Чтение 16–й страницы книги ~Пятая профессия~

связанным обязательством оказать услугу, еще более значительную. А к этому
стоит добавить то, что японцы считают смертельной обидой, если мелкие люди
обладают хоть какой-нибудь властью.
- И все же я...
- Все, чему ты меня научил, можно сказать двумя словами: защитник должен
быть и хозяином, и слугой. Слугой, потому что защитника нанимают для
защиты. А хозяином - потому что наниматель обязан подчиняться приказам
защитника. Ты говоришь - равновесие. Артистизм обладания и отдачи. А
теперь ответь, как я смогу выполнять обязательства перед принципалом,
который не говорит, что думает, не выносит услуг от человека, стоящего
ниже его по положению, и не собирается выполнять приказы своего слуги.
- Да, задачка, согласен...
- И все-таки ты настаиваешь на том, чтобы я согласился на эту работу?..
- В качестве дальнейшего обучения. Сэвэдж сверкнул глазами в сторону
Грэма, но тут же расхохотался.
- Ты действительно порядочная сволочь.
- Считай эту работу вызовом. Расширением собственных горизонтов познания.
Пока ты все делал на "отлично". Это похвально. Но все-таки не достиг
вершин в своем искусстве. Неосведомленность - смерть. Чтобы стать лучшим,
необходимо учиться, учиться и учиться. Кто это сказал? И учти, что
самурайские традиции предлагают огромные возможности для учения. Предлагаю
тебе погрузиться как можно глубже в культурные традиции своего нынешнего
принципала.
- А предлагаемый им гонорар?..
- Вызывающ?
- ... стоящ?
- Ты не будешь разочарован. Более чем... Компенсирует...
- Что?
- Гири, - сказал Грэм, удивив Сэвэджа знанием этого чисто японского
термина. - Обет верности и груз по отношению к хозяину и любому, кто
окажет тебе услугу. Даже если все пройдет без каких бы то ни было событий,
скучать тебе не придется.

4

Тусклая морось лилась с прокопченного неба. Она отскакивала от жирного
гудрона, сливалась в грязный туман, который лип к окнам аэропорта Лагардия.
Сэвэдж сидел в переполненном зале ожидания "Америкэн Эрлайнз" и смотрел,
как "Дуглас-10" подруливает к платформе прибытия. Он периодически рассекал
взглядом бурлящую активную - и даже чересчур - толпу в поисках
потенциальной опасности, но не находил ни следа. Хотя, конечно, искусный в
наблюдении враг повел бы себя, чтобы не привлекать внимания, поэтому
Сэвэдж оставался настороже.
- Как зовут принципала? - спросил он у Грэма.
- Муто Камичи.
Японцы ставят фамилию перед именем, но уважительное обращение - "сан", а
не "мистер" - прибавляют не к фамилии, а к имени, ставя его после имени.
Поэтому обращаться к принципалу следовало "Камичи-сан".
- Прибывает в Нью-Йорк завтра, - прибавил Грэм, - пройдя иммиграционный и
таможенный контроль в Далласе.
- Цель поездки? Грэм пожал плечами.
- Ну же. Он бизнесмен? Политик? Кто?
Грэм покачал головой.
- Ура. Ты правильно отменил лелеемые каждым японцем личные мысли.
Принципал предпочел оставить их при себе.
Сэвэдж коротко выдохнул:
- Именно поэтому я с такой неохотой взялся за эту работу. Если мне
неизвестна, даже в самых общих чертах, цель его приезда, каким же образом
я должен сводить на нет будущую предполагаемую угрозу? Политик, например,
должен опасаться убийства, тогда как бизнесмен - похищения. Разные угрозы
требуют различной защиты.
- Разумеется. Но меня заверили в том, что потенциальная угроза невозможно
мала, - ответил Грэм. - К тому же принципал приезжает со своей личной
охраной. Один сопровождающий. Пойми, если бы он был чем-то обеспокоен, то
наверняка не ограничился бы единственным охранником. От тебя требуются
услуги шофера и сменщика телохранителя, когда тот спит. Простейшее
задание. Пятидневная работа. Десять тысяч долларов, кроме моего агентского
гонорара.
- За шоферские услуги? Он переплачивает.
- Он настаивал на том, чтобы ему был выделен лучший из лучших.
- А его телохранитель?..
- Зовут Акирой.
- Акира - и все?
- Он применяет точно тот же метод, что и ты: использует псевдоним, чтобы
враг не смог по имени узнать фамилию и прочее.
- Отменно. Но насколько он действен?
- Судя по донесениям, этот человек крайне эффективен. Эквивалентен тебе.
Кстати сказать, языкового барьера не предвидится: и принципал, и его
охранник хорошо говорят по-английски.
Но Сэвэдж не был удовлетворен столь скудными сведениями.
- С моей стороны, наверное, чересчур нагло было бы думать, что принципал
доверяет мне настолько, чтобы я мог спросить, куда именно мы поедем?
- Я думаю, это не очень нагло, но ему вряд ли понравится. По крайней мере
я могу точно сказать, что ехать придется. - Грэм выглядел удивленным. -
Но, чтобы ничего не говорить самому, он уполномочил меня передать тебе
этот запечатанный конверт с инструкциями.

5

"ДС-10" подъехал к главному вестибюлю. Моторы перестали визжать. Друзья и
родственники заспешили к выходу, торопясь встретиться, с родными.
Сэвэдж оценивающе окинул толпу, пропуская и рассекая ее взглядом, изучая
боковые выходы.
Никакого намека на опасность.
Сэвэдж двинулся к толпе ожидающих. Как обычно, потребовалась последняя
минута безысходности, когда док подсоединяли к выходу. И вот совершенно
пустая платформа внезапно заполнилась народом.
Радостные объятия воссоединения, страстные поцелуи.
Сэвэдж вновь проверил все, что находилось в поле его зрения. Вроде ничего
подозрительного. Он сосредоточил внимание на платформе.
Теперь, после первой приливной волны, выходили оставшиеся пассажиры. Это
была проверка на сообразительность. Принципал с телохранителем летели
первым классом. Переплата означала не только удобные сидения большего, чем
все остальные, размера, не только готовых услужить заботливейших стюардов,
лучшую еду и море бесплатных коктейлей (которые охранник должен был
отвергать), но также и привилегию заходить и выходить из самолета до и,
соответственно, после входа и выхода остальных пассажиров.
Ранняя посадка была плюсом. Можно избежать толпы и, таким образом,
возможной опасности. Но выходить перед всеми и оказаться к толпе лицом -
ответственность огромная. Профессиональный телохранитель будет настаивать
на том, чтобы принципал подождал, пока пассажиры не выйдут из самолета.
Чтобы избежать бурлящей толпы. Поддерживать максимальный контроль над
ситуацией.
Поэтому Сэвэдж воодушевился, заметив, что среди золоторолексовской,
кричаще разряженной публики, путешествующей первым классом и шествующей
мимо толпы с высоко поднятыми подбородками и яростно сжимающей ручки
атгаше-кейсов, не видно ни одного азиатского лица. Многие носили
ковбойские сапоги и стэтсоновские шляпы, что не было удивительным, так как
"ДС-10" прибыл из Далласа, где приземлился несколько ранее "Боинг-747" из
Японии. Судя по всему, остальные японцы с этого рейса либо остались в
Далласе, либо полетели в другие города.
Сэвэдж ждал.
Еще европейцы. Снова радостные объятия.
Поток пассажиров мало-помалу превратился в тощий ручеек.
Стюард "Америкэн Эрлайнз" вывез из самолета старую женщину в инвалидном
кресле. Теоретически "ДС-10" был пуст.
Но только теоретически.
Сэвэдж оглянулся. Толпа встречающих рассосалась. В то же время другая
толпа - улетающих, и поэтому нервничающих - собралась в ожидании посадки.
Этот участок вестибюля был практически пуст. Сторож чистил пепельницы.
Молодая пара выглядела удрученно; судя по всему, им не достались билеты,
оставшиеся от брони.
Никакой угрозы.
Сэвэдж повернулся к двери.
Появился японец, одетый в темные брюки, темный свитер с воротником под
горло и темную куртку с вязаными манжетами и воротником.
Лет тридцати пяти. Элегантен, но в меру. Никаких выпирающих мускулов, зато
явно выпирающая сила. Жилистый, гибкий. Мягко движется. Грациозно.
Экономно. Сдержанно. Ни одного лишнего жеста. Как танцор - знаток боевых
искусств, потому что кончики пальцев и ребра ладоней покрыты мозолями:
обычно такие бывают у людей, знакомых с каратэ и проч. Руки к тому же не
были ничем обременены. Никакого чемоданчика. Атгаше-кейса. Просто красивый
японец пяти футов десяти дюймов роста, с коричневатой кожей, коротко
остриженными черными волосами, мощной челюстью и высокими скулами,
обрамлявшими квадратное лицо, и похожими на два лазера глазами,
оценивающими все, к чему мужчина приближался.
Это, видимо, и был Акира, и он произвел на Сэвэджа сильное впечатление.
Нужно было быть идиотом, чтобы противостоять такому человеку в бою. Даже
если враг имел определенные преимущества, он должен был сначала хорошо
подумать, и только после этого нападать. Сэвэдж настолько привык к тому,