Чтение 16–й страницы книги ~Клин~

паника показалась мне несоразмерной с масштабами нашего инцидента. Или тут
кроется что-то поважнее, чем я предполагаю? А вдруг я в самом деле сыграла с
этим человеком злую шутку? У меня-то ничего плохого и в мыслях не было, зла
я на него не держу, напротив, даже благодарна за то, что не дает мне
скучать. А всяческая напраслина, которую он на меня ни с того ни с сего
возвел, настолько дурацкая, что ничего, кроме смеха, вызвать не может. Ну
хорошо, а если для меня это смех, а для него - горькие слезы?

Думала я, гадала и решила, что не мешало бы все эти страсти-мордасти
довести до какого-то логического завершения. Спрошу его в лоб, он это или не
он, тем более что до конца так и не уверена, представлюсь без обиняков,
объясню дурацкое недоразумение, извинюсь за свою неумышленную бестактность,
и полюбовно, без всяких претензий расстанемся. Номер его телефона и все
другие подробности я вычеркну из памяти раз и навсегда.

Руководствуясь вышеупомянутыми благими намерениями, я позвонила ему ближе
к вечеру, по служебному телефону, собираясь узнать, когда у него дежурство,
- мне показалось, что в рабочей обстановке он будет восприимчивей к моим
объяснениям. Кто знает, может, у него какой-то пунктик насчет домашнего
телефона.

Культурно и спокойно я задала интересующий меня вопрос подошедшей к
телефону женщине. Каково же было мое удивление, когда в ответ она мне
отрезала:

- Повторяю, никакой информации мы не даем. Вы ведь сегодня уже звонили?

Чтоб мне провалиться, последние три дня я на пушечный выстрел к телефону
не подходила. Вот еще новости, в чем тут дело?

- Нет, не звонила, - ответила я, не скрывая своего удивления. - Мне надо
знать, когда он будет на дежурстве, но спрашиваю я впервые.

- Позвоните, пожалуйста, в секретариат. Что за чертовщина! Ему
названивает какая-то гражданка, а он принимает ее за меня? Или меня за нее?
Что, в конце концов, происходит? Ничего не понимаю.

Я махнула рукой на секретариат и позвонила прямо домой. На всякий случай
уточнила, он ли это, назвав полным именем и фамилией. Представиться уже не
успела.

- Да уймитесь же вы наконец! Неужели так приятно нарываться на грубости?
Вас ничего не может оскорбить?

Ну, это уже начало действовать мне на нервы. Что он себе воображает? Что
я могу маразматическую его истерику воспринимать всерьез?

- Смею вас заверить, все ваши оскорбления мне как слону дробина, -
невозмутимо сообщила я. - Меня не может оскорбить то, что не имеет ко мне
никакого отношения. Сдается мне, тут просто досадное недоразумение, и по
сему поводу я хотела бы с вами объясниться.

- Объясняйтесь с кем-нибудь другим, мне с вами не о чем говорить.
Надеюсь, до вас наконец дошло?

- Не надейтесь, - холодно успокоила я его, - не дошло.

- В таком случае, с головой у вас точно не в порядке. Вы сумасшедшая, вас
надо изолировать, вы представляете опасность для общества.

Возможно, какая-то доля правды в его словах и была.

- Вам хоть понятно, о чем я пытаюсь с вами поговорить?

- Ничего не хочу ни понимать, ни слышать, отстаньте от меня наконец!

И все, бросил трубку. Тут уж мне и впрямь шлея попала под хвост, я
закусила удила, короче, снова набрала номер.

- Официально заявляю вам, - железным тоном отчеканила я, - что приставать
я буду до тех пор, пока вы не соизволите обменяться со мной хоть парой
нормальных слов.

- Не дождетесь. С анонимами не разговариваю.

- Тогда дайте мне возможность представиться. У меня нет никаких причин
скрывать свою фамилию.

- Меня ваша фамилия не интересует... Отбой. Звоню снова.

- Слушаю...

- Обещаю вам покой до конца ваших бренных дней, - ласково сказала я, -
только ответьте на один вопрос.

- Не дождетесь. Бесстыжая вы женщина. Впрочем, чему тут удивляться,
выучку-то прошла на панели у ?Полонии?...

- Что?!

- Вы правильно расслышали, у ?Полонии?... Это меня уж совсем
заинтриговало. Весьма оригинально. И откуда только он все это берет?

- Вы меня озадачили, - живо подхватила я. - Что-то не припомню такого
места работы в своей трудовой биографии...

- У меня на ваш счет полная информация. И место работы, и профессия
вполне вам соответствуют.

Я хотела было сказать, что он отстал от жизни, что в моде теперь панель у
другой гостиницы, но не могла припомнить, у какой именно. А пока вспоминала,
он уже дал отбой. Немного подумав, я позвонила в четвертый раз.

- Слушаю.

Зачем он только снимает трубку? Ведь знает, кто звонит.

- Может быть, вы боитесь, что я потребую с вас гонорар?

Ответ был пространный и столь же изощренный, сколь и пакостный. В конце
его снова зациклило на милиции. Пришлось дать ему передышку, а тем временем
позвонить сразу в два милицейских пункта. Коротко изложив суть проблемы, я
поинтересовалась, с какого по счету звонка я вступаю в конфликт с уголовным
законодательством. Удостоверившись, что кое-какой резерв еще есть, я снова
набрала его номер, - Чего вам еще?

- Хотела спросить, в которое из отделений милиции вы собираетесь звонил?.
А то я уже переговорила с вашим районным отделением, с моим и с Центральным
управлением.

Минута молчания, тяжелый вздох и наконец ответ:

- Ну, тогда уж только Творки остались. И снова отбой. Я от души за него
порадовалась: наконец-то к человеку вернулось чувство юмора, а то нехорошо
получается: я всласть развлекаюсь, а он как на похоронах. Сейчас самое
главное - не разочаровать его, поддержать тонус - он, конечно, настроился на
очередной звонок, уже небось и звукозапись подключает. Дав ему несколько
минут форы, я взялась за трубку.

- А чего вы, собственно, боитесь? - с любопытством спросила я. -
Почему...

- У вас в голове не все дома, - прервал он меня, не слушая. - Милиция вам
уже звонила, или одного раза мало?

У этого человека удивительный дар поражать своими ответами. Никакая
милиция мне не звонила, это я звонила в милицию. Совсем у него в голове все
перемешалось. Фу-ты пропасть... а вдруг он по ошибке напустил милицию на
какое-нибудь невинное существо?

- Постойте! - взвизгнула я. - Ради бога, на кого это вы напустили свою
милицию? Ко мне никто не звонил!

- Как бы вам не пожалеть о своем бесчинстве. Учтите, это уже пятый
звонок.

- Нет, простите, шестой, - уточнила я для порядка.

- Даже шестой. Вы лишаете меня покоя в моем же собственном доме, самым
бессовестным образом. Это преступление...

- Да что вас заело на этом преступлении...

- ..отравляете жизнь...

- Дадите вы мне хоть слово сказать? Я вам ясно говорю...

- ..ответите перед законом...

Мы уже голосили хором, поскольку он даже не слушал моих ответов. Смысла в
такой беседе было мало. Я перезвонила в седьмой раз.

- У меня эти наши словопрения уже из ушей лезут, - раздраженно сказала я.
- Ничего не пойму, все время такое ощущение, что разговариваю не с вами, а с
кем-то совсем другим. Ответьте мне на один вопрос, а потом можете хоть
застрелиться.

- Я, по-моему, ясно сказал - ничего отвечать не буду. С такими особами,
как вы, знакомств не завожу и заводить не собираюсь. Наглая шантажистка...

- Повторяетесь...

- Шантажируете меня своими звонками, грозитесь телефон оборвать, если я с
вами не поговорю...

- Плевать мне на разговор, ответьте только на один вопрос...

- ..а это и есть шантаж, и вы понесете за него заслуженное наказание.
Поплатитесь и лично, и по месту службы...

- У меня по месту службы столько забот, что одной меньше, одной больше...

- ..последствия для вас будут самыми неприятными...

Мы снова голосили дуэтом, так что я сочла за лучшее умолкнуть. Невольно
вслушавшись, я вдруг поняла, что весь этот маразм довольно своеобразен. Он
повторял один и тот же монолог как заезженная пластинка, лишь изредка
привнося ту или иную творческую деталь. Так я узнала, что милиция уже взяла
мой след. Завершил он свою инвективу самым неожиданным образом, деловито
заявив:

- Ну вот, кассета кончилась, отключаюсь. Благодарю вас.

Этой магнитофонной записью он несказанно меня потешил. Оставалось и мне
закруглить нашу беседу на такой же умиротворяющей ноте, да и не грех бы
попрощаться. Позвонив в восьмой раз, я томно, с чувством прощебетала:

- Мне ничего от вас не надо, лишь бы напоследок, еще хоть раз в жизни,
услышать ваш голос...

- И это все?

- Да... - умильно выдохнула я в трубку и, бросив ее на рычаг, дала волю
разбиравшему меня смеху, после чего со спокойной душой пошла спать.

На следующий день, ближе к вечеру, раздался звонок.

- Слушаю вас, - отозвалась я.

- Довожу до вашего сведения, что теперь вы можете названивать мне хоть до
самого Судного дня. У меня отныне другой номер. А вашей самодеятельностью
уже занялась милиция.

Только я хотела сказать, что сейчас умру от страха, как он отключился. На
всякий случай я разузнала, как обстоят дела со сменой телефонных номеров,
выяснила, что скорей всего он не соврал, и на том успокоилась. Поздно
вечером он снова позвонил. Видать, этот человек жить без меня не может...