попросил он. Но не успела девушка отойти, как он добавил: - И еще я прошу
вашей руки.
несомненно, как вот эта булочка за полпенса. Это отнюдь не дешевле булочки:
за это надо расплачиваться. Это так же вредно, как булочка. От этого
пищеварение расстраивается.
силясь его понять. Наконец на ее лице мелькнуло какое-то подобие улыбки, и
она опустилась на стул.
булочки, когда они стоят всего полпенса, поистине жестоко? Ведь они могли бы
дорасти до пенса. Я брошу эту варварскую забаву, как только мы поженимся.
задумалась, но не испытывала к юноше никакой неприязни. А когда наконец она
решительно обернулась, то с изумлением увидела, что Энгус уже опустошил
витрину и раскладывает на столе свою добычу. Тут были и пирамиды конфет в
ярких фантиках, и несколько блюд с бутербродами, и два графина, наполненных
теми таинственными напитками - портвейном и хересом,- которые незаменимы в
кондитерском деле. Старательно разместив все это, он водрузил в центре
белоснежный обливной торт, служивший главным украшением витрины.
разговаривайте со мной в таком тоне. Я спрашиваю, что это такое?
обсахаренную гору.
затем вернулась и, изящно опершись локтями о стол, взглянула на молодого
человека не без благосклонности, но с изрядной досадой.
смирении.
все серьезнее.
приметесь за свои глупости, я должна вкратце рассказать вам о себе.
заодно и обо мне тоже.
даже сожалеть не о чем. Но что вы запоете, если узнаете, что со мной
приключилась история, которая меня ничуть не трогает, но преследует, как
кошмар?
принести торт обратно.
отец держал гостиницу под названием "Золотая рыбка" в Ладбери, а я работала
за стойкой бара.
столь благочестивый, христианский дух*.
восточных графств, и "Золотую рыбку" посещали только заезжие коммивояжеры да
еще - самая неприятная публика, какую только можно вообразить, хотя вы этого
и вообразить не можете. Я говорю о мелких, ничтожных людишках, у которых еще
хватает денег, чтобы бездельничать да околачиваться по барам или играть на
скачках, причем все они одеты с вызывающей бедностью, хотя последний бедняк
несравненно достойнее их всех. Но даже эти юные шалопаи редко удостаивали
нас посещением, а те двое, что заходили чаще прочих, были не лучше, а хуже
остальных завсегдатаев решительно во всех отношениях. У обоих водились
деньги, и меня злил их вечно праздный вид и безвкусная манера одеваться. Но
я все-таки жалела их: мне почему-то казалось, что они пристрастились к
нашему маленькому, почти никем не посещаемому бару оттого, что каждый из них
страдал физическим пороком - из тех, над которыми любит насмехаться всякая
деревенщина. Это были даже не пороки, а скорее особенности. Один из них был
удивительно мал ростом, почти карлик, во всяком случае, не выше любого
жокея. Впрочем, с жокеем он не имел ничего общего: круглая черноволосая
голова, аккуратно подстриженная бородка, блестящие, зоркие, как у птицы,
глаза; он позванивал деньгами в карманах, позвякивал массивной золотой цепью
от часов и всегда слишком старался одеваться, как джентльмен, чтобы сойти за
истого джентльмена. Меж тем глупцом этого шалопая не назовешь: он был
редкостный мастак на всякие пустые затеи,- например, то показывал ни с того
ни с сего фокусы, то устраивал настоящий фейерверк из пятнадцати спичек,
которые зажигались подряд одна от другой, то вырезал из банана танцующих
человечков. Прозывался он Изидор Смайс, и я, как сейчас, вижу его маленькую
чернявую физиономию: вот он подходит к стойке и мастерит из пяти сигар
скачущего кенгуру.
сильнее, чем бедный малютка Смайс. Рослый, сухопарый, нос с горбинкой - я
даже назвала бы его красивым, хоть он и смахивал на привидение, но он был
невообразимо косоглаз, ничего подобного я в жизни своей на видывала. Бывало,
как глянет, места себе не находишь, а уж куда он глядит, и вовсе не понятно.
Похоже на то, что это уродство ожесточило беднягу, и, в отличие от Смайса,
всегда готового выкинуть какой-нибудь трюк, Джеймс Уэлкин (так звали этого
косоглазого малого) только потягивал вино в нашем баре да бродил в
одиночестве по плоской, унылой округе. Думается мне, Смайс тоже страдал
из-за своего маленького роста, хотя держался молодцом. И вот однажды они
удивили, напугали и глубоко огорчили меня: оба чуть ли не в один день
попросили моей руки.
конце концов эти пугала были в некотором роде моими друзьями, и я боялась,
как бы они не догадались, что я отказываю им из-за их отталкивающего
уродства. И тогда для отвода глаз я сказала, что выйду только за человека,
который сам себе пробил дорогу в жизни. Такие уж у меня взгляды, сказала я,
не могу жить на деньги, которые просто-напросто достались им по наследству.
Я сказала это с самыми благими намерениями, а два дня спустя начались все
злоключения. Сперва я узнала, что они отправились искать счастья, будто в
какой-то глупой детской сказке.
Правда, я получила два письма от малютки Смайса - и письма эти были
прелюбопытные.
поколебавшись.- В первом письме Смайс сообщил только, что отправился с
Уэлкином пешком в Лондон, но Уэлкин оказался отличным ходоком, малыш Смайс
никак не поспевал за ним и присел отдохнуть у дороги. По счастливой
случайности, его подобрал бродячий цирк - и отчасти потому, что он был почти
карлик, отчасти же потому, что он в самом деле был ловкий малый, ему вскоре
удалось обратить на себя внимание, и его взяли в "Аквариум" показывать
какие-то фокусы, не упомню уж, какие. Об этом он сообщил в первом письме.
Второе оказалось еще удивительнее - я получила его на прошлой неделе.
кротким терпением. А она продолжала свой рассказ, слегка скривив губы в
невеселой улыбке.
прислуга фирмы "Смайс"? Если нет, то вы, должно быть, единственный, кто ее
не видел. Право, в таких делах я мало что смыслю, но это какие-то заводные
машины, которые выполняют любую домашнюю работу. Ну, сами понимаете:
"Нажмите кнопку - и вот вам Непьющий Дворецкий", "Поверните рычажок - и
перед вами десять Благонравных Горничных". Да вы наверняка видели рекламу.
Так вот, какими бы эти самые машины ни были, но это золотое дно, и огребает
все шустрый малютка, которого я знала в Ладбери. Я, конечно, рада, что
бедняге так повезло, но вместе с тем мне очень страшно: ведь в любую минуту
он может заявиться сюда и сказать, что пробил себе дорогу, и это будет сущая
правда.
насквозь. Что ж, ваша правда. Да, от второго я не получила ни строчки и
представления не имею, где он и что с ним. Но его-то я и боюсь. Он-то и
преследует меня. Он-то и сводит меня с ума. Мне даже кажется, что уже свел:
он повсюду мерещится мне, хотя никак не может быть рядом, его голос слышится
мне, хотя он никак не может со мной разговаривать.
Сатана, ему все равно крыть нечем, раз уж вы рассказали о нем. С ума сходят
только в одиночку. А когда именно вам померещился или послышался наш
косоглазый приятель?
спокойно ответила девушка.- Именно его, потому что рядом никого не было. Я
стояла на углу, у дверей кондитерской, и могла видеть разом обе улицы. Я уже
позабыла, как он смеется, хотя смех у него не менее своеобразный, чем его
косоглазие. Почти год я не вспоминала о нем. И клянусь всем святым: не
прошло и минуты, как я получила первое письмо от его соперника.