Чтение 16–й страницы книги ~Игрушки. Выше, дальше, быстрее~

Когда Фермер дал команду разойтись ко мне подошли Дымов и сержант Коля:

-Товарищ старший лейтенант, — начал Зельц, — мне вот товарищ Юрин сказал, что вы трёх немцев, вооружённых автоматами в рукопашной убили. Не покажете, как вы это сделали?

-Ну, пойдём, покажу… Хотя… Товарищ майор, — это я уже Саше крикнул, — разрешите провести с новобранцами занятие по рукопашке?

-Валяй! Только не покалечь никого…

-Да я легонечко.

Собрав народ вокруг себя, я посадил всех в круг.

-Если есть вопросы, лучше задавайте их сейчас, чтобы потом не отвлекаться.

Руку поднял один из артиллеристов, чью фамилию я не знал.

-Да, что вы хотели узнать, боец?

-Товарищ старший лейтенант, а зачем нам рукопашному бою учится, ведь винтовки же есть и пулемёты.

-Для начала неплохо бы представиться.

-Боец Кудряшов, товарищ старший лейтенант.

-Поздно. Отныне ваш позывной — «Дед Никто»!

Тот с недоверием посмотрел на меня, пытаясь сообразить, что всё это значит. Однако, среди участников семинара были и люди, уже начавшие, что называется, «въезжать» внаш специфический для данного времени юмор — Дымов и Трошин сидели, улыбаясь.

-Итак, отвечу на ваш вопрос. Рукопашный бой учит, в первую очередь, двигаться. Перемещаться. Как ударить и чем ударить — это уже дело десятое. Во–вторых, оружие можнопотерять, его у вас могут отобрать, оно может, в конце концов, сломаться.

Теперь о движении. Если вы контролируете своё тело, то и любой предмет, контактирующий с телом, вы тоже контролируете. Сержант Юрин!

-Я!

-Дайте мне карабин!

Взяв карабин, я проверил, нет ли в нём патронов. Затем я поднял Юрина на ноги и, попросив его взять ещё один карабин, поставил на точку противоположной той, где сидел Дед Никто.

-Курсант Кудряшов, встаньте!

Тот нехотя встал. А я повесил карабин на правое плечо и продолжил

-Представьте, что вы меня встретили в лесу и решили задержать. Причём я был настолько невнимателен, что позволил одному из вас зайти себе за спину. Как видите, оружиеу меня на плече, а у вас — в руках. Что я могу, по–вашему, сделать?

-Нууу, — протянул Кудряшов, — винтовку с плеча снять?

-Верно. Но это можно сделать по–разному. Можно так…

Я продемонстрировал уставной способ — «за ремень».

-А можно так.

Качнувшись назад, я, взялся за шейку приклада и крутанул винтовку вокруг плеча так, что конец ствола пролетел в паре сантиметров от лица Юрина, заставив того в испуге отшатнутся. Сам же я, парой мелких, семенящих шагов сместился в сторону, так что в конце трюка ствол карабина артиллериста смотрел на опешившего сержанта, а мой ствол — целил точно в грудь Кудряшова.

-Эк вы ловко то, — одобрительно крякнул Несвидов.

Надо сказать, что подобное скидывание «мосинки» я нарабатывал ещё в своём времени, благо на охоту я езжу, и разрешение на нарезной ствол имею. Мне этот трюк показал один егерь во время охоты на Енисее. А ему, как он сказал, показал его дед–казак.

-Сам понимаешь, если правильно делать, у тебя синяк под глазом будет. — Это я — Юрину.

-Итак, я всего лишь сделал три шага и два раза двинул рукой — а из проблемной ситуации выкрутился!

-Ну а ещё что–нибудь? — раздался голос кого–то из зрителей.

На этот раз я вызвал поассистировать мне Зельца и Дроздова — того окруженца, что с подбитым глазом сидел в сарае.

-Новая вводная. Предположим, вашим соратникам удалось меня обезоружить, а вам надо меня препроводить, ну, допустим, в дверь.

Я жестами попросил зрителей раздвинуться на пару метров.

-Вот дверь, — и я указал на разрыв.

-А ну пошёл! — и Дроздов пихнул меня винтовкой.

«Ох, паря, не знаешь ты, что такое туйшоу из тайцзи–цюань.» — подумал я, присаживаясь и мягко «подправляя» направление толчка. Споткнувшись о меня, боец полетел вперёд, но, дёрнув за ствол его карабина, я изменил траекторию его полёта так, что он врезался в Дымова, и они оба рухнули на не успевшего отскочить Юрина. Пока они атлетически барахтались в партере, я перехватил карабин поудобнее и два раза передёрнул затвор.

-Надеюсь, что демонстрация вам понравилась. А теперь — пойдёмте учится. Кстати, кувыркаться все умеют? Нет? Сейчас научимся.

Но тут другой артиллерист поднял руку, явно собираясь задать мне вопрос.

-Да. Вы что–то хотели спросить?

Тот вскочил на ноги и вытянувшись сказал:

-Ефрейтор Чернов! — и заметив, что я одобрительно кивнул, он продолжил. — Товарищ страший лейтенант, а я вот боксом занимался. Сможете меня одолеть?

«Ну нифига себе заявочки!» — мелькнуло меня в голове. — «Хотя, если он мастер спорта или чемпион какой, то противник может оказатся непростой.» Много лет занимаясь рукомашествами, и не забывая о дрыгоножествах, к боксёрам я относился весьма уважительно, ведь, в отличие от «гимнастических эстетов» и «астральных каратистов», во множестве расплодившихся в залах и секциях восточных единоборств, боксёры не слова говорили, а делали дело.

-Отчего ж не попробовать… Только вот, правила спортивные я соблюдать небуду.

-Да и не надо! — и он повёл плечами.

«Так, стойка, по–нашим временам архаичная — руки низковато держит… Тяжелее меня килограммов на десять–пятнадцать… Чуть выше ростом… И лет на пятнадцать моложе…» — Я в темпе «прокачал» своего противника.

Чернов сближается со мной, сделав три быстрых приставных шага, и «стреляет» в голову прямым с левой.

«Мда, а вот тактика у тебя, дружок, чисто спортивная…» — и я быстро сажусь пятой точкой на землю. Внешне небыстрым движением, не бью, а, скорее, толкаю двумя вытянутыми пальцами правой руки его левую ногу чуть выше колена. Нога «складывается», и боксёр рушится на спину.

Я поднимаюсь на ноги. Публика в недоумении.

Чернов снова на ногах. Показывает прямой в голову и… он хотел меня поймать «крюком с задней», то есть дождаться моего ухода от фальшивой атаки, и мощно рванувшись вперёд, «припечатать» боковым. Но вместо уверток и уходов, я просто отскочил назад. Далеко, почти на метр. Правда перед этим я нежно «взял» кулак его передней руки двумя руками… И немного повернул. Так что сейчас боксёр лежит мордой в землю, а его левая рука, натянутая, как струна, позволяет мне контролировать любое его движение.

-Достаточно? — спрашиваю я его.

-Или бог троицу любит? — и отпускаю его руку.

Он встаёт, и, потирая зудящую руку, принимает боевую стойку.

«Упорный, но ещё глупый» — думаю я и громко и протяжно ору. Что–то вроде «Уууууааааиииииии».

Чернов вздрагивает от неожиданости, и я с короткого подшага пинаю его в центр груди. Но, памятуя о данном командиру обещании, исполняю не «пинок–проткнуть–насквозь», а более гуманный «пинок–закинуть–мешок–подальше». Ножки боксёра отделяются от земли, и он улетает за пределы круга зрителей.

Я церемонно кланяюсь побеждённому и обвожу присутствующих особым, «значительным», взглядом.

-Ещё желающие силушкой померится есть?

Желающих почему–то не нашлось. И мы пошли бегать, прыгать и кувыркаться.

**Бродяга. Взгляд сбоку.

Мы с Фермером сидели на поваленном дереве и смотрели, как Арт на поляне показывает бойцам некоторые фокусы из своего богатого арсенала.

-Времени нет — Фермер хрустнул суставами пальцев. — Сколько еще мы тут с ними провозимся? Нет, натаскать–то их до более–менее приличного состояния мы, может и сумеем. Если немцы не помешают. И еды хватит.

-Есть соображения?

-Ну, какие тут, нахрен, соображения? Фронт далеко и с каждым днем все дальше. Связи ни с кем не имеем, планов противника не знаем. Ну, сам посмотри — нас всего–то десятка два, и то, если раненных считать. Ну, оружием, слава Аллаху, разжились, патроны на два–три часа нормального боя есть, фугасы вот, гранаты. И, что? Что мы с такой сборной солянкой сотворить РЕАЛЬНО можем? Ну, взорвем еще пару мостов, колонны пощиплем… Рано или поздно немцем это остобрыднет, подгонят они полк, обложат лес… Дальше продолжать?

-Не надо. — Тактику немцев по этой войне я помнил и энтузиазма мне это тоже не прибавило. — Совсем в лесу сидеть, тоже не в кайф. Неделю, ну дней десять, мы на этих запасах продержимся, заодно и народ поднатаскаем. Есть одна мысль…

-Колись.

-Кузнецова помнишь?

-Это, которого же?

-Того самого, который Герой. Николая Ивановича.

-Ну, помню и что?

-Чем он сам и его отряд занимались?

-Ну… Разведкой они занимались.

-Ну, разведчики из нас, без связи–то, как из дерьма пуля. Нароем чего, куда девать–то нарытое?

-Ты мне загадки не говори, к делу давай.

-А, помимо всего прочего, занимался наш дорогой Николай Иванович индивидуальным террором. И, нехило в этом преуспел!

-Ну, да, как я сразу не допер! Кого первого мочить будем? Сразу фюрера, или уж все–таки с Гудериана начнем? Так сказать, по старшинству? Как с младшего по званию?

-Ты не смейся, я ведь серьезно говорю. Кузнецов вообще втроем работал, ну агентура ему сведения подгоняла какие–никакие. И, то, сколько он генералов завалил и каких?

-И сколько?

-Троих убил, одного тяжело ранил, а одного, так вообще — украл. Я уж, про прочих молчу, а их тоже нехило набралось.

-Ну, так его же и поймали, в конце концов.

-Погиб он при задержании. Но, я вот что имею в виду. Сколько у него ребят было? Трое, с ним вместе. И опыта, такого как у нас не было вообще. Я уж про технику вообще молчу.

-У нас! Это ты у нас террорист, а мы честные спецназовцы.

-Да? И скажи на милость, чем твои действия от террора отличаются? Особливо — на войне?Люк в Афган по турпутевке ездил?А, ты там гидом работал?

-…

-То–то же. Ты, не забывай, я еще в советское время членов Политбюро охранял, так что как охрану ставить и как ее проходить, помню еще. И, как и в какой стране это поставлено сейчас и тогда, тоже. А, если еще и группу прикрытия и разведки профессиональную подготовить, вон, хоть бы и из них… Боевую группу — это уже из наших. Арта, вон, Люка — в ударную группировку, мы с Казаком инженерное прикрытие соорудим и на отходе поработаем. Да и сам еще, может, на что сгожусь, еще не совсем одряхлел.

-Да, уж, ты пожалуй, одряхлеешь! Но, вообще мысль дельная, подумаем…

**Автор — Александр Конторович

………..

Пока я прохаживался, давая ценные советы «курсантам», Фермер и Бродяга уединились по «командирским» навесом и о чём–то спорят. «А чего гадать. Надо будет, сами донесут «судьбоносные решения»". Хотя о судьбе нашей задуматься стоило. Ну, сколько мы ещё так проскачем, без кола, без двора? Неделю? Две? С тесного пятачка у Минска мы, вроде вырвались, теперь неплохо бы вдумчиво засесть за карту и определятся с районом и образом действий. Да уж с районом… Буквально с утра вспомнил что–то важное, связанное с Минском, а сейчас из головы вылетело… Ничего, вспомню…

Я услышал, что меня кто–то окликнул по имени:

-… Антон, Антон! Ты что, оглох что ли?

Поворачиваюсь. Ба, да это же Казачина! Главвсехнахренподрывтрест, собственной персоной.

-Да Ваня. Что случилось?

-Отойдём на минутку, разговор есть.

-Секунду… Так, всем отдыхать пять минут. Советую лечь на спину, а ноги разместить так, чтобы они выше головы были. И не курить! — это уже занимающимся.

Отойдя на пяток метров, мы уселись на тёплую землю.

-Ну, с чем пожаловал?

-Тох, ты только не обижайся, но я вчера схитрил.

- ?

-Ну, когда фугас испытывали.

-И в чём же хитрость была.

-Я пороха недосыпал. Точнее оставил только треть от нормального заряда.

-А почему?

-Гильзу на полном в пыль разнесёт, и на трети заряда видел, как её разворотило.

-Так на что мне обижаться–то? Ты же для дела. Кстати, а если заряд прикапывать, как, эффективнее будет?

-Да. Точно эффективнее.

Я почесал затылок, а потом выдал на–гора ещё одну «гениальную» идею:

-Вань, а я придумал, как нам электровоспламенители сэкономить. Только ты не отвергай её сразу. Обдумай, ладно?

-Ну, давай, высказывай!

Я подобрал щепочку и начал чертить:

-Вот, смотри… Берём несколько наших зарядов, и заклиниваем их в бревне… Или зажимаем между двумя брёвнами. Это поможет от преждевременного разрыва?

-Может и помочь. Смотря чем зажимать будем…

-Верёвочной скруткой. Или проволокой. Дальше слушай. Вот здесь крепим электровоспламенитель, а от него делаем дорожки из смеси смолы и пороха. Его у нас, как я понимаю, теперь — хоть на зиму заготавливай?

-Интересная идея. Пойду, проверю. Может и сработать.

-А ты, вообще, зачем подходил?

-Так, извинится хотел.

Я уставился на Казачину.

-Извинится? Ну ты, брат, даёшь! Но спасибо! Мне приятно.

-Да не за что… Тош, я ещё тебя попросить хотел…

-Ну?

-Ты меня отдельно не поучишь? — я вспомнил, что ещё ТАМ, в нашем времени Ваня собирался прийти, поучится, но всё как–то не складывалось.

-Вань, о чём разговор? Конечно, поучу.

-А то знаешь, хочется соответствовать высокому званию советского «сверхдиверсанта» — и Ванька лукаво улыбнулся.

Я дружески ткнул его кулаком в плечо:

-Замётано. Через неделю будешь кирпичную стену с одного удара разваливать. Головой. Причём независимо от твоего согласия.

Отсмеявшись мы разошлись по своим делам: я — к своим «баранам», а Казачина пошёл экспериментировать со смолой и порохом.

….

Погоняв «курсантов» ещё с полчасика я объявил об окончании занятия. В быстром темпе выдал персональные рекомендации каждому и, довольный собой, направился к командиру с целью получения дальнейших указаний.

Идя по полю, я обратил внимание на неприятный запах, на который до этого момента как–то не обращал внимания (Как же обратишь тут — четверо суток — это с учётом поездки в Минск и подготовки к игре, без душа и ванны!). Что–то знакомое было в нём… Чёрт, ну точно! Так пахло в больничном морге! В отрочестве, ещё учась медучилище, я парулет отработал санитаром, а затем и операционным медбратом в одной из московских больниц. Только здесь к этому «запаху смерти» не примешивался «аромат» формалина, вот я сразу и не узнал его. Блин, да мы же на кладбище живём! Хорошо, что я к командиру иду, надо будет предложить перебраться куда–нибудь в другое место. Размышления на эту не очень приятную тему как будто придали толчок моим мыслям. Я вспомнил, то важное, что забыл утром…

«Гиммлер! Твою мать, через месяц в Минск приедет Генрих Гиммлер. Рейхсфюрер СС будет инспектировать лагерь военнопленных и Минское гетто!» — я читал об этом в какой–то книге за несколько месяцев до приснопамятной поездки в Минск.

Как ужаленный я рванул к командиру.

-Как позанимались? Не сильно бойца помял?

-Саш, не время. Позже. Я что вспомнил–то! Четырнадцатого, а, может, и пятнадцатого августа в Минск приедет Гиммлер!

Саня даже рот раскрыл от неожиданности.

-Бродяга, ко мне! — закрыв рот, рявкнул он. Всё–таки реакции и скорости мышления командира и молодые должны завидовать!

Шура–два нарисовался буквально через пару минут.

-Так, — взял быка за рога Фермер, — ты представляешь, что этот разгильдяй только что вспомнил?

-Нет, откуда?

-В Минск. Приедет. Гиммлер! — раздельно произнёс командир.

-Ёп… А не зря мы поутру про индивидуальный террор говорили, не зря!

И, повернувшись ко мне, Бродяга спросил:

-Когда? На сколько?

-То ли четырнадцатого, то ли пятнадцатого августа… — неуверенно ответил я. — Он там какую–то айнзатцкомманду инспектировать должен…

-Месяц на подготовку. Нормально.

Фермер задумчиво поскрёб заросший подбородок, а потом произнёс:

-Так, в течение следующей недели проводим серию диверсий, смещаясь вдоль шоссе на восток, потом загибаем крюк и идём на Минск.