Чтение 16–й страницы книги ~Уничтожить Израиль~

здоровому богатство может подарить все, чем он пожелает утолить свои
желания, прихоти и похоти. Одна из радостей, которыми одарил Аллах
правоверных, - их женщины. В этом мире они достаются мужчинам в форме
плотской, украшенной всеми достоинствами, подаренными им природой.

Оставив сердце на жаркой родине, ибн Масрак не завел для себя гарема,
хотя прекрасно знал традиции и порядки, освященные исламом. Пытаясь утолить
жажду к плотским наслаждениям, богатые шейхи без устали умножают количество
жен. Никогда не осуждая их ненасытной жадности, Джамал ибн Масрак в душе
презирал дураков, веривших, что женщина, запертая за высоким забором,
становится его собственностью.

Ибн Масрак, приобретший вместе с европейским образованием весьма
высокую долю скептицизма, прекрасно понимал, что ни один мужчина, будь он
молод, здоров и завистлив, не способен регулярно дарить свои ласки всем
женщинам, которых он на правах эксклюзивного владения запер в гареме. И чем
богаче владелец сада цветов, чем в более роскошной изнеженной обстановке он
содержит жен, тем более изощренными они становятся в поисках удовлетворения
телесных желаний, превращая естественные чувства в похотливые игры.

В больших гаремах обязательно находится опытная матрона -
эг-шейк-эль-безэ, организующая для наложниц, лишенных мужского внимания,
лесбийские утехи. Она строго следит за тем, чтобы хозяйские жены по
интересам разбивались на пары. Чтобы более влиятельные и опытные отбирали
для себя из молодых наложниц мужа подруг, и те, в свою очередь,
удовлетворяли потребности избалованной плоти своих повелительниц.

Приобщившись к европейской сексуальной цивилизации, ибн Масрак понял,
что куда проще обходиться без гарема и в то же время оставаться ценителем
женской красоты. В его постели попеременно появлялись именитые топ-модели,
артистки, жены серьезных американских бизнесменов, позволявшие себе в Европе
легкомысленные вольности, богатые искательницы приключений из обеих Америк,
красавицы из Индии и Африки.

Похождения шейха не остались незамеченными. Одна из бульварных газет
посвятила ему репортаж с броским заголовком "Весь мир в одной постели",
достаточно подробно описав трудовые блудни шейха. Это стало для ибн Масрака
хорошей рекламой, а слава арабского плейбоя послужила отличной ширмой для
дела, которым шейх занимался всерьез.

Ибн Масрак создал плотную и широко разветвленную разведывательную сеть,
служившую организации воинствующего исламизма "Пламя Джихада", которую сам
организовал и возглавлял.

Осевшие в Германии турки и чеченцы, боснийские мусульмане, косовские
албанцы, приверженцы ислама, жившие во Франции и Англии, стали резервуаром,
в котором люди ибн Масрака отыскивали агентуру.

Анализируя огромный массив слухов и достоверных сведений, специалисты
ибн Масрака позволяли шейху держать руку на пульсе событий. Иногда он
узнавал о них не из сообщений прессы, а заранее, когда те еще только
планировались или готовились.

Делами шейх обычно занимался перед обедом. Вышколенный секретарь, Мехди
бен Омар, приносил в кабинет бумаги и докладывал о делах, которые
представляли особый интерес для хозяина.

В один из дней, почтительно склонившись, он положил на стол лист
дорогой бумаги с фамильным вензелем шейха.

- Это вам, из Афганистана. Пришло с нарочным.

Шейх взял лист в руки. Чуть отставил от глаз и начал читать.

"Сардар-э азам командан-э омуми Шейх сейид Джамал ибн Масрак ..."

Арабские буквы, выведенные на бумаге опытным каллиграфом, складывались
в слова донесения.

"Премьер министру, Верховному главнокомандующему шейху сейиду Джамалу
ибн Масраку.

Во имя Аллаха милостивого и милосердного, творца всего сущего, отца
благородных сыновей и великих пророков.

Доношу вашему превосходительству известие, которое при внимательном
рассмотрении может представить интерес для дела священного джихада.

По сведениям нашего московского источника, широко известный русский
генерал Сафед сделал публичное сообщение о наличии у России портативных
ядерных зарядов, размещаемых в небольших чемоданчиках..."

Ибн Масрак запнулся, оторвал глаза от записки и снял очки. Несколько
мгновений сидел, старательно размышляя.

Ибн Масрак знал русский язык. Он защитил диссертацию в Москве в
Институте дружбы народов и, вернувшись на родину, внимательно следил за тем,
что происходило в России. Всех крупных политиков и военачальников, чьи имена
встречались в прессе, он помнил достаточно хорошо. А вот "широко известного
генерала Сафеда" вспомнить никак не мог.

Ибн Масрак еще раз перечитал текст. Нет, ошибки не было.

- Тьфу! Прости Аллах и помилуй! - Ибн Масрак прихлопнул ладонью
донесение и захохотал. На языке дари слово "сафед" означало слово "белый".

Джасус - агент разведки "Пламени Джихада", работавший в Афганистане,
почему-то счел нужным перевести эту фамилию на свой язык.

Отсмеявшись, ибн Масрак подумал, что надо дать переводчикам
распоряжение оставлять неприкосновенными иностранные фамилии и названия
чужих городов.

Вы очень старательны, майор. Я хочу это отметить особо.

Бен Омар приложил руку к сердцу и благодарно склонил голову, коснувшись
подбородком груди.

- Записка очень точно схватила весьма существенный для нас факт. И он
нас заинтересовал. Единственное, чего вам не стоит делать в будущем, это
переводить фамилии неверных на наш язык. Как по-русски звучит фамилия Сафед?
Вы знаете?

- Да, ваше превосходительство. Бялый.

- Похоже, - ибн Масрак спрятал улыбку в густые усы. - Очень похоже. Но
превращать ее в Сафеда не стоит. Это может привести к взаимному непониманию.
Представьте, что кто-то переведет на английский вашу фамилию бен Омар как
бен Лобстер. Вы меня поняли?

- Прикажете исправить записку?

- Теперь не надо. Материал, хотя и не представляет для нас особого
интереса, должен оставаться секретным. Пусть Сафед станет псевдонимом
генерала.

Ибн Масрак бросил взгляд на часы.

- Мне кажется, что мадам Женевьева уже задерживается.

- Нет, ваше превосходительство, - возразил бен Омар, - у нее по меньшей
мере есть еще час.

Над швейцарскими Альпами дул теплый западный ветер. Он ласковыми
дуновениями врывался в открытое окно "Опеля", за рулем которого сидела
молодая красивая женщина - очередная любовница ибн Масрака - Женевьева
Дюран.

На горной дороге, где полотно обтекало скальный массив, который круто
нависал над рекой, бурлившей глубоко в лощине, поперек пути стоял серый
"Мерседес".

Женевьева издали заметила препятствие и стала притормаживать. Она
остановилась, не доехав до чужой машины двух метров. И почти сразу на таком
же расстоянии от нее остановился второй "Мерседес", долго следовавший
позади.

Женевьева не успела выйти из машины, как ее окружили трое мужчин в
элегантных костюмах. Один вышел из "Мерседеса", который перегородил дорогу,
двое - из того, что подъехал сзади.

Тот, что был впереди, подошел к "Опелю" со стороны водителя. Вынул из
кармана полицейский жетон и небрежно махнул им перед глазами Женевьевы.

- Полиция, - сказал он сурово. - Мадемуазель, прошу выйти.

- В чем дело? - У Женевьевы не было желания оставлять свою машину. -
Может быть, объясните мне так?

- Об этом мы поговорим в моей машине. Прошу выйти.

Женевьева вынуждена была подчиниться. Она прошла с полицейским к его
машине. В "Опель" на ее место сел человек из второго "Мерседеса". Все три
машины тронулись и, проехав не более полукилометра, оказались на просторной
площадке для стоянки и отдыха автомобилистов.

Полицейский заглушил двигатель:

- Ваши документы, мадемуазель.

Женевьева открыла сумочку и вынула пластиковую карточку автомобильных
прав.

Полицейский осторожно взял ее за два ребра, чтобы не оставлять своих
отпечатков, сличил фотографию с оригиналом.

- В жизни вы красивей, госпожа Дюран.

Стоило бы сказать спасибо за комплимент, но Женевьева решила
промолчать.

Полицейский положил карточку на приборную панель.

- Госпожа Дюран, пусть вам не покажется смешным, но меня и моих коллег
серьезно беспокоит ваша судьба.

- С какой стати полиции заботится обо мне? - Женевьева постаралась
произнести это как можно язвительней.

Полицейский на ее слова не обратил ровным счетом никакого внимания. Он
вынул из кармана пиджака фотографию:

- Вам знаком этот человек?

Со снимка на Женевьеву смотрел шейх Джамал ибн Масрак, одетый в
традиционную ослепительно белую джалабу, с головой, покрытой клетчатой
красно-белой шемагой.

- Да, знаю. Что дальше?

- Дальше? Это тоже он?

На втором снимке шейх был совершенно голым. Он стоял на открытой
веранде, подставив тело лучам восходящего солнца. На фото хорошо
просматривался рельеф мышц груди и живота. Неприкрытые первичные признаки
мужского пола ютились в куще густых черных волос. Довершали образ волосатые
слегка согнутые в коленях ноги.