем ассоциирующимся. Получается, я теперь знаю язык функционалов? Какой-то особый язык, знание которого – редкость и сразу подчеркивает высокое положение говорящего, «доступ к государственным тайнам».
Любопытно…
Я переоделся – одежда пришлась мне впору, да здравствует высокий рост местного населения. И стал осматриваться внимательнее.
Следующие пять минут нанесли по всем моим теориям жесточайший удар.
Во-первых, я обнаружил источник электричества на корабле.
Над конторкой, явно служившей капитану письменным столом, был закреплен в отполированных до блеска бронзовых кольцах серый цилиндр, больше всего напоминающий здоровенный, сантиметров в пятнадцать высотой, электролитический конденсатор. Металлическая оболочка, глянцевое стеклянное донышко (почему-то казалось, что цилиндр был закреплен вверх дном) и два медных штырька, торчащие из стекла. На штырьки были нацеплены зажимы-«крокодильчики», которыми кончались уходящие в стену толстые провода. Цилиндрик едва слышно гудел и пах озоном. Снаружи всю конструкцию прикрывала прикрученная к стене шурупами бронзовая сетка, что-то вроде защитного кожуха.
Нет, возможно, я и ошибался. Возможно, это был такой очень своеобразный озонатор, и ток вовсе не уходил по проводам, а подавался к цилиндрику. Но я готов был биться о любой заклад, что передо мной именно источник энергии, питающий лампы на всей яхте. Совершенно немыслимый, учитывая размеры цилиндра. Ни на Земле, ни тем более на Верозе таких технологий не было и в помине.
Во-вторых, я обнаружил на стене пяток фотографий. Неплохого качества, но черно-белые, только одна была грубо раскрашена вручную. Как раз «цветная» меня не особо заинтересовала, судя по ней, у капитана была миниатюрная и немолодая жена, а также как минимум три взрослых сына и дочь. Или три сына, один из которых был уже женат, не столь важно. Я и без того не подозревал, что попал в мир, населенный одними мужиками.
Зато другие фотографии были куда информативнее.
На одной из них капитан, в ту пору ощутимо моложе, был запечатлен в компании нескольких мужчин европеоидной внешности. Опять же, это бы не значило ничего, встретить человечество, состоящее только из азиатов, я и не рассчитывал. Но вот фон! Мужчины стояли на пригорке, за которым высились руины города.
Очень большого города. Даже полуразвалившиеся, небоскребы смотрелись бы исполинами хоть на Манхэттене, хоть в каком-нибудь до предела урбанизированном восточном мегаполисе. Чудовищные скелеты зданий костями истлевших драконов закрывали весь горизонт. Лица у позирующих, кстати, были преисполнены сознанием торжественности момента: и горделивые, и испуганные одновременно.
Третья фотография была всего лишь пейзажем. Вот только пейзаж этот пришелся бы по душе разве что Иерониму Босху в момент работы над триптихом «Ад». Низкие темные облака закрывали небо, земля была вся перекорежена, исковеркана, вспухала буграми и была рассечена оврагами. Совсем рядом с фотографом земля горела – плясали по камням языки пламени.
Земля-шестнадцать, на которую я взглянул из польской таможни?
Это суденышко плавает между мирами?
Еще две фотографии.
На одной – красивая молодая женщина. Азиатка, но вроде бы не жена и не дочь капитана. Очень церемонно одетая. На фоне какого-то пышного зала. И сама фотография постановочная, официальная, от нее так и тянет бюрократией, властью, приемами и указами. Еще и затейливый иероглиф в уголке – дарственная подпись? Местная правительница?
И последняя фотография – капитану жмет руку мужчина средних лет. Снят вполоборота, лица не разглядеть. Зато охрана – несколько солдат в знакомом обмундировании – видна вполне отчетливо. Лица равнодушно-брезгливые, с унылой напускной свирепостью, не по необходимости, а так, по протоколу. Здания на заднем плане – невысокие, деревянные, восточной архитектуры, с загнутыми «волной» скатами крыш…
Да, капитан, похоже, вхож в какие-то высшие сферы. Это мне повезло. Или не повезло, как знать.
Остальные предметы в каюте были хоть и любопытны, но не более того. Шпага на стене – шпага как шпага, европейская, скорее спортивная, чем боевая, даже резьба для «шишечки» на конце имеется. Стопка книг – судя по названиям, любовные, если не сказать эротические, романы. «Яшмовая флейта и благоухающий зев», «Птица малиновка и струны лиры», «Трудолюбивый слуга и золотая борозда», «Верный посол и таинственная долина». Последние два названия почему-то вызвали в памяти сказки про мальчика-волшебника Гарри Поттера, и я хихикнул.
Что, капитан, трудно в море без женщин? Видимо, трудно.
Очень хотелось порыться в конторке и найти карты. Или хотя бы какие-нибудь справочники по морскому делу. Но я, конечно, на такую наглость не отважился. Заложил от искушения руки за спину и стал мерить шагами каюту, поглядывая в иллюминатор на удаляющийся берег. Уже совсем стемнело, сейчас мой дымовой сигнал никто бы и не заметил…
– Ужин вот-вот подадут.
Капитан вошел очень тихо и в тот момент, когда я стоял спиной к двери. Интересно, он как-то за мной следил и подгадывал?
– Благодарю. Я поел перед тем, как развести огонь, но с удовольствием разделю с вами трапезу, — ответил я, не оборачиваясь.
Причем ответил не на «китайском», к которому вновь прибег капитан. На том «официальном» языке, гораздо более дипломатичном и витиеватом! Почему?
Наверное, так было правильно.
– Мне давно не доводилось говорить на верхней речи , – сказал капитан.
– На высокой речи, – поправил я автоматически, потому что понял – так будет правильнее.
– На высокой, – послушно согласился капитан. – Мое имя Ван Тао. Дозволено ли мне будет узнать ваше имя?
– Кирилл, – сказал я, поворачиваясь. – Зовите меня Кирилл.
Капитан явно чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то во мне его смущало, несмотря на знакомый ранец и владение «высокой речью».
– Господин Кирилл ожидал у берега моего корабля? – спросил он, чуть склоняя голову.
– Нет, мне это было безразлично, – ответил я. – Распорядитесь, чтобы мою одежду привели в порядок. В этой одежде я чувствую себя матросом и борюсь с желанием ставить паруса.
Капитан тихонько засмеялся.
– Господин шутит… Простите скудость того, что я мог предложить. Моя одежда не будет вам впору, одежда моих пассажиров – тоже. Они уважаемые торговцы с севера… можно ли позвать их к ужину?
– Не стоит смущать их сверх необходимого , – сказал я. И сам поразился тому, как легко вошел в роль высокомерного аристократа.
Капитан послушно кивнул.
– Ваша семья? – Я посмотрел на фотографию.
– О да!
– Все ли благополучно у вас? Радуют ли вас ваши сыновья?
– Как и положено достойным детям уважаемого отца…
– Я вижу, вы немало путешествовали?
Взгляд капитана пробежал по фотографиям.
– Да. Я был молод и безрассуден. Но небо хранило меня.
– Оттуда? – рискнул я, кивнув на фотографию с небоскребами.
– Да. Мне было дозволено! – В его голосе прозвучал испуг.
– Конечно… – небрежно обронил я. В душе все пело от восторга.
Кажется, я все-таки пришел в дом функционалов.
Вот только хозяев тут давно уже нет.
– Я вижу, что вы терзаетесь мыслью о том, кто я такой, – сказал я. В этот момент дверь открылась, и двое матросов, кланяясь, внесли подносы. Я помолчал, пока они не вышли, хотя и был уверен, что они меня не поймут.
– О нет, нет, господин Кирилл!
Капитан ухитрился произнести фразу так, что в ней прозвучало и чистосердечное отрицание, и ожидание продолжения моих слов. Не так уж и плохо он владел «высокой речью»!
– Так вот, – сказал я, не имея совершенно никакого представления, как буду продолжать. Но меня уже несло. – Вам не стоит об этом думать, потому что вам совершенно не нужно этого знать. Жизнь моя слишком скучна и обыденна, чтобы засорять ею память столь уважаемого человека. Я бывал в разных мирах, любил разных женщин, дружил с многими мужчинами, многих женщин и мужчин убивал, многих спасал. Нигде в мире я не встретил совершенства, и это постоянно меня гнетет. Но вы молоды, и мои печали не должны вас касаться.
Ван Тао побледнел.
– Прошу простить… я оскорбил вас своими мыслями… мне показалось…
– Пустое. – Я махнул рукой. – К чему всем видеть, кто я и сколько мне лет?
– Меня учили… я всегда узнавал Людей-над-людьми…
Похоже, я попал в точку.
Капитана смутило не мое появление на берегу и потрепанный вид, а мой возраст. А еще больше то, что он не видел во мне функционала. Значит, и впрямь немало с ними общался, раз научился чувствовать.
– Я вижу, вы были удостоены высоких знакомств. – Я опять кивнул на спасительную стеночку с фотографиями.
– О да. – Капитан радостно ушел от скользкой темы моего происхождения. – Я дважды плавал в запретные земли и возвращался со многими ценными редкостями!
Я подумал, что недорого же ему заплатили за редкости, если на старости лет он лично вынужден возить торговцев на своей яхте, а не нанимать себе на службу молодых капитанов. Впрочем, как знать. Есть люди, которые ухитряются к старости просадить целые состояния и вновь добывать свой хлеб, как в молодости. А есть и такие, которые никак не угомонятся, тем более море крепко держит своих тружеников. В принципе про одного такого, по имени Синдбад-мореход, рассказывала сказки Шехерезада. А про другого сочинил четыре, а в некоторых мирах даже семь книг английский политик Джонатан Свифт.
– Поужинаем? – предложил я. Еда на подносах выглядела весьма аппетитно – горка маленьких пельменей в сплетенных из бамбука тарелках, густой суп в чашках, крошечные конвертики из листьев, скрывающие в себе начинку.
Капитан вдруг занервничал.
– Все успело застыть, господин Кирилл.
– Остыть, – машинально поправил я, соображая, что происходит.
– Я прикажу разогреть… сейчас… – С ловкостью подхватив оба подноса, капитан выскочил из своей каюты.
Так.
Похоже, я избежал какой-то очень экзотической приправы в супе. И хорошо, если с этой приправы я просто уснул бы крепким сном и проснулся со связанными руками и ногами. А ведь можно было и вовсе… застыть к утру.
Я дождался возвращения капитана и нарочито громко зевнул.
– Боюсь, что у меня пропал аппетит. Когда вы приходите в порт?
– На рассвете. – Капитан явно понял, что я все понял, и теперь мечтал лишь об одном – убраться от меня подальше. – Море неспокойно, я бы хотел простоять всю ночь на вахте, господин Кирилл.
Да уж, задушевного разговора у нас теперь точно не получится…
Как должен себя вести Человек-над-людьми, знающий, что его собирались отравить? Надменный функционал, против которого, пусть по незнанию, замышлял какой-то глупый хрыч? Реальная опасность функционалу не грозила, его организм переварит и нейтрализует любые яды, но сам факт…
– Пшел вон, – беззлобно сказал я. – И если кто-то ночью подойдет к двери каюты, это будет его последняя ночь!
Подобострастно кланяясь, капитан выскочил из своей каюты. Я присел на койку, посидел, успокаиваясь. Взял с конторки «Трудолюбивого слугу и золотую борозду», пролистал. Да, мальчику-волшебнику даже в пубертатном возрасте такое бы не приснилось…
После некоторых поисков я обнаружил выключатель – вычурный, бронза и эбонит. Выключил в каюте свет. Стало абсолютно темно. Яхту покачивало; судя по бьющей в борт воде, она шла довольно бодро.
На ощупь найдя кровать, я прилег с твердой мыслью не спать до самого утра.
И, разумеется, тут же уснул сном праведника.
15
Хотим мы того или нет, а принуждение и угрозы – часть повседневной человеческой жизни. И речь не о каких-нибудь суровых ультиматумах одной страны другой, не о помахивающем ножом бандите или строгом милиционере. Речь о самых простых и житейских ситуациях.
«Не доешь манную кашу – не будешь смотреть мультики!»
«Получишь тройку в четверти – не купим ролики!»
«Завалишь сессию – вылетишь из института в армию!»
«Еще раз увижу тебя с Машкой – между нами все кончено!»
«Придешь со встречи пьяным – спать будешь на диване!»
«Кто не останется на сверхурочную работу – может писать заявление по собственному!»
«Не принесете справку – пенсию не начислим!»
Боюсь, что и после конца нам предстоит услышать:
«Без арфы и нимба в рай не пускаем!»
Заставлять, убеждать, принуждать – это целое искусство. И мы, конечно, поневоле ему учимся, глотая невкусную кашу и выпрашивая у учителя четверку. Но все-таки без настоящего профессионализма угрожать не стоит.
Это я понял утром, когда оделся, вышел на палубу корабля и убедился, что остался один.
Переборщил. Придется признать горькую правду – я переборщил с угрозами. Отважный капитан Ван Тао (про отвагу я говорю без всякой иронии) благополучно привел корабль в порт, пришвартовал у причала – и смылся вместе с командой, бросив, по сути, все свое достояние. Видимо, от функционала, да еще и проштрафившись, он ничего хорошего не ожидал.
– Я вообще-то на самом-то деле добрый, – пробормотал я, стоя на палубе. Но меня никто не услышал.
Здесь тоже были горы, но уже нормальные приморские горы, не слишком высокие, как в Крыму. Со склона сползал к морю город – нормальный приморский город, которому несколько сотен лет от роду, у нас такой был бы прочно облюбован туристами. Вдоль берега шли многочисленные причалы, дальше я увидел пляж – тоже нормальный городской пляж, с самого утра заполненный людьми. Все выглядело так банально, будто я был где-то на Земле.
Впрочем, кое-что все-таки в глаза бросалось.
Во-первых, нигде не было видно антенн, проводов, электрических фонарей. Не в ходу тут было электричество.
Во-вторых, здания большей частью были типично средиземноморскими, европейскими по стилю. Но выше в горы проглядывали крыши пагод, и вообще в архитектуре появлялся уловимый азиатский колорит. Местный Чайна-Таун?
Ну и в-третьих, совсем высоко в горах, отделенное от города зеленой полоской леса, высилось здание совершенно чужеродное, напоминающее футуристический небоскреб: стекло, металл, бетон, гнутые плавными линиями вокруг невидимого центра. Что-то вроде… вроде полусложенного веера, который закрутили вокруг оси. Оно было здесь настолько несуразно, что даже не сразу бросалась в глаза, сознание словно отфильтровывало картинку за полной ее неуместностью.
Мне сразу стало легко на душе.
Это принадлежало функционалам. Это их строение, такое же живое, как моя башня.
Я нашел сердце тьмы! Сверкающее стеклянное сердце.
– Ох, как же мы повеселимся! – сказал я, скорее подбадривая себя, чем угрожая врагам.
В моей голове медленно и прочно сцеплялись меж собой кусочки паззла.
Кто сказал, что родной мир функционалов – это рай на Земле, царство высоких технологий, нетронутая природа, красота и благолепие? Может, он таким и был. Когда-то.
А теперь – это Земля-шестнадцать. Выжженная пустыня, отравленный воздух, горящая земля, радиоактивное излучение, руины великих городов. Почти везде. Только в каких-то далеких уголках планеты, на больших островах или просто у терпеливой, исцеляющей груди океана уцелели человеческие поселения. Здесь живут люди, обычные, давно забывшие прошлое своего мира. И те функционалы, что пережили планетарную катастрофу.
Что с ними случилось? Война – ядерная, а может, и пострашнее? Вышедший из-под контроля научный эксперимент? Истощение ресурсов? Падение астероида? Или все сразу?
Умирающий, агонизирующий мир. Люди, роющиеся среди руин в поисках артефактов ушедшей цивилизации. Функционалы-надсмотрщики, предпочитающие теперь экспериментировать в чужих мирах… или, возможно, ищущие путь спасения своего мира.
Не холодный безжалостный разум, ставящий эксперименты над «мышами в клеточках», как я когда-то наивно подумал. А растерянные, перепуганные Люди-над-людьми, бросившиеся из своего мира в другие.
Но в любом случае здесь их сердце. Здесь их родина.
И я вправе сделать с ними все, что захочу, – за то, что они натворили на Земле, Верозе, Тверди, Аркане. Ведь и Аркан – это всего лишь инструмент. Их главное пристанище, база. Но родина их – здесь.
И нет ничего страшнее, чем удар в спину. Удар, которого они не ждут. Сюда, вероятно, даже обычные порталы не открываются, они сумели закрыть обитаемые остатки своего мира, бросив на созерцание таможенникам радиоактивные пустыни.
Но я прошел. У меня получилось. Где-то что-то пошло не так, я получил больше силы, чем отпущено рядовому функционалу…
Я встряхнулся. Нечего торчать на палубе, вызывая любопытство аборигенов.
Спускаясь обратно в каюту, я обнаружил в коридоре свою аккуратно сложенную стопочкой одежду – чистую и даже каким-то образом выглаженную. Поверх одежды стояла пара легких парусиновых туфель вроде наших теннисных и даже подходящего размера. Смывшись с корабля, экипаж все-таки выполнил все приказы своего опасного гостя и постарался его ублажить. Вначале я колебался, стоит ли переодеваться в свою одежду. Потом все-таки решил не расхаживать по городу в костюме матроса.
Воровать я умел еще хуже, чем угрожать. Ну, если не вспоминать тот случай, когда на складе нашелся неучтенный винчестер, а у меня как раз винт начал сыпаться… Ладно, это все фигня. Не бывает менеджеров в компьютерной торговой фирме, которые не прибирают для личных нужд бесхозное добро.
А вот сейчас я, будучи в здравом уме и трезвой памяти, собирался обворовать своих спасителей.
Каюты матросов я даже проверять не стал. Чай, не идиоты, не оставят денег и ценностей на брошенном корабле. А вот капитанскую каюту обшарил. Но мне не везло. То ли предусмотрительный Ван Тао совсем не возил с собой денег, то ли я не нашел тайник. Скорее, конечно, последнее. Моей добычей стала пригоршня мелких денег, к моему удивлению – алюминиевых, и три банкнота по «5 марок». Эпоха долларов и евро уступила место долгожителям-маркам? Хотя вряд ли. К европейским маркам они никакого отношения не имели. Текст был написан на двух языках, один из которых был иероглифическим, а второй имел в основе латиницу. «Китайский» и «высокий»? Вполне возможно. На уровне числительных «высокий язык» могло знать и все население. К сожалению, я не мог сейчас воспринимать эти языки отстраненно и попытаться сравнить их с земными – способность свободно говорить и читать словно стерла из памяти другие языки.
Возможно, куда более полезной была другая находка – карта. К сожалению (впрочем, стоило ли иного ожидать?), это была не карта Земли, а местная морская карта. На ней был изображен остров – вытянутый слева направо, изрезанный бухтами с севера и более ровный с юга. Были обозначены мели, какие-то окрестные островки, трассы вдоль берега и к этим островкам. Похоже, остров был немаленький – впрочем, у меня ведь вначале и мысли не было, что я не на материке. Судя по карте, центральная часть острова представляла собой пустыню, посреди которой я материализовался, а по берегам располагались какие-то города. В самом большом из них, называющемся Айрак, посередине северного берега, я, вероятно, сейчас и находился.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 [ 16 ] 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
|
|