осторожно открыла плотно притертую пробку.
Проще сорвать лепесток розы и растереть его в руках. Проще влезть в банку с
ванилью и выпачкать в ней нос. А чистка гнилых фруктов, ежегодный летний
кошмар! О, она знает, что это такое...
взглядом за царапину на батарее. Пусть все, что сказала Мицуко, - правда,
пусть он никогда не вспоминал ее... Но Кирюша все-таки позвонил ей, - быть
может, в самый последний момент! Что именно он не успел или не захотел ей
сказать?
тоже стоит машинка. Не такая роскошная, конечно, но стирать в ней - одно
удовольствие...
рассортированные на стопки Кирюшины вещи. Уже поношенные и совсем новые.
Оставлять их здесь не имеет смысла, надо бы перевезти все в Вознесенское. Но
Зазе эти вещи не подойдут, Заза всегда был плотным и кряжистым, а в
последнее время, после сорока пяти, вообще заметно расплылся. Кирилл же был
сух и поджар, он пошел в мать, не то что ширококостная, широкоплечая Настя.
Куртки, рубашки и штаны Кирилла могут подойти разве что Илико, но он еще
мальчик. Надменный грузинский мальчик. Он никогда не будет носить тряпки с
чужого плеча...
тихий ровный гул снова занялась косметичкой. Не то чтобы ей особенно
понравились карандаши и помада... Просто...
их с Зазой спальне, хранились ее нехитрые, еще девичьи радости - выцветшие
польские тени, мамина тушь ?Ленинград?, почти бесцветный блеск для губ - в
Вознесенском всегда следили за нравственностью. И боевой раскраской
пользовалась только продавщица одного из двух Вознесенских магазинов Лидуха
- бедовая разведенка.
узким бровям и смуглой коже... Но они такие маленькие, такие аккуратненькие,
такие замечательные...
не совсем ровно, но глаза, такие же выцветшие, как и волосы, неожиданно
сверкнули и приобрели глубину. Покончив с глазами, Настя раскрыла помадный
тюбик. Помада ?Angel ј 63? оказалась серо-пепельной, под стать карандашам.
Довольно странно, если учесть, что перед ней Мицуко предстала в
демонически-черном макияже. Похоже, что Мицуко постоянно экспериментирует, и
все ее косметические эксперименты зависят только от какой-нибудь мужской
визитки.
тяжесть она не способна! Но перед тем как избавиться от нее, Настя все-таки
заглянула в зеркало. И... осталась там на добрых десять минут. Пожалуй, она
ошиблась, определив цвет как серый. Влажный, слегка подрагивающий
мутновато-жемчужный, блеск - так будет вернее. И так блестеть мог только
восковой бок груши сорта ?Любимица Клаппа?.
руки ведро и тряпку!
подкладкой (подарок зугдидской родни Зазы), черная, расшитая люрексом кофта
(подарок цхалтубской родни Зазы) и черный батистовый платок на голову -
подарок самого Зазы. Вещи удобные и практичные. Но все дело в том, что в
этом городе совсем другое представление о вещах: униформа для техперсонала,
вот как называются все эти Настины сокровища!
табуретку, вытащила из сумки блокнот для заметок ?Российский садовод? и
принялась писать. Перечень дел получился довольно большим, и нужно очень
постараться, чтобы до отъезда успеть их переделать.
Рислинг до моего приезда не трогали.
это ее рука вывела на бумаге столь категоричную строчку? Но отпираться
бессмысленно: она.
и Настя решила всерьез заняться квартирой. И отправилась в кладовку,
подыскать себе кое-что из старых Кирюшиных вещей. Не будешь же корячиться в
подарочном люрексе, честное слово!.. Какой-нибудь - спортивный костюм ее
вполне устроит.
видела! Черная кожа была мягкой, ни дать ни взять настоящий, тонко
выделанный сафьян. И заклепки! Вот Заза - он никогда не позволил бы себе
надеть такую женственную безделицу. А Кирюше, наверное, они очень шли,
недаром в детстве он был похож на девчонку. Настя подумала секунду и
решительно облачилась в штаны брата. С некоторой натяжкой можно сказать, что
они сидят как влитые. Только немного жмут в бедрах. Насте пришлось до
невозможности втянуть и без того впалый живот, чтобы застегнуть ?молнию?. И
постараться по максимуму увеличить промежуток между вдохом и выдохом.
не помнила. И объяснить появление на своих плечах куртки (той самой, в
которой было найдено письмо) - тоже не могла. Все остальное было делом
техники.
машины и как безумная (неужели безумие заразно?) набросилась на ?шлюхину?
косметику. Теперь подкрашивать глаза стало легче - у нее появился маленький
опыт.
вызывающе светлый рот, разбавивший загар; черное-белое, черное-белое -
витрина непристойности, лярва-продавщица Лидуха может отправляться на
заслуженный отдых!
подергала себя за косу.
какой-нибудь только что привитый черенок яблони. Скорее назад, к любимому и
такому вечному платку: эта крепость надежно укроет ее от всех напастей!..
половину косы. Безропотной, всегда услужливой и верной мужу косы. А потом
распустила волосы и опрокинула на голову полбанки геля.
всучил бы ей стиральный порошок. И все было бы совсем по-другому, если бы
она пришла в ?Валмет? именно в таком виде. Настя вышла на кухню и присела
перед фотографией маленького Кирилла.
Сельская родственница, которую нужно стесняться? Ну ладно...
ухватиться за кончик этой цепи, она открыла холодильник, достала оттуда
водку и сделала большой глоток прямо из горлышка. В другой ситуации она
обязательно поперхнулась бы и кашляла по меньшей мере минут пятнадцать, но
сейчас все прошло гладко.
рынке. А рынок здесь недалеко, она даже видела его из окон троллейбуса,
когда проезжала мимо. . Но стоило ей выйти в прихожую, как флер Кирюшиных
вещей моментально улетучился: и всему виной были ее старенькие резиновые
сапоги. Именно в них Настя приехала в Питер. А все Тамара! Напела ей в уши,
что в Петербурге не прекращаются дожди и часто бывают наводнения. Теперь
сапоги, стоящие у входа, служили ей немым укором. Совместить их и кожаные
джинсы с курткой было так же невозможно, как лакать молоко после селедки!
к ее собственной, разложенной на табуретке одежде. Настя намотала на палец
прядь волос и задумалась. Есть два варианта дальнейшего развития событий.
Она переодевается, пристраивает свои же сапоги к своей же юбке и идет на
рынок за обоями. Это первый вариант. И второй - она не переодевается, а
вынимает из кладовки Кирюшины ботинки - и идет на рынок за обоями.