Чтение 16–й страницы книги ~Доставить живым или мертвым~

это время можно отснять целую пленку.

-- А вы, случайно, не заметили марку фотоаппарата?

-- Далековато он находился, но фотообъектив был удлиненный, это точно.
Затем к нему подошел человек, вышедший из будки дебаркадера, и после
переговоров он на велосипеде рыбака поехал в магазин. Почему я знаю...Он
приехал в винно-водочный магазин, который на первом этаже нашего дома... И
вернулся на берег с авоськой полной бутылок. Потом они долго сидели в
сторожке дебаркадера и возвращался этот велосипедист в конце дня, под вечер,
но еще было светло, солнце только-только зашло за дома...

-- Что вам еще бросилось в глаза?

-- Когда он фотографировал, все время озирался по сторонам, а главное
домой ехал без удочек. Мой муж тоже рыбак. Но чтоб он когда-нибудь бросил
свои удочки...Скорее меня где-нибудь забудет, чем снасти.

-- А ваш муж ничего не заметил, ведь он тоже неподалеку от дебаркадера
ловил рыбу?

Женщина пожала плечами.

-- С рыбалки он приехал весь разбитый, плохо клевало да и зрение у него
плюс четыре...

-- Тетя Катя, -- встрял Шурик, -- вы не сказали лейтенанту, что до сего
дня этого парня вы никогда раньше не видели.

-- Ну, это, по-моему, неважно, район большой всех не упомнишь.

И снова в разговор вступил Акимов.

-- Давайте, Екатерина Васильевна, отойдем немного в сторонку и вы мне
самым подробнейшим образом опишите этого рыбака-велосипедиста: рост, одежду,
ее цвет и другие приметы...

Через полчаса, Акимов оставил наблюдать за дебаркадером Шуру Егорова,
пообещав прислать наружников-профессионалов, а сам помчался в УВД города
Волгограда, в уголовный розыск.

Майор Мороз был на месте. После того, как Акимов доложил ему о своих
розыскных действиях, Мороз задумался. Курил, накапливая на конце сигареты
длинный хвост пепла, затем стряхивал его в пепельницу и снова
накапливал...Это игра "кто кого" его как-то успокаивала и помогала
сосредоточиться.

-- То, что ты сейчас рассказал, о чем-то, конечно, говорит, но я не
думаю, что те, кто готовит такой серьезный теракт, так бедно технически
оснащены. Велосипед, какой-то фотоаппарат... Хотя могли быть джип "черокки"
и стационарная телекамера с целым набором объективов...Потом эта
пьянка...впрочем, подожди.

Мороз поднялся с места и, вытащив из стола видеокассету, подошел к
стоящей в углу на небольшом столике видео-паре... Вставив в гнездо кассету
стал ждать. Это была оперативная съемка, сделанная в аэропорту, после
анонимного звонка.

Пошли первые кадры: общий план здания аэропорта, двери, из которых
появляется двое в форме гражданской авиации -- мужчина и женщина. Затем
камера съезжает на стоянку машин и -- газон, где раскинулся настоящий табор
из пассажиров и персонала аэропорта. И тут оператор потрудился как следует:
методически, метр за метром, лицо за лицом, он заснял все и вся, что
присутствовало на тот момент на поле.

-- Стоп! -- воскликнул Акимов, -- можно немного прокрутить назад?

-- Я его тоже увидел, -- майор нажал на кнопку пультика и кассета
крутанулась в обратную сторону. -- Вот он, голубчик...-- Кадр застыл на
месте...

На газоне, возле поваленного велосипеда полулежал мужчина в черной
бейсболке, из-под козырька которой смотрели внимательные глаза. Тут же рядом
с ним лежала пачка "примы", накрытая газовой зажигалкой.

-- Как ты думаешь, Слава, что он тут делает? Явно не пассажир, ибо в
самолет с велосипедом не сажают и не из персонала, опять же велосипед...

-- Но приметы один к одному, даже цвет брюк и крылья
никелированные...Видите, как на солнце блестят? Да и окурок, который я
подобрал на берегу, тоже "прима"...

Мороз не спуская глаз с экрана. С конца его сигареты упала длинная
колбаска пепла, но он этого даже не заметил. Сказал:

-- Вот он мобильный анонимщик, который поднял на уши весь город.
Минуточку, я сейчас...

Майор вернулся к столу и через селектор попросил зайти следователя,
занимающегося этим делом.

В кабинет вошел еще молодой человек в гражданской одежде. Капитан
Владимир Вронский. В Управлении его называли "князем", возможно, за его
фамилию.

-- Володя, обратился к нему Мороз, тебе этот кадр ничего не говорит?

Вронский изучающе смотрел на велосипедиста и чем дольше он смотрел, тем
ближе склонялся к телевизору.

-- Дворник, работающий на Центральном вокзале, пояснил нашему
оперативнику, что никого подозрительного, кроме безобидного велосипедиста,
возле телефонов-автоматов он не заметил...Возможно, совпадение...

-- Вот так безобидный, -- тихо сказал Мороз, -- совсем безобидный... Но
мы не знаем, что он в аэропорту делал: или ждал кого-то, или любовался делом
своих рук...

-- Точнее -- делом своего языка, -- сказал Вронский. -- Я дам задание
оперуполномоченным, чтобы этого молодца во что бы то ни стало найти...

И Мороз преподнес сюрприз следователю: рассказал о донесении Акимова.

-- Идем, Слава, ко мне, сниму с тебя показания, -- обратился Вронский к
Акимову и вместе с ним вышел из кабинета.

Мороз тут же позвонил в УФСБ, полковнику Гордееву. У них была
договоренность сообщать друг другу о всех вновь открывшихся обстоятельствах
расследовавшегося дела о терроризме.

8. Воронеж. На заброшенной армейской автобазе.

Бывшая автобаза находилась в нескольких километрах от окраины Воронежа
и Воропаеву пришлось до автобусной остановки идти пешком. Чтобы не
привлекать внимания, он надел на себя старую фуфайку, резиновые сапоги, а на
голову -- потраченную молью шерстяную кепку. В руках у него была авоська с
демонстративно торчащими из нее горлышками бутылок. Ну, шагает себе человек,
возможно, с дикого бодуна, идет сдавать стеклотару и нет до него никому
никакого дела. Однако всю дорогу он присматривался к местности, особенно к
открытым пространствам -- не появится ли где-нибудь очертание или дымок
уборочной техники...Но поля были, как назло, пустынны, словно поспевшие
зерновые здесь оставлены на веки вечные и нет к ним у человека никакого
интереса.

Когда он пришел на автобусную остановку, начал накрапывать мелкий
дождь, и Воропаев встал под дырявую крышу давным давно неремонтированной
остановки.

Подошли две женщины, тоже в фуфайках, в косынках, с цинковыми ведрами.
Из разговора он понял -- женщины направляются на животноводческую ферму.
Когда подъехал автобус, Воропаев пропустил вперед своих попутчиц, а сам,
оглянувшись и не увидев за собой слежки, забрался в пахнущий соляркой,
добитый сельскими дорогами автобус. И каково же было его удивление, когда,
между пятой и шестой остановками он увидел за окнами высокий забор с
огромным фанерным щитом над ним: "Здесь трудится коллектив СУ-126, тел.
765430, прораб Ахтырцев П. Д."

Воропаев сошел с автобуса и направился назад, в сторону строительного
объекта. Конечно, никаких сторожей на стройке не было, он свободно прошел на
территорию и слева, в глубине разворошенной площадки, увидел
вагончик-времянку, где обычно получают наряды строители. Справа застыли в
лени трактор "Беларусь" и два МАЗа, нагруженные кирпичами.

Теперь ему авоська мешала, могла вызвать недоверие и он засунул ее
между двумя панелями, прислоненными к забору.

Постучав и не получив ответа, вошел в вагончик. Там стояла удушливая
атмосфера -- табачный перегар, смешанный с человеческим потом и долго не
стиранными спецовками. За столом сидел человек и что-то писал в толстый
журнал.

-- Вы не скажете, где я могу найти Ахтырцева? -- спросил он у пишущего.
И тут он заметил, что у незнакомца волосы слегка курчавятся и имеют
симпатичную проседь.

Не поднимая головы, человек ответил:

-- Я и есть он...Привезли, наконец, цемент?

Воропаеву очень хотелось на этот вопрос ответить утвердительно, тогда
бы разговор меду ними был совершенно определенный...

-- Нет, я хотел бы на пару часов у вас арендовать трактор. У нас в
совхозе молоковоз застрял в кювете...дожди, развезло землю...

-- Неужели у вас в хозяйстве нет ни одного трактора? -- Ахтырцев поднял
лицо и оно выражало не то недоумение, не то презрение.

-- Есть, конечно, но нас задушил лимит на горючку. Весь транспорт
стоит.

-- А нас, думаешь, он не душит? И кадры такие, хоть харакири себе
делай... Вчера мой лучший тракторист в стельку упился, а сегодня звонит его
жена и говорит, что ее Петя отравился грибами.

-- Обойдемся без водителя, я сам шоферю.

-- Сам же говоришь -- лимит на горючку...

-- Да мы это понимаем и кое-что собрали всем миром, -- Воропаев,
прикидываясь простачком, вытащил из кармана мятые рубли и положил на край
стола. -- Здесь двести, больше не можем...

-- Убери, парень. свои бумажки! -- Ахтырцев рукой сделал отметающий
жест. -- Если за каждый чих будем считаться, скоро хвост отрастет. Оставь на