Чтение 16–й страницы книги ~Возвращение~

«Приходите послезавтра», – вспомнил он. За двое суток в такой крохотной деревне даже ленивый без труда узнает, где и с кем живет приезжий турист, найдет способ проникнуть в номер и капнуть на подушку любым медицинским препаратом, вызывающим потерю сознания. Аркаим знал, что без жестокой драки девушку Олег не отдаст и решил не устраивать шума. Правда, подушка оказалась одна на двоих – но это не особо мешало планам колдуна. «Отключится» Олег – не сможет сопротивляться. Достанется препарат девушке – колдун заговорит Середину зубы, а сонную жертву тем временем заберут в замок. «Выключатся» оба – вообще никаких хлопот. Игра пошла по второму варианту.
– Ах, Аркаим, колдовская морда… – прикусил губу Середин. – Думает, в замке он в безопасности? Думает, в чужой стране я ничего не смогу сделать? Ну, я ему устрою тихую мирную жизнь. Видать, забыл, паразит, чему сам же меня и научил.
Привычным движением он опоясался, сбежал вниз по лестнице, подскочил к стойке портье:
– Тут по-русски кто-нибудь понимает? А по-английски? – Негр за стойкой смотрел на него с полным недоумением, словно на автомат с газировкой, начавший вдруг торговать старым советским «Беломором». – Понятно…
Он выскочил на улицу, перебежал дорогу, толкнул дверь в лавку:
– Кто тут русский? – Девица за стойкой испуганно подпрыгнула и откинулась к заставленному пивом холодильнику. – А-а, значит, понимаешь? Ты не видела, сегодня из гостиницы сонную девушку не выносили?
– Парле ву франсе? – прошептала девушка посиневшими губами.
– Кончай прикидываться, знаю, что понимаешь. – Он выхватил косарь и воткнул в пластиковую панель прилавка. – Ясно выражаюсь?
– Ви что-то хотите ограбить?
– Хотя, фиг с этим, сам знаю, куда повезли. Ну-ка, скажи, у вас тут кладбище есть?
– Ви должны купить, но касса не откроется.
– Какая касса? Ты ненормальная? Кладбище где?
– Я… Я не хочу… – судорожно сглотнула вконец посиневшая девица. – На кладбище…
– Я сам съезжу. Где оно? – Олег выдернул клинок и вернул его в ножны.
– Ви купить или ограбить?
– Я хочу знать, где у вас в деревне находится кладбище. Парле? Кладбище, кладбище. Ну, где кресты стоят, – Олег сложил перед собой пальцы. – Где покойники лежат, – он чиркнул себе большим пальцем по горлу.
– Ich habe geverstehen[4 - Я поняла. (Нем.)]… – Белая, как призрак, продавщица ударила по кнопкам и принялась вынимать деньги из выскочившего ящика.
– Вот, дура, – выдохнул ведун. – Не нужны мне твои деньги, у меня своих навалом!
Он вытащил из кармана двухсотфранковую банкноту, встряхнул, растянул и показал девушке.
– Мне нужно кладбище! Ну, похороны, гроб, поминки… Ну, где едят. Ферштейн? Ну, вот шоколад – это еда. На поминках тоже едят. А до этого устраивают похороны.
– А-а-а! – Продавщица облегченно вздохнула, выпрямилась, широко перекрестилась. Щеки и губы стали розоветь прямо на глазах. – Mein Gott! Похорони! Шоколат!
Она забрала у него банкноту, просеменила в глубину лавки, но уже через минуту вернулась с большой, полметра на полметра, явно очень тяжелой коробкой:
– Шоколат! Bitte.
– А похороны? – с надеждой спросил Середин.
– Ja, ja! Bitte schon![5 - Да-да! Пожалуйста! (Нем.)]
Она привстала, и комментируя непонятную речь жестами, принялась показывать: налево, направо, прямо, прямо… Из потока слов Олег выхватил только одно: «кирхе», кивнул:
– Спасибо.
Он повернулся было к двери, но девушка забеспокоилась:
– Шоколат, шоколат!
Она обежала прилавок, подхватила коробку и пошла следом.
– Не нужно, – попытался остановить ее Олег.
– Ja, ja! – заулыбалась продавщица. – Шоколат, похорони.
– Вот, леший!
Ведун сплюнул, забрал коробку, донес до гостиничной парковки, открыл «Гольф», сунул шоколад в багажник, сам плюхнулся за руль, но тут же вскочил: ножны сабли уперлись в порог, а рукоять врезалась под ребра. Он снял пояс, кинул на заднее сиденье.
– Ладно, сейчас найдем. Если на кладбище есть какая-то «кирхе», то ее должно быть видно с любого возвышения. Никуда не денется, найду.
Он развернулся, неторопливо покатился вперед. Сперва попытался выполнить указания «налево, направо, прямо, прямо», очень быстро заблудился и решительно нажал на газ, уносясь в сторону трехгорбой горы. Самые дальние жилые домики возвышались над селением почти на полкилометра, так что Олег просто развернулся, окинул окрестности внимательным взглядом и покатился обратно – к черному шпилю с золотым крестом.
Теперь, когда он знал, куда ехать, ведун сам удивлялся тому, что не заметил этого места раньше. Кроны старых деревьев сплетались в одну широкую зеленую крышу, из этого живого шелестящего облака вверх вырывался шпиль часовни. Высокая каменная ограда с острыми железными штырями на столбах, распахнутые металлические ворота…
Бросив машину с ключами в замке зажигания, ведун кинулся к отдыхающим в прохладной тени крестам… И замедлил шаг, поняв, что проиграл.
Кресты, кресты, кресты… Христианское кладбище. Христиане кладут своих мертвых в освященную землю. Это место, где владычествует магия распятого бога. Его слово, его сила, энергетика многих тысяч людей, искренне желающих покоя всем, кто погребен под этими камнями. С такой силой Середин управиться не мог.
Завизжали за спиной тормоза, хлопнули дверцы. К Олегу подступили двое полицейских в рубашках с коротким рукавом. Они удерживали правые ладони на рукоятях спрятанных в кобуры пистолетов, левые предупреждающе вытягивали вперед. При этом стражи порядка что-то долго, но непонятно говорили. Они подкрались, взяли Середина под локти. Молодой человек не сопротивлялся. Им овладела полная апатия. Мысль билась в голове в поисках решения – но никак не могла его найти.
Когда его уже усаживали в машину, ведун вспомнил про «Гольф», указал на него полицейским. Те поняли, один пересел в «немца».
* * *
Местное отделение правопорядка выглядело предельно современно. Пластиковые стены, пластиковые полы, пластиковые, в мелкую дырочку, потолки, толстые стеклопакеты в половину стены, наглухо закрытые пластиковыми жалюзи. Зал размером с баскетбольный был разделен на несколько частей пластиковыми прозрачными перегородками, тоже завешанными жалюзи; в каждой секции стояло по четыре-пять столов с компьютерами. По ногам откуда-то дул леденящий ветер. Видимо, работал кондиционер.
– Вы тут часто простужаетесь? – поинтересовался ведун, усаживаясь перед одним из столов.
– Wo ist? – переспросил один из полицейских.
– Плохо у вас тут с медициной, – сказал Середин. – Кстати, про такую штуку, как гипсокартон, вы никогда не слышали? Ставить стены из подобного пластика, а потом вешать занавески совсем не обязательно. В мире существуют много непрозрачных стройматериалов.
– Ja, ja, – согласно кивнул полицейский. – Funf minuten bitte[6 - Да-да. Пять минут, пожалуйста. (Нем.)].
Его надолго оставили одного. Олег сидел, оглядывался, гадал над тем, что происходит, и пытался придумать, как же теперь перехитрить древнего Аркаима. В голове было пусто, как в турецком барабане. Чужая земля, чужие нравы, чужие правила…
«И кто только придумал мертвых в освященную землю класть? Хотя, пожалуй, я догадываюсь, кто…»
– Вы русский, молодой человек? – Рядом с молодым подтянутым полицейским стоял полноватый мужчина в белых брюках, в белых ботинках, белой рубашке и в светло-сером пиджаке.
– Да, само собой, – подтвердил Середин.
– Тогда я на некоторое время побуду вашим переводчиком. – Мужчина говорил чисто и уверенно, без всякого акцента. – Вы желаете позвонить своему адвокату, или предоставите право выбрать вам защитника департаменту юстиции?
– Зачем мне защитник?
– Как я понял, – повернул голову к офицеру мужчина, – на вас поступила жалоба в избиении охранника гостиницы «Альфа». Лейтенант хотел бы допросить вас по этому вопросу.
– Я, конечно, не юрист, – улыбнулся Олег, – но мне всегда казалось, что для начала всяких судебных процедур необходима какая-то бумажка. Ну, хотя бы медицинское заключение о нанесенных травмах. Покажете?
Переводчик обернулся к офицеру, они о чем-то поговорили, полицейский кивнул и принялся что-то медленно излагать, тщательно проговаривая слова.
– Поступил телефонный звонок о нападении, – начал пересказывать мужчина. – Приехавший наряд обнаружил охранника в бессознательном состоянии.
– То есть, он ни на что не жаловался? – переспросил Середин.
– Пострадавший был без сознания! Горничная утверждает, что вы находились в комнате в отсутствие хозяйки.
– Хозяйка жаловалась? – уточнил Олег.
– Нет, от хозяйки номера жалоб пока не поступало…
– Подождите, – мотнул головой ведун. – Ничего не понимаю. От хозяйки номера жалоб нет, от пострадавшего жалоб нет, медицинского заключения о травмах нет… Меня в чем-то обвиняют или нет? Покажите бумажку. На основании чего вы меня сюда привезли?
Переводчик с полицейским опять засовещались. После трехминутных переговоров мужчина попытался возобновить беседу:
– Горничная заявила, что вы находились в номере без ведома его владелицы.
– Горничная – это пострадавшая?
– Нет.
– А кто пострадавший? К вам поступило заявление или вы так, от нечего делать с туриста взятку вымогаете?
Переводчик хмыкнул, отвел полицейского в сторону. Они поговорили минут пять, после чего офицер шустро убежал, но почти сразу вернулся с довольным выражением лица. Следом две девушки в форме несли злополучную коробку шоколада и серединский поясной набор. Лейтенант кивком указал на стол – сюда, дескать, ставьте, – после чего положил перед Олегом тонкий, полупрозрачный бланк, заполненный мелким красивым почерком.
– У вас в машине изъят вот этот ремень с мечом и двумя ножами, а также сумка с незарегистрированными препаратами, – прокомментировал переводчик.
– Скажите, сэр, – кашлянул Олег. – В Швейцарии ведь не запрещено хранение ножей и использование натурального травяного чая для личных нужд?
– Чай – это листики на индийских кустах? – уточнил дядька в белом.
– Нет, – мотнул головой ведун. – Обычные полевые травы, животный жир, корешки. Ну, все то, что заваривают кипятком, если не нравятся «листики на индийских кустах».
– Кажется, я понял, – закивал мужик, но тут вмешался офицер и горячо заговорил, тыкая пальцем в бланк. Переводчик зачастил: – У нас мирный городок, в нем уже пять лет не случалось тяжких преступлений, и мы не допустим, чтобы кто-то ходил по улицам с мечом на ремне, как средневековый дикарь!
– Это написано здесь? – на всякий случай уточнил Олег у переводчика. Тот взял бланк, просмотрел, утвердительно дернул головой. – А кого обвиняют в ношении меча?
Переводчик вскинул брови, скосил глаза на лейтенанта.
– Если ножи и сабля найдены в машине, принадлежащей фирме проката и сданной в аренду леди Роксалане, – кого обвиняют в их ношении?
– Как вы оказались в машине?
– У вас есть заявление об ее угоне? Нет? Тогда не ваше дело.
– Что находится в коробке?
– Скажите, сэр, а хранение шоколада в Швейцарии законом не запрещено? – ухмыльнулся Середин.
– Шоколад, – повернувшись, развел руками переводчик.
Офицер побагровел так, что Олег искренне за него испугался: эдак недолго и в больницу загреметь. А то и прямо в морг.
«Морг! – словно кипятком обожгло Середина с головы до пят. – Там нет освященной земли!»
– Что с вами, молодой человек? – испугался переводчик. – Вы побледнели. Вам плохо?
Лейтенант, косясь на задержанного, торопливо содрал верхний край картонки, заглянул в коробку, выковырял несколько плиток:
– Schokolade!
– Морг! – приподнялся ведун. – Мне нужно в морг. Здешний наверняка маленький… В морг Люцерна!
– Я опять не понимаю, – покачал головой мужчина.
– Роксалана! Девушка, которая снимала номер, брала машину, с которой я встречался… Она пропала. Я уверен, что она находится в морге Люцерна.
Офицер похлопал переводчика по плечу, что-то сказал.
– Лейтенант уведомляет вас, что намерен задержать шоколад и травы для проведения экспертизы…

– Скажите ему про труп! – ткнул пальцем в грудь переводчика Олег.
Тот повернулся к полицейскому. Офицер выслушал, кивнул, отошел.
– Он узнает, есть ли в Люцерне неопознанные трупы, – пояснил мужик.
– Курорт на озере? – хмыкнул Середин. – Да у вас по три утопленника в день должно вылавливаться.
– Вы преувеличиваете.
Офицер влетел в комнату трусцой, навис над задержанным и резко выдохнул в лицо несколько фраз.
– Вы готовы признаться в убийстве? – наклонившись над столом, спросил сбоку переводчик.
– Как я могу признаться, если не знаю причины смерти?
Полицейский рыкнул, дядька кашлянул:
– Так вы дадите признание или нет?
– Отвезите меня в морг, – попросил ведун. – Отвезите. А уж там я соглашусь на что угодно.
Лейтенант встрепенулся, забегал.
– Что вы затеяли, молодой человек? – тихо спросил мужчина. – Хотите получить пожизненное? Теперь вас так просто не отпустят.
– Ничего, как-нибудь выкручусь, – тряхнул головой Олег. – Просто самому мне его никогда в жизни у вас не отыскать.
Почуяв возможную удачу, полицейский офицер шевелился быстро. Уже через несколько минут Олега вывели из участка, посадили в крохотный «Опель», размерами еще меньше «Гольфа». Лейтенант, грозно поглядывая на Середина, сел сзади рядом с задержанным, переводчик занял место возле водителя. «Опель» коротко вякнул сиреной, откатился от главного входа – и смолк. Дальше машина помчалась и без проблесковых огней, и без звука.
Впрочем, в Швейцарии – все рядом. Даже без сирены они добрались до Люцерна меньше, чем за полчаса, перемахнули мост, выкатились за пределы старого города и попали в места, мало отличимые от российских спальных районов. Машина описала широкую дугу по четырехполосной трассе, вернулась к городу заметно ниже по течению от исторической застройки и остановилась возле четырехэтажного кирпичного здания.
Лейтенант достал наручники, пристегнул свое левое запястье к правой руке ведуна, предупредительно покачал пальцем у Олега перед носом, первым выбрался наружу и повел свою жертву и надежду на повышение ко входу. Переводчик засеменил следом.
За парадной дверью находилась вахта с большими зеркалами и вертушками – однако охранник читал газету, не обращая на посетителей никакого внимания. Офицер свернул в коридор направо, быстрым шагом дошел до конца, толкнул дверь на лестницу, спустился вниз. Здесь пахло чем-то сладким, по отделанным синей плиткой коридорам гулял неприятный холодок. Лейтенант поддернул руку с наручником, отсчитал третью дверь, вошел внутрь.
Белая кафельная плитка, на полу – несколько закрытых железными решетками стоков. Одна стена занята длинным железным шкафом. Сплошные дверцы, похожие на дверцы от газовой плиты, метров десяти, от стены до стены, в три ряда. Еще в помещении имелось четыре железных стола, но три из них оставались пустыми. На четвертом лежал накрытый до пояса клеенкой мужчина с большими залысинами и горбатым грузинским носом, поперек его груди тянулась рана, зашитая размашистыми грубыми стежками. Очень похожий на покойника швейцарец, только живой и одетый в халат, стоял рядом, держа в одной руке скальпель, а в другой – небольшой плеер с наушниками.
Лейтенант подтащил Олега к патологоанатому, показал врачу какие-то корочки, торопливо заговорил. Ведун же склонился над мертвецом.
– Вы закончили, доктор? – поинтересовался он.
– Alles? – выдохнул от двери запыхавшийся переводчик.
– Ja, – кивнул медик.
– Это хорошо, – вздохнул Олег.
Помнится, великий мудрый Аркаим использовал для этого обряда порошок. Но чародей однажды проговорился, что без порошка слуги станут заметно слабее и медлительнее. Это, конечно, плохо. Но они все равно встанут! У Середина не было выбора. Лучше иметь слабых воинов, нежели никаких. Он простер левую руку над телом и с заученными интонациями, то повышая, то понижая голос, выплескивая в ладонь всю силу, что успел скопить в последние дни, произнес:
– Аттара храш коми, тхара, тзара, Тхор! – Тут нужно было помолчать четыре удара сердца и продолжить: – Ананубис, кхор, тра Кнор, Кнор, Кнор-Кронос! А-ата-хи!!!
– На каком языке вы начали изъясняться, молодой человек? – поинтересовался издалека переводчик.
– На том, который рано или поздно начинают понимать все, – подмигнул ему Середин и коротко приказал: – Вставай!
Мертвец сел на столе, спустил ноги на пол, поднялся во весь рост. Переводчик поперхнулся, прыгнул на пару шагов назад, выскочил за дверь. Его топот в несколько секунд затих в глубине коридора. Лейтенант мяукнул и тоже попятился, насколько позволял наручник. Когда цепочка натянулась, он опять мявкнул, трясущейся рукой нашарил в кармане ключ, освободил Олега от браслета, попятился, пока не уперся спиной в стену, ойкнул, закрыл глаза и сполз на пол.
– Открой все дверцы и вынь мертвых, – приказал первому из своих будущих воинов ведун.
Обнаженный мужчина тут же двинулся вдоль железного шкафа, дергая ручки и выдвигая ящики. Некоторые оказывались пустыми, но на большинстве все же лежали прикрытые простынями тела.
– К-какой инт-тересный о-опыт, – вполне по-русски прозаикался врач, захлопал себя по карманам, вытащил пачку сигарет и дрожащими руками закурил. – Н-не возражаете?
– Да пожалуйста, пожалуйста.
– А-а… А ведь у него сердца нет, – указал на мертвеца доктор. – И-и-и почки. Д-донорский орган.
– Это ничего, – успокоил его Середин. – Мы обойдемся.
– Й-йа вижу, – глубоко затянулся медик. – К-как интересно.
Все дверцы наконец оказались открыты. Ведун вышел на середину комнаты, простер руку и снова произнес священные слова Итшахра, повелителя мира мертвых, переносящие силу мира вечности в мир света. Повинуясь его словам, мертвецы обретали способность двигаться, слезали со своих мест и выстраивались поперек комнаты: мужчины и женщины, в большинстве выглядевшие на шестьдесят-семьдесят лет, хотя среди них оказалось трое спортивного вида парней, две девушки и еще несколько людей среднего возраста. Обнаженные, но не ведающие ни стыда, ни страха, ни боли, ни усталости, послушные и невозмутимые. Идеальные воины… Хотя пока что безоружные.
– П-плохо быть п-патологоанатом. – Выбросив первую сигарету, медик тут же затянулся второй. – П-понимаю, щ-що бред… А не страшно…
– Вы не подскажете, здесь есть поблизости хозяйственный магазин? – подошел ближе к нему Середин.
– Ка-а-а-канечно, – зажевал фильтр сигареты врач. – От у-угла корпуса улица идет. В-в конце будет магазин. О-очень хороший. С-саженцы я брал. П-п-прекрасные саженцы.
– Спасибо, – кивнул Олег.
– А-а-а у этой метастазы, – указал на кого-то врач. – М-много. Как думаете, м-мне поверят?
– Никто, – отрицательно покачал головой ведун. – Извините, мне пора.
Наверх он поднялся в середине строя мертвецов, вместе с ними прошагал по коридору, через вертушку вышел наружу. Люди провожали толпу голых мертвецов шальными взглядами, но никто почему-то и слова не произнес. Даже уронивший газету охранник. Точно так же, без приключений – если не считать разбегающихся прохожих, конечно, – ведун обогнул кирпичное здание и добрел до конца улицы.
– Заходите внутрь, – приказал он мертвецам возле магазина садово-огородного инвентаря. – Берите топоры и вилы.
Он шагнул в дверь одним из первых, успокоил продавцов, милых шестидесятилетних старикашек в сине-зеленой робе:
– Не беспокойтесь, я за все заплачу.
Те согласно заулыбались, но моментально выпрыгнули из магазина, едва внутрь вошел последний из мертвецов. Олег пожал плечами, прошелся по залу, заставленному горшками, цветами, стремянками, садовыми столами и прочими красивыми и нужными вещами. Его внимание привлекла раздвижная алюминиевая лестница. Длинная, метров шести в сложенном виде и всех двенадцати – в развернутом.
– Стой, – хлопнул он по плечу одну из девушек. – Ты и ты: заберете ее с собой.
Остальные его воины шарили по полкам, сметая топоры, колуны и топорики, разобрали насаженные на древки вилы. Хватали – и тут же замирали. Выполнив приказ, они не знали, что делать дальше. Олег забрался на прилавок, через головы зевак выглядывая на улицу. Вроде, там было спокойно. Войска никто не вызывал, полиция подходы не блокировала. Вот только десятка три горожан столпились, прижимаясь лицами к витринам. Некоторые даже снимали происходящее внутри на камеры сотовых телефонов.
– Ладно, понадеемся на удачу. Слушать меня всем! Вперед!
Толпа на улице прыснула по сторонам, пара проезжавших мимо автомобилей затормозили с визгом истирающихся покрышек – воины Середина выбрались на воздух и решительно двинулись к реке. К марширующим с вилами и топорами мертвецам никто не приближался, но число зевак, наблюдавших с расстояния трехсот метров, росло с каждой минутой.
– Наконец-то! – На третьем перекрестке увидел Олег то, что нужно. – Становись поперек дороги!
Высокий, сверкающий стеклом автобус мягко затормозил всего в двух шагах перед загораживающими дорогу людьми. Водитель открыл дверь, вышел. Дотронулся пальцем до одной из неподвижных теток, перевел взгляд на Олега:
– Das Geheim Kamera?[7 - Скрытая камера? (Нем.)]
Тот улыбнулся, кивнул, махнул на свой отряд рукой:
– Садитесь!
Вооруженная садовым инвентарем толпа обнаженных существ с ввалившимися глазами, грубо зашитыми животами и грудинами, со швами на лбах и шеях полезла внутрь. Туристы откликнулись истеричным воем. Задняя дверца распахнулась, живые пассажиры посыпались наружу.