приводило. Меня тоже не привело...
Леночку за рукав.
нее не отходит, он влюбился в нее по уши. Я ее ненавижу. Почему она не
умерла лет за десять до этих съемок? Ей уже давно пора лежать в фамильном
склепе... Когда он касается пальцами этой лягушачьей кожи, этого черепа - я
ее убить готова. И его заодно. Ты даже не представляешь себе, как я хочу это
сделать. Я даже боюсь сама себя в такие минуты.
оно сковывало ее по рукам и ногам, оно лишало ее воли. ?Анджей? - звучит как
экзотический пароль; имя, созданное для постели...
обреченным голосом. - У меня и так сейчас не все в порядке с головой, я
просто с ума схожу от ревности...
семьдесят четыре года.
старости, не в молодости. Он апеллирует совершенно к другим понятиям, он
может любить все, что угодно... Он может касаться чего угодно; он может
любить вещь так же, как человека, и это будет самая настоящая, самая
истинная, самая единственная любовь. Я говорю глупости?
странно, ее мятущееся, безнадежно влюбленное сердце ближе всех подошло к
разгадке тайны Братны. Я даже засмеялась от изящества открытия Леночки
Ганькевич. Почему эта простая мысль не пришла в голову мне самой? Конечно
же, он любил. Он был влюблен во все - хоть на секунду, хоть на миг, - но это
была истинная любовь. Именно она освещала все то, что делает Братны, тем
волшебным внутренним светом. Светом, которым были пронизаны и его картины, и
его отношения с людьми. Даже его мелкое и крупное воровство. Даже его
вероломство, даже его предательство...
вы тут в скромном уединении, совсем оторвались от коллектива. Там без вас
все вино выпьют! Только теперь я заметила, что глаза дяди Федора сияют
недобрым огнем: очевидно, попытка подснять подружку главного героя Дашу
Костромееву не удалась.
козлом вонючим, Вовкой Чернышевым. Входят в роль, твари, работают над
образами. Они теперь как два попугая-неразлучника, прям с души воротит.
только она потерпела фиаско в своих притязаниях.
на Леночку Бубякин, - твой-то герой тоже со старухой прохлаждается. Видно,
достала ты его своими домогательствами. Он куда ни сунется, а ты уже там с
задранной юбкой. Женщина не должна быть такой откровенной, это раздражает.
- Ты сам-то кто такой? Ничтожество.
отношусь. По ночам не сплю. Я даже стишок про вас с боссом сочинил. Хочешь,
прочту?
шутовски поклонился нам с Леночкой и с выражением начал:
домам.
слушаться - она тебе по рогам даст. Она тебе печенку отобьет и фасад
попортит. Нечем тогда будет твоего прынца обольщать.
ненавижу эстеток с покосившегося подиума. У меня на эти торшеры в мини-юбках
с двенадцати лет не стоит, у меня от них вся мошонка к коленям опускается.
Я, на правах самой взрослой, самой трезвой и самой рассудительной женщины,
подхватила их под руки и потащила к стихающему застолью. По дороге дядя
Федор отклеился от нашей скульптурной группы и завалился спать на ящики с
аппаратурой. Я уложила бесчувственное тельце Леночки рядом с бесчувственной
тушей Сереги Волошко и скептически оглядела пейзаж после битвы. Липкие пятна
ликера на ломберных столиках, лужи коньяка на полу, окурки сигарет в
шпротных банках. Интересно, какой дурак закусывает ликер шпротами?..
Обыкновенный киношный бордель, с уходом Братны все теряет смысл и
рассыпается, как карточный домик, Братны - всего лишь иллюзия, тонкая
нефтяная пленка высокого искусства, ничего общего не имеющего с реальной
жизнью...
пристальный трезвый взгляд. На полу, на скатанном в кольцо кабеле, сунув
руки под мышки и скрестив ноги по-турецки, сидел осветитель Келли. Пожалуй,
он не так молод, как кажется на первый взгляд, ему не меньше тридцати трех -
тридцати пяти, подумала я. Обычно бледное и маловыразительное лицо Келли
выражало крайнюю степень удовлетворения: плотно надвинув наушники плейера,
он что-то слушал. У меня была отличная память на лица, но вот Келли я бы не
узнала на улице. Должно быть, ему не очень-то везет с женщинами, бедняжке.
слышала ее только в исполнении Лайзы Минелли. Но не огорчать же добродушного
кроткого осветителя...
протянул его мне.
- Нужно здесь убраться. Вы не поможете мне?
куда-то исчезнувшего вместе с Музой композитора Богомила Стоянова. И сейчас
же все пространство павильона наполнилось глуховатым непрофессиональным и
обворожительным голосом Фрэнка Синатры. Жаль, что я не слышала этого голоса
раньше...
столов.
предпочитают ничего не помнить. - В голосе Келли вдруг послышалась скрытая
угроза.
чем, хотя мне и понравился Келли: тишайший интеллигент, любитель йогуртов и
молочного рисового супа, сканвордов на последней странице иллюстрированных
журналов и мемуаров Талейрана - мечта любой библиотекарши без претензий.
было глупо.
американизированное имя, но вот что - этого я вспомнить не могла...
белобрысый Антоша Кузьмин.
Убирают бутылки! Дайте заработать несчастным уборщицам! Я домой собираюсь,
могу подбросить.
проходило и дня, чтобы от ?козлоида? не отваливалась какая-либо существенная
деталь - от генератора до выхлопной трубы. За рулем ?козлоида? Антоша был
похож на камикадзе, он постоянно влипал в ДТП, и его допотопную колымагу
ненавидели все гаишники Москвы. Из последней серьезной передряги его вытащил
все тот же местный оперуполномоченный божок Братны.
вам не составлю. Останусь здесь. Кому-то же надо приглядеть за людьми, пока
они проспятся.
***
Корнев Павел
Посняков Андрей
Ларссон Стиг
Свержин Владимир
Русанов Владислав
Лукин Евгений