Командир второго егерского батальона двадцать шестого пехотного полка оказался абсолютно прав. Дорога прошла без происшествий, на только что очищенной имперскими войсками местности царили мир и спокойствие. Правда, длятся такие мирные дни недолго, самое большее через две-три недели по лесам и полям вновь будут разгуливать одичавшие банды, пришедшие из соседних районов или из-за границы с Кольбером. Однако Анри тешил себя надеждой, что если задержится в Гарвате не более чем на три дня, то успеет проскочить до границы с Вакьяной еще до того, как округу вновь начнет захлестывать волна преступности. Возможно, настоящие мятежники, или, как их здесь принято называть, борцы за свободу и независимость Мурьесы, где-то и обитали, но очень хорошо прятались от посторонних глаз. Напавший на них кольберский эскадрон с повстанцами у Анри не ассоциировался по двум причинам. Во-первых, какие же они повстанцы, если кольберцы, а не мурьесцы. Во-вторых, грабеж и насилие для здешних бродяг превратились из средства добычи денег на праведную борьбу в самую главную цель - в норму жизни, в смысл существования. Разрозненные и вряд ли поддерживающие связь между собой отряды рыскали по стране в поисках добычи, а если и захватывали города, то лишь для грабежа, а не с целью провозглашения их территорией независимого государства.
К тому же пожилому капитану лесных бродяг удалось подобрать для Гарвата на удивление точное определение: «стойбище беженцев». Это был не город, а укрепленный лагерь имперских войск, расположенный на руинах когда-то второго по значимости города провинции. А как известно, где стоят войска, царит относительное спокойствие, есть хоть какое-то жалкое подобие жизни.
С первого взгляда было заметно, что город пережил много штурмов и осад; его то захватывали отряды мятежников, то отбивали обратно имперские войска. Кладка крепостной стены была многослойной, в ней отражались основные вехи истории города. Первый, самый старый слой еще помнил те времена, когда над башнями развевались серо-сине-зеленые флаги Мурьесского Королевства. Правда, тогда в стене еще не было выбоин и застрявших между камнями ржавых наконечников стрел. Второй слой был результатом тщетных попыток когда-то верующих в светлое будущее горожан заделать бреши в стене. Однако осадные орудия делали пробоины гораздо быстрее, чем жители успевали их латать. В конце концов у изможденных многолетней войной гарватцев не стало хватать ни камней, ни сил, да и надежд поубавилось. Третий, самый поздний слой был делом рук имперских солдат. Местами дыры были завалены сколоченными между собой бревнами, а если брешь была слишком большой, то на месте стены вырастал кособокий частокол. К тому времени коренных гарватцев почти уже не осталось, их место заняли беженцы со всей провинции, пытавшиеся спрятаться от войны хотя бы ненадолго, желавшие перевести дух и отдохнуть от ужасов тревожной жизни под зашитой имперских солдат, против которых якобы и восстали угнетенные народные массы.
Проезжая мимо руин смотровой башни, Анри немного придержал лошадь. Путь был завален обломками, уже успевшими порасти травой и покрыться кучами костей и отходов. Мост через ров без воды был шатким и едва выдерживал вес кареты. Фламер боялся, что вот-вот одна из скрипучих досок треснет, и он вместе с каретой свалится вниз, в огромную кучу всякого хлама, каким обитатели крепости на протяжении долгих лет упорно засоряли когда-то действительно важное фортификационное сооружение.
Как и предполагал старый солдат, ворота Гарвата в ранний утренний час были закрыты. Удары кулака по обшитым железными листами доскам не привели к желаемому результату. Стражники спали или просто не обращали внимания на прибытие новых беженцев. Крепкая ругань, обычно весьма действенное средство, в особенности если имеется конкретный адресат, тоже оказалась бесполезной. Сколько Анри ни выкрикивал проклятий, какими словами ни оскорблял ленивых солдат, а маленькое смотровое окошко ворот так и осталось закрытым. Тогда Фламер решил привести последний аргумент, куда более действенный, чем пустые слова оскорблений. Хоть тело и устало за двое суток без сна, но все-таки собрало остаток сил. Тяжелый двуручный меч вылетел из-за спины и с силой врезался в дубовую доску ворот, попав точно в щель между листами обшивки. Повреждения были минимальными. К сожалению, меч не таран и даже не боевой молот, им ворота не разбить. В результате удара под ноги солдату отлетело лишь несколько щепок, но зато поднялся такой шум, что наверняка проснулись не только стражники, но и весь гарнизон. Железные листы, державшиеся на расшатанных временем, проржавевших болтах, задрожали, раздражая слух пронзительным, многотональным звуком, нечто средним между свистом вибрирующей пилы гигантского размера и сильными ударами по отсыревшему барабану. Второй удар был специально нанесен уже по листу, звук получился еще протяжнее, еще омерзительнее. Третьей волны колебаний воздуха не последовало, клинок замер всего в полуметре от ворот. Виной тому был скрип открывающегося смотрового окошка.
- Чего те надо?! Щас как выйду, по башке как звякну! - прокричали нахмуренные брови и заспанные, отекшие глаза, внезапно появившиеся в амбразуре окошка.
- А ты выйди или лучше меня впусти, - усмехнулся Фламер, ехидно прищурясь и ловко закинув за спину меч.
- Не положено, прочь пшел! - прокричали глаза, собираясь закрыть задвижку.
- А может, ты музыку любишь? Так я продолжу, - пожав плечами, ответил Анри и снова протянул руку к рукояти меча.
- Щас арбалетчикам на башне крикну, они, знаешь, куда тебе болт засадят?!
- Как бы тебе, служивый, потом кой-что потолще туда не забили за несообразительность и тупость твою! Не видишь, что ли, господа благородные пожаловали!
Узкие щелочки глаз заморгали, потом в них что-то забегало. Стражник то ли соображал, то ли пытался разглядеть герб на залепленном грязью боку кареты, которого, впрочем, там никогда и не было.
- Ты, что ли, благородный?! - Голос стражника не стал более доброжелательным, но по крайней мере в нем уже не слышались нотки неприязни и агрессии. - Разрешение на въезд есть?!
- Есть документик, - кивнул Анри, доставая из-за голенища сапога тощий, но звонкий кошель. - Листов в нем немного, но зато печати добротные. Поверь, я уж толк в этих делах знаю!
Глазенки в окошке снова забегали. Страж явно хотел оставить себе завораживающе раскачивающееся на шнуре «разрешение», но чего-то боялся.
- Эх, друг, не вовремя ты. Я бы пустил, да офицеру нашему чего-то сегодня не спится, шастает по двору, бес лохматый!
- А ты офицеру своему передай, что у меня дело к полковнику вашему, послание важное…
- Какое еще послание, от кого?! - Щелочки глаз вдруг расширились чуть ли не во все окошко.
- От командира второго егерского, капитана, крепкого такого, низенького, да с сединой…
- Да что ж ты мне башку морочишь, черт усатый, сразу почему не сказал!
Окошко закрылось, а через несколько секунд послышался скрежет отодвигаемых засовов. Анри уже взял лошадь под уздцы и хотел шагнуть в открывающиеся перед ним ворота, но на мост вышли трое солдат с алебардами и молодой длинноволосый офицер, бледный настолько, что сомнений в причине его бессонницы не возникло. К тому же лейтенант совсем позабыл стряхнуть с сапога остатки жаркого и несколько капустных листьев.
- Что за послание? Говори мне, к полковнику все равно не пущу! - пробормотал себе под нос пехотный лейтенант.
- Второй егерский батальон вчера вечером разгромил крупную банду кольберцев в восьми милях к северу отсюда. - Эка невидаль… Это все?! - хмыкнул мученик похмелья. - А еще капитан, командир батальона, просил передать лично вам вот это… и нижайше ходатайствует пропустить нашу карету в город. - Кошель с десятью сонитами незаметно сменил хозяина. - На нас как раз эта банда напала. Документы все в сундуке были, а сундук со второй каретой ехал, с той, что в болоте утопла… - не моргнув глазом, врал Анри, рассчитывая исключительно на порядочность офицера.
История злоключений была неубедительной, в дороге важные документы носят всегда при себе, а не прячут по сундукам. Офицер мог прогнать его взашей и не вернуть денег. - Чего встали, чего рты раззявили?! Пропустить! - вдруг рявкнул на солдат офицер и куда-то очень быстро удалился. Наконец-то это случилось, карета, поскрипывая расшатанными рессорами, въехала в ворота имперской крепости, бывшей когда-то процветающим городом. Анри увидел бревенчатые постройки и несколько десятков сшитых из лоскутов материи шатров, возвышающихся на каменных фундаментах сгоревших или разрушенных домов. Впервые перед взором солдата предстали настоящие мурьесцы: жалкие, грязные попрошайки в рваных одеждах, живущие несбыточной мечтой накопить пару-другую десятков сонитов и навеки покинуть родные места.
«Какая там, к дьяволу, борьба за свободу?! Пока местная верхушка тешит себя тщеславными надеждами, их народ с голоду дохнет! - думал Анри, всматриваясь в лица изнуренных голодом людей, сидевших возле своих хибар или бесцельно шатающихся между шатров. - Если мечта повстанцев все же осуществится и флаг Королевства Мурьеса вновь будет развеваться на ветру, то взвеет он над кладбищем, а не над страной!»
* * *
В конце первого дня пути караван успешно добрался до берега Бьерки и расположился на ночлег невдалеке от ворот пограничного форта. Граф Карвол действительно все продумал до мелочей. По крайней мере комендант крепости был заблаговременно предупрежден о прибытии «важных должностных лиц» и получил строжайшее предписание из Кархеона незамедлительно пропустить их на другой берег. Однако въезжать на опасную территорию ночью, да еше после долгого пути, Совер не решился. Комендант любезно предложил уставшим путникам разместиться в одной из казарм, но граф почему-то отклонил предложение, хотя к ночи сильно похолодало, а ветер был таким сильным, что задувал костры.
Пархавиэль старался держаться поближе к Артуру, как ни странно, единственному человеку в этом огромном таборе, с которым можно было поговорить, например, о том, куда запропастился Нивел, не подошедший к ним сразу после остановки карет.
- А я почем знаю, где его нелегкая носит? Дружбу небось еще с кем завел, - сухо ответил Артур уже на трижды или четырежды повторяемый гномом один и тот же вопрос, не видел ли он где шустрого паренька. - Он человечек образованный, любознательный, всюду нос свой длиннющий совать привык. Чем ко мне без толку приставать, встал бы, обошел бы костры!
Пшеничная каша в котле громко булькала, а выделенная по личному приказу графа Карвола из походных запасов баранья нога аппетитно торчала из варева и наполняла воздух вокруг приятным ароматом. Однако не дурманящие, сводящие с ума запахи были причиной бездействия гнома, не желавшего отправиться на поиски своего затерявшегося в толпе солдат и слуг графа компаньона. Просто Пархавиэль уже трижды обегал лагерь и не смог обнаружить Нивела. Гном не надеялся, что на четвертый раз ему улыбнется удача.
- Чаще в котле мешай, а то каша комками будет и снизу подгорит, - посоветовал гном не очень сведущему в приготовлении еды Артуру, который, однако, не спешил уступать место повара.
Хоть походный котел и не был большим, но ужин обещал быть сытным. Если не отыщется Нивел, а получившая в бою крепкий удар по голове Флейта предпочтет крепкий сон чревоугодию, то едоков будет всего двое. «Хоть нажрусь до отвала с расстройства», - утешал себя Пархавиэль, неимоверным усилием воли подавляя чудовищные спазмы ноющего с голодухи желудка.
- Слышь, гроза морей и сточных вод, - обратился гном к Артуру, - а рыцарь тот как? Ну, тот, что с нами рядом был, очухался или нет?
- Не знаю, вшивая борода, не знаю, - ответил пират в той же самой манере.
За несколько часов езды на одних козлах, а затем сидения у одного костра отношения между Зингершульцо и пиратом заметно улучшились, наверное, потому, что отсутствовал фактор, мешавший им сблизиться ранее, - поблизости не было Флейты.
- Слышь, лысая башка, а когда ты по морю плавал, то кем был? Небось бакманом, орал на ребят своих во все лужено горло да командами всякими ругался!
- Во-первых, не бакманом, а боцманом, а во-вторых, командами не ругаются, - заметил Артур, стараясь придумать, как бы ему поддеть в отместку гнома. Но, к несчастью, ничего путного не приходило в голову.
- Ты на вопрос не ответил, любезный, кем же ты все-таки был, только не ври, что капитаном, - не унимался гном.
- Командиром абордажной команды, - решил признаться Артур, поняв, что докучливый гном все равно от него не отвяжется.
- Какой команды?
- Да той самой, что первой на вражеский борт перебирается и глотки врагу режет!
- А-а-а-а, ударная группа, - с пониманием и уважением кивнул гном, переводя чужое понятие на реалии уже потихоньку забываемой им подземной жизни. - Ну а со жрачкой-то как, управишься? А то за другими кострами уже ложками вовсю частят.
- Сейчас готово будет. Поди Флейту покличь!
- Сам поди, она тя больше уважает, - ответил Пархавиэль, в глубине души ожидавший, что пират примется его разубеждать.
Однако Артур промолчал, не спеша поднялся и побрел к каретам, проведать страдающую от головных болей и тошноты боевую подругу. Воспользовавшись удачным моментом, проголодавшийся гном уже собирался запустить ложку в котел, как за его спиной послышался хруст сухих веток.
- Не опоздал? - тихо спросил дрожащий юношеский голос.
Пархавиэль обернулся и, выронив ложку из рук, не удержался от того, чтобы крякнуть. Перед ним стоял Нивел, замерзший, продрогший, съежившийся и неестественно бледный. До Зингершульцо внезапно дошло, что имел в виду Артур под загадочным словом «вроде», употребленным в контексте с «жив». Подхваченная пареньком еще до их знакомства простуда прогрессировала и не хотела уходить из молодого организма. В замке Пархавиэлю показалось, что дела юноши пошли на поправку, но теперь все снова вернулось на круги своя. Нездоровая бледность, впалые, слезящиеся глаза, озноб и мокрота из раскрасневшегося, опухшего носа, все признаки болезни были снова налицо.
- Давай к огню садись и горяченького поешь! - Пархавиэль заботливо подвинул подстилку из овечьей шкуры ближе к костру. - Куда ты запропастился? Я тебя везде искал.
- Куда я запропастился? - медленно, нараспев повторил вопрос Нивел, не отрывая взгляда от пляшущих языков пламени. - Утомился я что-то, лег в карету, заснул.
- В какую карету?
- Не помню, в какую-то… там. - Нивел махнул рукой в сторону расставленных вокруг лагеря правильным полукругом карет.
- Вот говорил же я тебе, на сквозняке не сиди, а ты потом еще на козлы влез, дурья башка!
Пархавиэль отчитывал Нивела как заботливая мать, бранящая нашкодившего, но все равно горячо любимого дитятю. Со стороны эта картина, наверное, выглядела бы забавно, но, несмотря на то что парочка находилась в самом сердце стоянки, свидетелей комичной сцены не было. Вооруженные до зубов попутчики, не снимающие доспехов даже на отдыхе, бойко шерудили ложками и обращали внимание только на свои миски да быстро пустеющие котлы.
Нивел ел неохотно. Всего пара ложек горячей каши, и он уже отставил в сторону миску. С больного лица подростка не сходило выражение тревоги и крайней озабоченности.
- Парх, а что ты будешь делать потом, когда все закончится? - спросил вдруг юноша и уставился на подавившегося кашей гнома узкими щелочками красных, мутных глаз.
- Во, чудак человек, мы еще до Нисса не добрались, а он туда же, планы строить!
- Нет, ну все же. Вот найдешь ты друга своего, Гифера, кажется, и что тогда? Куда вы с ним подадитесь?
Подросток ожидал, что гном растерянно пожмет плечами, но Пархавиэль, ярый противник долгосрочных планов, вдруг поразил его четкостью и быстротой своего ответа.
- В Кодвус, там все наши обосновались: и Альто, и Зигер, и дедушка Мисл. До полного комплекта только нас с Гифом не хватает.
- Рад за тебя, у тебя все так просто и понятно. Есть те, кого ты можешь назвать «наши», - с тоской в голосе произнес паренек. - А если не найдешь? Ведь всякое случиться может.
- Тогда в другой портовый город двину.
- Ну а если и там его не будет?
- Да что ты ко мне прицепился, ешь лучше! - возмутился гном, которого самого мучила страшная мысль, что утлая купеческая барка с гномами на борту могла не дойти до пункта назначения: или затонуть, или стать добычей пиратов. - Все равно в Кодвус пойду. Сказал же, там все наши! Гномам лучше вместе держаться. Только гном гнома понять с полуслова может, а у людей столько завихрений в башках, что и не разберешься. Вон, Артур! С виду обычный ворюга да бандит, а на деле настоящим бойцом оказался, да и как товарищ… сойдет.
- Ты просто Флейту к нему приревновал, вот поначалу и не поладили, - вырвались у Нивела слова, которые уже давно крутились на его языке.
- Чего бы понимал, салага! - Разозлившийся гном вскинул руку, чтобы отвесить зарвавшемуся пареньку звонкую затрещину, но остановил ее на лету. Ударить слабого, больного подростка Пархавиэль не смог; издержки махаканского воспитания.
- Я просто предложить хотел, - виновато потупив взор, пролепетал Нивел. - Отец мой деньжат скопил, гостиницу или таверну открыть хочет. Вы с Гифером могли бы…
- Нет, извини. - Пархавиэль все еще сердился на паренька и одновременно корил себя за вспыльчивость. - Мы в Кодвус двинем, но за предложение спасибо.
- Ладно, в сон меня клонит что-то, пойду я, пожалуй, подремлю. - Нивел громко чихнул, едва успев прикрыть лицо руками, и, шатаясь, побрел к каретам.
Зингершульцо покачал головой и хотел приняться за уже порядком остывшую еду, но его планам не дал осуществиться новый говорливый визитер.
- Ну что, проглот, утроба ненасытная, каша в котелке еще осталась? Вижу, ногу почти совсем обглодал! - Неизвестно откуда появившийся Артур грузно шлепнулся на опустевшую подстилку и принялся поспешно наполнять миску кашей.
- Меньше по кустам шляться надо. Кто к ужину опоздал, значит, жрать не хочет! - изрек Пархавиэль древнюю гномью мудрость и смущенно посмотрел на торчащую из котла кость, кое-где все же прикрытую кусками мяса.
- Ладно, обжора, не оправдывайся. С учетом того, что одной в рот не лезет, а другой соплями сыт, тут и на меня еще кое-что осталось.
- Злой ты, недобрый, - проворчал гном, расстроившись из-за того, что на третью порцию каши уже не приходилось рассчитывать.
Внезапно что-то произошло, веселое лицо Артура вдруг стало серьезным, а в умных глазах появился блеск.
- Парх, я тут ваш разговор ненароком подслушал, - нисколько не мучаясь угрызениями совести, признался пират. - Тебе не кажется, что с пареньком нашим что-то неладное происходит?
- Болеет он, да к тому же взрослеет, мужчиной становится, - отмахнулся ложкой гном. - Ты себя, родимого, в этом возрасте вспомни! Наверняка умаял капризами папку да мамку!
- Возможно, ты и прав, но далеко не каждый подросток такие фортели выкидывает…
- Какие фортели, ты о чем?!
- Когда стража на последний штурм пошла, думал я, все, пропали мы…
- Ну и что, я тоже про Богов Великого Горна вспомнил, даже молитвы им читал, - пожал плечами Пархавиэль, не понимая, к чему клонит собеседник.
- Подхватил я Флейту и наверх понес, думал, вместе с Нивелом в кабинете графа спрячу, - продолжал говорить Артур, отставив в сторону миску и завороженно глядя на дикую пляску языков пламени. - Да только не было его там.
- Ну и что с того? Испугался парень, убежал, понадежней спрятаться решил. Ты бы на его месте…
- Так-то оно так, - перебил Артур, - да только когда мы на стены пошли, я лично его запер, чтобы в кабинете сидел, книжки читал и за нами не увязался. А вот теперь скажи, ты когда подростком был, через стенки ходить умел? А теперь еще припомни, ты хоть раз паренька нашего во время боя видел?!
Озадачив соратника сразу двумя сложными вопросами, Артур поднялся и ушел. Мечта Зингершульцо о третьей порции каши сбылась, да только аппетит у гнома куда-то пропал.
Продукты стоили дорого, овса в городе не было, как, впрочем, и коней, зато оружие продавалось за бесценок на каждом шагу, за исключением, конечно же, имперских доспехов. Торговля форменным обмундированием, равно как и его кража, карались строго, виновных вешали без суда и следствия прямо на месте преступления. А так жизнь в Гарвате текла размеренно, отсчет дней велся не по имперскому календарю, а от прибытия последнего каравана с продовольствием до следующего. Забота пехотинцев о гражданах ограничивалась лишь тем, что им милостиво позволялось ютиться в своих бараках и шатрах под защитой крепостной стены. Правда, нужно отдать должное здешним порядкам, солдаты беженцев не трогали и не вмешивались в их убогую жизнь, если, конечно, кто не нарушал указов полковника, не просто командира гарнизона, а полноценного местного божества, которому, однако, не хватало времени злоупотреблять своей неограниченной властью.
Десять сонитов - сумма небольшая, по меркам Торалиса или Кархеона просто крохотная, но именно в нее Анри сумел уложиться, обустраивая свое пребывание в Гарвате. Он купил еды, нашел сносный корм для кобылы и арендовал на два дня развалины маленького дворца, принадлежащего когда-то или Главе Городского Совета, или очень состоятельному горожанину.
На первом и единственном уцелевшем этаже дома в былые времена находился зал для приема гостей. Сквозь слои копоти и грязи были еще видны барельефы и фрески, местами даже сохранился паркетный пол и украшенный расписными узорами потолок. Анри трудно было поверить, что лет сорок-пятьдесят назад в этом свинарнике, заваленном мусором и кусками отвалившейся штукатурки, проводились балы, танцевали веселые парочки и важно расхаживали взад-вперед представители местной знати, которых весьма любили приглашать на юбилеи и празднества состоятельные горожане. Время не только лечит, но и калечит, оно бездушный инструмент в руках судьбы. Каких-то полвека назад в эти стены мог попасть далеко не каждый купец, а теперь всего за четыре сонита Фламер выселил из дома на два дня три десятка голодных бродяг.
Конечно, отдохнуть старый солдат мог и под открытым небом, тем более что огромная дыра в потолке и пустые проемы окон делали постояльцев уязвимыми и от ветра, и от дождя, и уж тем более от холода. Однако Анри нужно было куда-то загнать карету, спрятать ее от алчных глаз любителей легкой наживы. Вряд ли в Гарвате нашелся бы второй экипаж, а привлекать внимание Фламеру было ни к чему. Если бы натерпевшиеся бед и лишений горожане увидели бы язвы на теле баронессы, то непременно сожгли бы ее вместе с каретой. Не забыла бы обезумевшая толпа и о нем, массовом душегубе - распространителе ужасной заразы. Поэтому солдату пришлось арендовать дом и загнать внутрь зала карету, благо, что дверные проемы были широкими.
Слегка перекусив заплесневевшим сухарем и выпив полфляги отдающей отходами воды, Анри решился посмотреть, как шли дела у его подопечной. Баронесса спала глубоким, спокойным сном. Эликсиры Мартина подействовали: язвы на коже затянулись, а в местах, где раньше красовались покрытые желто-зеленой слизью гнойниковые нарывы, образовалась сухая корка. Зелья действовали, но солдат не знал, как долго продлится улучшение и не начнет ли неизвестная болезнь нового наступления на ослабевшее тело. Выяснить это можно было только при помощи мага, но Анри боялся пользоваться сферой до наступления темноты. Мимо оставшихся без стекла, а кое-где и без рам окон постоянно сновали люди, и каждый убогий бродяга обязательно норовил зайти внутрь, чтобы справить то малую, то большую нужду. В конце концов, устав выгонять с арендованного пятачка одичавший сброд, Анри сел возле дверцы кареты, положил на колени двуручный меч и закрыл глаза в надежде заснуть. Проснуться солдат рассчитывал не раньше полуночи.
Ночь прошла относительно спокойно: на стоянку у реки никто не напал, а Пархавиэлю не снились кошмары. Зато утро началось примечательно: слишком бестолково и необычно. Солдаты бегали, собирая амуницию и седлая лошадей. Возле карет завязалась какая-то непонятная возня с переноской сундуков и носилок с ранеными. В результате челядь графа ютилась в трех экипажах вместо пяти, а две оставшиеся кареты стояли совершенно свободными.
Не вмешиваясь в бурный процесс коллективного помешательства, Артур с Пархавиэлем молча наблюдали за чужой беготней. Даже гадать о причинах происходивших перемен не было смысла. Они слишком мало знали, да и не хотели совать носы в дела графа.
- Вас его сиятельство граф Карвол к себе в шатер просит, - важно напыжась, заявил подбежавший посыльный и тут же умчался дальше, разносить срочные распоряжения.
- Ну что, пойдем, что ли? - спросил гном, вставая с подстилки и закидывая за спину походный мешок. - Дельного все равно ничего не скажут, но осерчает, если не пойдем, сиятельства всякие ждать не любят, тем более если они аж графья!
- Флейту с Нивелом нужно найти, - заявил Артур, но тут же изменил мнение, увидев вдали своих компаньонов. - Уже не нужно, они в шатер зашли, пошли, Парх!
Граф Совер Карвол встретил их стоя, но не потому, что решил выказать свое уважение, а просто из-за того, что слуги уже вынесли всю обстановку, не оставив даже самого замызганного ковра господину. Не подпускавший в эти дни близко к себе компанию авантюристов граф вдруг снова снизошел до общения, притом дорогой, расшитый золотом и увешанный бриллиантовыми побрякушками кафтан совершенно неожиданно сменился простой рубахой и кожаной курткой.
- Итак, господа и дама, - начал разговор Совер, как только они остались впятером, а доверенные слуги отогнали от шатра праздношатающихся в ожидании приказа выступать солдат. - Я буду краток, и не потому, что у нас мало времени. Избыток слов обворовывает содержание беседы. Надеюсь, вы разделяете мое мнение?
Ответом было напряженное молчание. Соверу удалось заинтриговать собеседников и запугать. В голову сумасбродного молодого человека, привыкшего играть в опасные игры, могли прийти любые мысли.
- Вижу, что «да», замечательно, тогда начнем. - Устав расхаживать взад-вперед, Совер подумал и все-таки уселся на холодную землю. - Как мне донесли люди, присматривавшие за вашей компанией, вы обо всем догадались. Я, признаться, и не собирался скрывать, что сам спровоцировал нападение на собственный замок. А знаете, почему?
- Почему не стал скрывать или почему спровоцировал? - пытался уточнить Артур.
- Конечно же, первое, второй вопрос не подлежит обсуждению…
- …»в вашей компании», ваше сиятельство, - произнес пират. - Вы забыли добавить: «в вашей компании». Именно в этой фразе и кроются ответы на оба вопроса. Кто мы для вас? Так, мелкие букашки, пыль на ветру… Не нам рассуждать о деяниях благородных господ.
- А ты молодец, сразу уловил, куда я клоню. - Совер лукаво улыбнулся и ощупал оценивающим взглядом скуластое лицо смотревшего на него, не моргая, пирата. - Да, действительно, вы никто и притом с очень маленькой буквы. Одного моего слова достаточно, чтобы вас вздернули на ближайшей осине без каких-либо разбирательств и объяснений.
- Хватит пужать, к делу давай! - не выдержал переливания из пустого в порожнее гном. - Раз не вздернул до сих пор, значит, нужны мы тебе, так что нечего зря языком молоть!
- Заткни ему пасть, Артур, нас сейчас из-за него повесят, - испуганно пробормотала Флейта, но замолчала, когда Артур до хруста в суставах сжал ее руку.
- Спокойней, Флейта, спокойней! Парх абсолютно прав, мы господину графу очень сильно понадобились, иначе бы он не снизошел до разговора с маленькими людьми. А что пужает почем зря, так это у благородных манера общения такая: сначала страху нагнать, потом о деле вроде ненароком заикнуться, а под конец гор золотых наобещать. - В голосе Артура не слышалось ехидства. Он не издевался над графом, не ставил под сомнение его слова, только констатировал неоспоримый факт, так похожий на некоторые случаи из его прошлого. - Я ведь прав, ваше сиятельство? Вы закончили с унижением наших жалких личностей? Готовы к делу перейти или дальше спектакль продолжить изволите?
- Браво! - Суровое лицо графа Карвола внезапно преобразилось и расплылось в широкой улыбке. - Еще раз браво, выдержка у тебя отменная, да и соображаешь быстро. Искренне рад, что не ошибся и по достоинству оценил потенциал вашей компании. Кстати, впредь относитесь ко мне с должным почтением, но сиятельством можно не называть. Разрешаю обращаться без поклонов и просто по имени.
- Ух ты, честь-то какая! - проворчал Пархавиэль, за что и получил от Артура носком сапога под коленку.
Перегибать палку никогда не стоит. С противником нужно всегда выдерживать дистанцию, даже если он вдруг и становится временным союзником.
- Мы слушаем вас, граф Карвол, изложите суть дела, и быть может…
- Я служу герцогу Лоранто, - не дожидаясь, пока Артур закончит говорить, стал излагать дело граф. - К сожалению, Великая Империя - это абстракция, блеф для толпы. Император всего лишь человек и не может в одиночку управлять огромнейшим государством. А у его ближайшего окружения свои интересы, отчего и происходят интриги и маленькие недоразумения, наподобие того, в котором мы с вами недавно поучаствовали. Имперская разведка приняла сторону принца Андера, но зато, как вы уже могли убедиться, у герцога Лоранто нет недостатка в преданных слугах, выполняющих, так сказать, особые поручения.
- К примеру, вы, граф, - уточнил Артур и во избежание неправильного истолкования своего замечания склонил голову в почтительном, но не заискивающем поклоне.
- Совершенно верно, я или хотя бы граф Гилион, с которым вы недавно имели честь познакомиться. Скажу откровенно, я свое поручение выполнил и мог бы отправиться к теплому морю на заслуженный отдых. Однако мой друг и соратник граф Гилион получил серьезное ранение. Пускай это прозвучит чересчур напыщенно и глупо, но как благородный человек я должен прийти ему на помощь и выполнить поручение герцога за него. Во-первых, потому, что он мой друг. Во-вторых, он был ранен, помогая мне, а значит, по моей вине. И в-третьих, мы с ним служим одному делу, одному господину, я не могу остаться в стороне от этой истории.
- Вы совершенно верно рассуждаете, господин граф, - еще раз низко склонил голову в поклоне Артур. - Но я не могу в толк взять, при чем же здесь мы, мелкие людишки, пыль на ветру мироздания?
Совер сжал губы и нахмурил брови, подав своим грозным видом Артуру знак замолчать.
- Через четверть часа караван продолжит путь в Нисс, но только обходным путем. По короткой дороге, через Мурьесу поедут всего две кареты. В одной буду я и граф Гилион, а во второй - ваша честная компания. - Совер обвел взглядом недоуменные лица присутствующих и истолковал их тихое перешептывание как ропот недовольства. - Впрочем, вы можете отказаться, и тогда в вашем распоряжении окажется самое ветвистое дерево и четыре добротных пеньковых веревки. Извините, но вы и так уже слишком много видели, по-другому я поступить не могу - жизнь сурова, но она всегда оставляет маленькую лазейку. Ваш шанс выжить - помогать мне. Естественно, я щедро вознагражу за хорошую службу.
- Интересно, а как ты себе это представляешь? - Пархавиэль воспользовался разрешением графа обращаться к нему по имени и, решив закрепить успех, тут же перешел на «ты». - В Мурьесе война. Как трое покалеченных доходяг и ребенок смогут обеспечить безопасный проезд?
- Не прибедняйся, Парх, - рассмеялся Совер, простив гному фамильярность обращения. - Я вашу троицу в деле видел: и у штольни, и на стенах замка. Вы - бойцы, а не нюни, хныкающие над каждой царапиной, вы - такие же, как я или Гилион, преданные, с понятиями о чести, целеустремленные, идущие до конца. Были бы вы другими, этого разговора не состоялось бы. А за мурьесских бродяг не волнуйся, я задействовал свои связи, и доблестный двадцать шестой полк имперской армии очистил нам проход до границы с Вакьяной. Я искренне удивлюсь, если по дороге нам встретится хоть один бандит.
- В чем состоит работа и сколько заплатите? - воспользовавшись короткой паузой в разговоре, спросила Флейта.
- Вот это я понимаю, хватка, деловая жилка, - как-то странно произнес граф: то ли насмехаясь, то ли одобряя меркантильный подход наемницы к делу. - Граф Гилион получил задание добыть один весьма ценный манускрипт из Библиотеки Торалиса, но его люди столкнулись с определенными трудностями в лице превосходящих сил имперской разведки и некоего бертокского агента, умудрившегося выкрасть манускрипт, пока сторонники принца Андера и господина Лоранто дрались между собой. Сейчас этот хитрый мерзавец или направляется в Нисс, или уже благополучно добрался до места. Наша задача предельно проста - найти, убить, отобрать! Управитель Вакьяны - сторонник нашего лагеря, так что трудностей с поиском похитителя не возникнет, как, впрочем, и разногласий с законом.
- Вы переоцениваете наши силы, граф, - твердо заявил Артур. - Мы не те люди, которые вам нужны, к тому же один из нас почти ребенок…
- Так давайте его прямо сейчас и повесим, - на манер жеманных дворцовых шаркунов взмахнул руками Совер и очаровательно улыбнулся. - И нам проще будет, и деточку хворую от насморка избавим!
Артур правильно истолковал предложение графа всего лишь как грубый намек на невозможность отказа, поэтому и сдержался. А вот Зингершульцо воспринял слова Совера всерьез и уже рванулся вперед, горя желанием взбить кулаками самодовольную графскую рожу. Но, к счастью, Артур с Флейтой успели удержать его, а Совер, явно ожидавший подобной реакции, не обратил на вспышку гномьего гнева внимания.
- Не держите меня за дурака, и вы, господа, и вы, «прекрасная» дама, - устав от затянувшейся беседы, решил открыть последнюю карту Совер. - Я знаю о вас очень мало, но кое-что мне доподлинно известно. Вы тоже были в ту ночь в Библиотеке и тоже посетили ее ради манускрипта. Вы ехали на юг с той же целью, что и Гилион, так давайте же действовать вместе. Вам нужно лишь понять преимущества работы на нового заказчика. Заметьте и оцените, я даже не спросил, кто вас послал!
- Мы не понимаем, о чем вы, граф? - попытался разыграть удивление Артур, но был неубедителен.
- Ваша карета появилась на моих землях примерно через шестнадцать часов после инцидента в Библиотеке. Очевидцы из числа горожан утверждают, что имперская разведка все утро гоняла по городу троих преступников: лысого мужчину, девушку и ребенка, а потом появилось еще одно дитя, но уже с каретой, кстати, по описанию очень похожей на вашу. Издалека очень легко спутать гнома с ребенком, так что факты - упрямая вещь, а они против вас, господа и дама. Смените хозяина, не пожалеете!
- Сколько? - повторила вопрос Флейта после недолгого молчания.
- Двести сонитов в месяц каждому, я никогда не беру подручных только на одно дело, - без колебаний ответил Совер. -
Мне нужно не только ваше согласие, но и все, что вы знаете о похитителе. Минута на раздумье, время пошло!
Совер вышел из шатра и отдал командиру каравана приказ трогаться в путь. Когда он вернулся, решение было принято.
- Я знаю, как его зовут, как он выглядит и на кого работает, - вместо само собой разумеющегося «да» ответил Артур. - Это очень опасный тип.
- Мы тоже не святые, - усмехнулся граф Карвол, похлопав пирата по плечу. - Через полчаса выезжаем, будьте готовы!
Анри открыл глаза. На город опустилась ночь, где-то вдали раздавались мерные удары колокола, оповещающего жителей о наступлении полночи и начале комендантского часа, который, судя по слышанной болтовне горожан, заканчивался здесь ровно за час до восхода.
Фламер поднялся на ноги и, осторожно ступая с пятки на носок, прошелся вокруг кареты. В развалинах дома не было ни души, в округе тоже не нашлось желающих нарушать распоряжение полкового командира. Прошедший рядом с домом патруль был не в счет. Солдаты не обращали внимания на то, чем жители занимались в своих домах, даже если их стены были разрушены и весь бродяжий быт был на виду. Анри мог бы раздеться догола и, распевая похабные песни, прыгать по обломкам камней. Дозорные с интересом покосились бы в его сторону, но не стали бы мешать развлекаться. Формально он был в доме, значит, мог делать, что хотел.
Воткнув меч в кучу мусора возле кареты, Анри полез в дорожный мешок и достал из него сферу. На улицах горели костры, было достаточно светло, так что мучиться с изготовлением факела из подручных средств не имело смысла. Прежде чем выйти на связь с магом, Анри еще раз решил проверить состояние больной. Эликсиры до сих пор действовали: Карина пребывала во сне, а подсохшие болячки начали отлетать, обнажая новый, нежно-розовый слой кожи. Прогресс лечения был налицо, но Анри все равно продолжали мучить сомнения. Сведущий в знахарском деле маг не смог распознать заболевание с первого раза, а значит, болезнь могла вернуться в любую минуту.
Одеревеневшим от холода пальцам не сразу удалось вывести на гладкой поверхности шара точные круги и идеально прямые линии. Фламер несколько раз чертыхался, растирал помороженные кончики пальцев, а потом начинал все заново, пока наконец-то не услышал голос Мартина.
- Как дела у нашего полутрупа? - спросил маг, как всегда забыв поздороваться.
- Идет на поправку. Язвы зарубцевались, нарывы закрылись, болячки отсыхают и опадают, как листья по осени, - отрапортовал Анри, искренне жалея, что не развел огонь и теперь не может отогреть окоченевшие пальцы.
- Что-нибудь еще?
- А чего еще надо?! - удивился Анри. -Дрыхнет барышня себе в карете, подсвистывает да подхрапывает. Ах да… забыл… кожа у нее розовенькой стала, прям как у поросенка…
- Странно, - послышалось из сферы. - А я то, признаться, думал, померла уже твоя баронесса.
- А это еще с чего?!
- А с того! - выкрикнул почему-то разозлившийся маг. - Не знаю я ее болезни и, как лечить ее, понять не могу! Любая зараза следы в организме оставляет, тельца маленькие, которые хворь эту и вызывают, а у девки твоей все чисто, нет инфекции, нету!
- Но ведь зелья твои помогли.
- Вот это-то как раз и странно. - Маг замолчал, а потом вдруг с надеждой в голосе спросил: - Ты ей сам чего-нибудь не давал, зелья какого-нибудь или настоя? Припомни, пожалуйста…
Фламер не поверил своим ушам, в последний раз он слышал из уст мага слово «пожалуйста» лет десять назад, если не более.
- Без твоего ведома? Да ты что? - ответил Анри, тем самым весьма огорчив собеседника. - И вообще, чего ты разнервничался? Подействовали препараты и хорошо.
- Да не могли они подействовать, дурья башка, нечему там действовать было. - Устав надрывать горло криком, Мартин перешел на вкрадчивый шепот: - Эликсир под номером четыре - сильное обезболивающее, а седьмой - удалитель запахов. Попадая в организм, он подавляет, блокирует вредные флюиды и не более…
- То есть… - начал соображать плохо разбирающийся в медицинских вопросах Анри.
- Если у тебя голова болит, то, сколько руки ни мой, голова у тебя болеть не перестанет, - объяснил на доходчивом примере Мартин. - Красавица твоя или сама выздоравливает, или… ее кто-то другой лечит.
- Совсем свихнулся, старая пробирка! - Теперь на крик перешел уже Анри. - Ты что думаешь, я ее на всеобщее обозрение выставил?! Нате, люди добрые, полюбуйтесь, какая зараза бывает, это не какая-то вшивая чума, не обычная холера, вы такой пакости еще не видели, такой гнилью еще не болели!
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Корнев Павел
Земляной Андрей
Каргалов Вадим